Лирика
Eсли меня сделают водою
после испытаний человечьих,
утолю ли каплей дождевою
жажду, зарождающую Нечто.
Если суждено мне стать звучаньем,
то торжественной органной мессой,
не начну обряд венчанья
между Назначением и Местом.
Если быть мне цветом предназначат,
я не вспыхну алым в черном небе…
Все в себе опять переиначу,
чтобы вспомнили,- каким я не был.
2005/2009 зима
Реквием по Прекрасной эпохе.
Зная, что Иуда размышляет о предмете высоком,
Иисус сказал ему: «Отойди от других, и я тебе поведаю тайны царства.
Ты можешь их постичь, но будешь много скорбеть”.
Из Евангелия от Иуды
1.
Четыре шага — север,
Назад четыре — юг.
Молящийся без веры,
Крестящийся без рук.
Завесивший икону,
Возможно согрешил,
Ключ Некрономикона
В дверях его души.
Кто в круге, тот за кругом,
Кто ловит, тот в бегах,
А шедших друг за другом,
Разводит на углах.
Кого-то вновь поманит,
На перекрестке лет,
Искать в чужом кармане
Свой старый амулет.
Кому в саду Масличном
Являть последний страх,
Кому прося привычно,
Все получать за так.
Некаянный — свободен
До Верхнего суда,
Кружится в хороводе
Досрочная судьба.
Пока он без ответа,
На собственный арест,
Не отражает света
Его нательный крест.
В той комнате без двери
Квадрат замкнулся в круг.
Четыре шага — север,
Назад четыре — юг.
2. Круглая молитва
Без жертвы нет бога,
Без бога нет паствы,
Без паствы нет силы,
Без силы нет пути.
Без пути нет греха,
Без греха нет покаяния,
Без покаяния нет правды,
Без правды нет любви.
Без любви нет веры,
Без веры нет жертвы,
Без жертвы нет бога…
3.
Еще одна Прекрасная эпоха,
сдаваясь, руки уронила вверх,
застыли, — убоявшиеся бога,
врасплох, меж двух, обуглившихся вех.
Они еще слабы и не готовы,
поставив памяти своей кресты,
вернуться в материнские утробы,
вписать долги на чистые листы.
Они еще влачат забот вериги,
но больше не крестятся наперед,
прервав судьбы договорные игры,
тревожно ожидают свой черед.
Другие, предвкушая перемены,
торопят день на новые дела,
так предсказуемо теряют меры,
разменивая души на тела.
…Кого-то ждут с повязкой и весами,
Кому-то срок приумножать грехи…
Как мне под этими чужими небесами,
вымаливать последние стихи?
конец 2008/2009 зима
Как мало времени на вечность
Как много времени на быт,
Перетекает в бесконечность
Кругохождения орбит.
Как мало времени для тризны,
Как много времени в пути,
В плену остатков укоризны
Моих словесных паутин.
Как мало времени на камень,
Как много времени на лед,
Растратит новыми веками
Последний верящий зелот.
Как много времени под мантру,
Как мало времени под гимн.
Вбивать меж памятью и завтра
Забвенья деревянный клин.
2009 весна
Нам дали жизнь, ее и заберут,
Нам дали срок, но он уже проходит.
Усталые года в противоходе
Все тяжелее к истине бредут.
Когда уже дотронутся рукой
Тебе казалось мог ты до истока,
Реалии бескрайности итога
Тебе вход открывали в мир другой.
Хотя еще я в черном, но готов,
Встать в очередь, боящихся возврата,
У всех своя последняя утрата,
У всех в руках дешевый часослов.
2009 весна
По московским проулкам не бродится,
Сорока сороков обхожу,
На меня не глядит Богородица,
Если я на нее не гляжу.
2009 весна
У царей нет царей,
У богов нет богов,
У неба нет неба.
У корней нет корней,
У кругов нет углов,
У икон нет хлеба.
2009 лето
А. Бабкову
Нас зачинали красными словами,
рожали нас под ругань медсестер,
нам говорили, — это не над вами
когда-то кто-то руки распростер.
