УСКОЛЬЗАЮЩИЕ ЛИСТЬЯ. ОПАДАЮЩИЕ ДНИ…

«Нагулялись уже в среду. Хорошего понемногу…»
А.Казачков

Еще один совершенно сумасшедший по красоте осенний день. Сколько дней таких в нашей жизни? Наверное, по пальцам можно перечесть, особенно те, в которые наше настроение оказывается в унисон с природой, а внешние обстоятельства не мешают этому унисону возникнуть и не нарушают его.
Вот бы когда детям, и моим внукам в частности, проникнуться духом природы, напитаться ею сполна, сотворить задел на все дни позднеосеннего и зимнего ненастья. Но нет… Они – в школе. Изучают человеческие премудрости. А взрослые, их родители, они – тоже в офисах и также лишены этого счастья. В парке лишь старики, да малые дети. Их мамаши не в счет: они все как одна в мобильных телефонах.
Да, старики и малые дети. Малые дети вряд ли еще что-то смыслят, но даже если и так, то своим вечерним лепетом вряд ли они смогут привлечь внимание своих родителей. Рассказать им об увиденном и пережитом чуде дня.
Старики – вот те единственные, кто мог бы это сделать, но и к ним вряд ли будут прислушиваться старшие внуки и их уставшие от дневных забот родители. Первые – за уроками и в телефоне, вторые – в телевизоре…
Старики пошамкают-пошамкают своими беззубыми ртами, побубнят-побубнят про скоротечность жизни и необходимость уловления каждого чудного момента жизни, да и замолкнут. Навсегда похоронив в себе тайну сегодняшнего, такого замечательного и такого неповторимого… единственного в своем роде дня…
* * *
Созерцание… Какое прекрасное слово употребил Герман Гессе, а вслед за ним – Наум в своем очерке, который вскоре будет опубликован на блоге.
Созерцание – это то богатство, которое обретает человек в старости. К тому моменту, когда он уже потеряет многое из того, что имел раньше. Но мы напрасно жалуемся на Природу. Да, она чего-то нам не додает, чего-то со временем нас лишает, но всегда – да, я абсолютно уверен, всегда что-то нам дает взамен. Другое дело, что мы не всегда способны это понять и этим воспользоваться…
Так вот, созерцание. Где и когда в нашей жизни мы могли придаться ему? – В редкие, редкие минуты – ожидания и вынужденного бездействия, но и тогда те немногочисленные мгновенья наверняка были отравлены мыслями о долге, которым мы пренебрегаем, вынуждены пренебречь.
Зато с возрастом все чаще начинаешь понимать, чего ты себя лишил и как мало у тебя остается времени на любование Божиим миром и как мир это по-настоящему хорош. Даже несмотря на все наши попытки исказить и уничтожить его. Нет, не всегда, конечно; иногда нам в чем-то даже удавалось улучшить его и сделать немного краше. Это называется «искусством»…
Созерцание Одного – Божьего мира и другого – искусства не может не вызывать и не сопровождаться чувством восхищения, а чувство настоящего и искреннего восхищения очень скоро оборачивается еще более высоким и возвышенным – чувством боготворения и преклонения перед гением человека и Гением Природы и ее, Природы, Создателя.
Тебе не свойственно… Тебя не обучили, не приучили и сам ты к этому не привык – молиться. Ты знаешь, ты помнишь, да и то лишь частично всего одну молитву. Но губы твои все равно начинают робко и неумело шептать: «Отче, Отче наш… сущий… да святится… да приидет… И не введи…» Нет, это уже не то. Да и вообще не совсем то, хотя, конечно же, лучше, чем совсем уж немое обожание и восхищение.
Но все же не то… Нет, ты должен создать свою собственную молитву. Каждый человек должен…
* * *
И вновь листопад. И вновь инстинктивное желание, искушение поймать, уловить эти падающие сверху листья. Эти падающие и исчезающие в бездонной воронке времени… дни…
«Жуликоватое время» – по Мандельштаму. Жуликоватые листья… Не жуликоватые, правда, а скорее юркие, верткие, непонятные нам в логике своего движения. А есть ли здесь вообще логика? «Вещи в себе» – по Канту. Недоступные нам, а если и доступные, то лишь частично и лишь очень и очень поверхностно. «Ноумены», – как сказал бы тот же Кант. И добавил: «…способные открываться нам лишь в той степени, которую мы заслужили».
Каждый раз в листопад я пытаюсь понять это: в какой степени заслужил. И ловлю на прогулке, стараюсь поймать эти падающие листья. И каждый раз удивляюсь: насколько находчивы, остроумны и хитроумны они в этой своей увертливости и неуловимости. Каждый вид – лист дуба, березы, осины, клена… и каждый лист в отдельности. У каждого своя особая и свойственная лишь ему манера. Поэтому общего здесь какого-то приема или алгоритма не придумаешь. И не освоишь.
Казалось бы, только приспособился, ан нет: очередной лист свободно пролетает мимо твоей протянутой или выкинутой вперед руки. А иной издевательски еще и заденет, пощекочет ее…
Думал было описать все их многочисленные хитроумные приемы, все их проделки, но, очевидно, в другой уже раз. Охота окончена. Нужно возвращаться к делам. И радоваться тому, что что-то, пусть самое чуть-чуть мне удалось уловить в этот раз. И в плане уходящих дней, и в плане опадающих листьев.
Все мечтаю, как бы внуков обучить этой увлекательной игре…