Нам песни пели с честными глазами,
где буквы были задом наперед,
но тихими, другими голосами
нас что-то звало вверх, а не вперед.
Сжимались дни над площадями маршей
стирались годы гулами речей,
кто захотел не становиться старше,
укрылся за мерцанием свечей.
…И вот теперь, нас мало, нам не тесно,
и дважды три в движении простом
пересекут привычно пальцы место,
где с нами Он на крестике одном.
2010 весна, 16 апреля
Спросят — отвечу,
нет — промолчу,
если не встречу,
не захочу.
Слов без причины
поберегу,
не закричите,
не прибегу.
Золото блекнет
коль не в оклад,-
мертвому — лекарь,
жадному — клад.
Листья без света,
храм без креста,
сколько советов
мне не простят.
Павшие с неба
в темень корней
народят хлеба
через сто дней.
Ногтем отмечен,
то — перечту.
Спросят — отвечу,
нет — промолчу.
2010 лето
Вернусь
«Не знаете ли, что тела ваши суть храм живущего в вас Святаго Духа,
Которого имеете вы от Бога, и вы не свои?…»
(1-е Коринфянам 6:19)
Курятся горы,
Рождая реки,
Столетий горны
Трубят вовеки.
Глотает пепел
Эфир небесный,
Греховный трепет —
Не бестелесный.
Играют боги
На твердь, да лоно,
Роняя тоги
У небосклона.
Их стоны -ветры
Срывают путы
Веревок веры
Христа и Будды.
Нас он не губит
На миг мы правы,
Целуем губы,
Упавших в травы.
Уйти — родиться,
Зачавши в поле,
Взмывает птица
Души на волю.
. . .
Мне плакать нечем,
Исходят сроки,
Не стану вечным —
Вернусь в истоки.
2010 лето
Переосмысления
Я больше не прикуриваю от вулканов,
Не утоляю жажды из семи озер,
Покинув игрища богов и великанов,
Спокойно отделяю плевелы от зерн.
С морей не разгоняю больше ураганы,
На них возлюбленных не трачу имена.
Побед круги я размыкаю за кругами,
Стальным тщеславием сдавившие меня.
Я буду тих и нем, я стану незаметен,
Доверюсь снова старым — книгам и друзьям,
И может быть ко дню, когда я стану смертен,
Успею отделить все можно от нельзя.
2010 зима
Был белый снег, стал черная вода,
упавший с неба, не минует землю,
крысиный яд — не лучшая еда,
к застолья вечному веселью,
слова ушли бесследно в провода
с молитвами великому безделью,
довольствуются радость и беда
до старости одной постелью.
2011 весна
Чёртово колесо.
Съедим все зерна
сожжём всё дерево
допьем остатки росы
потери выплачем на камни
и что-то познав
неминуемо будем вынуждены
прокатиться на чертовом колесе
где вновь небеса заберут нашу память
когда сойдем невинными на землю
что нас остановит
все повторить заново
кстати кто-нибудь знает
почему колесо это
называется чёртовым?
2011 лето
Черный ветер гонит тени
по скользящим мостовым
их узор переплетений
представляется простым
искаженьем анаграммы
переулочных забот
развернувших панорамы
прежних дней наоборот
снег соленный кашу месит
под ногами чужаков
правил уличных наместник
вдруг загасит свет рожков
в миг растаявшие тени
засыпающего дня
в городской начнут постели
растревоживать меня.
2012 зима
Рад дождю… никуда выходить не обязан,
по квадратам паркета слоняюсь турой,
хоть хожу против всех, никому не опасен,
в доме тихом своем я бездельной порой…
2012 весна
Память реки
Волчица кормящая слышит как падает снег на леса
Смотрящий на воду впервые о смерти задумался юноша
Слеза неминуемо с темным сольется потоком реки
И вздрогнет волчица и страх с молоком передастся волчатам
Но память реки неуклонно, хранящая наши сомненья
Незрелые страхи уносит по кругу опять возвращаясь.
2012 лето
Когда остынут вулканы
станет холодно,
когда растают снега
станет темно,
когда перестанет дождь
станет тихо…
Когда уйдёт женщина
вернусь на землю
к людям.
2012 лето
Плыл по Рыжей реке,
о глотке мечтал воды.
По реке Синеокой
распевал песни любви.
На глубь Черной реки
я крестился зачем?
В Белочистой реке
дно увидел и рыб.
2013 зима
Когда со дна лодки,
плывущей по чужой реке,
смотришь на небо ночное, —
дом твой разве не та звезда,
сияющая ярче других?
Когда с высокой горы,
подпирающей небо, смотришь вниз, —
дом твой разве не та речушка,
скользящая у подножья горы,
чуть заметно?
2013 зима
Л. посвящается
Это ко мне
грива в огне
тысячу лет
скачет конь-блед
топот копыт
думал забыт
явно не в рай
видимо край
белая масть
черная власть
снова я твой
хоть и живой
мне бы пол-дня
вздох без огня
новой войны
старой вины
дом без нужды
друг без вражды
крест без Христа
холм без креста
не накопил
недолюбил
в чистом стою
тень не таю
небыль и быль
звездная пыль
из под копыт
нет не забыт.
2014 осень
Лелея дурные привычки,
Слагаю слова через строчки,
Все чаще я ставлю три точки,
Все реже — кавычки…
2014 осень
космос путал космы века
разметав по черным дырам
светлых звезд ориентиры
темных книг библиотеки
нас создали нам простится
на пути стоим у пули
вены смыслами набухли
кровь готовится пролиться
в снах ли в яви не разбудит
поцелуем санитарка
тлеет старая цигарка
кто с утра ее раскурит
в кельях старые монахи
в космос крестятся усердно
наше правило бессмертно
посылать земные страхи
растворился в черных дырах
этот век наевшись нами
лишь простыми именами
распеваемся в стихирах
2020 зима
2009
«Если меня сделают водою»…
Реквием по Прекрасной эпохе
1. «Четыре шага — север»…
2. Круглая молитва
3. «Еще одна Прекрасная эпоха»…
«Как мало времени на вечность»…
«Нам дали жизнь, ее и заберут»…
«По московским проулкам не бродится»…
«У царей нет царей»…
2010
Нас зачинали красными словами»…
«Спросят — отвечу»…
Вернусь
Переосмысления
2011
«Был белый снег, стал черная вода»…
Чёртово колесо
2012
«Черный ветер гонит тени»…
«Рад дождю»…
Память реки
«Когда остынут вулканы»…
2013
«Плыл по Рыжей реке»…
«Когда со дна лодки»…
2014
«Это ко мне»…
«Лелея дурные привычки»…
2020
ХХ век
Лирика
(На иллюстрации к «Чертовому колесу»)
«Легкие облачка – символы наших душевных порывов
превратились в тяжелые серые тучи.
Свинцовыми гирями нависли они над головами людей.
Художник, куда девались твои яркие краски?
Последнее золото облетает с твоих картин
под напором северного борея,
оставляя нам серо-белый монохром с элементами черного.
Наши души съеживаются и ищут укрытия
…
Мы втягиваем головы в плечи,
поднимаем воротники и хмуро бредем
в веющую холодом зиму.
Художник, отложи на время свои краски.
Тебе понадобятся только две из них…»
«Время Малевича»…
А.Бабков
Ноябрь 2011
Но ведь это было написано осенью, практически зимой! Поэтому понятно, откуда такие настроения… А ты, Левон, под весну такие мрачные картины рисуешь! Выгляни в окно, выйди, в конце концов, на улицу! Пора тебя в Липки вывозить…
Саша, спасибо, не ожидал, что самим тобой, можно иллюстрировать мои иллюстрации (прости за тавтологию) к моей лирике!
Приятно, однако полагаю, что творчество все же должно быть внепогодно.
В Липки, тем не менее, вывози, игнорируя мои возможные сопротивления…
(На “Черный ветер гонит тени”…)
Уважаемый Левон, “Черный ветер гонит тени”…, иллюстрация к ней — все выполнено в одной монохромной гамме, все с друг другом, вяжется.
Все — изящно, интеллигентно, романтично и лирично.
Это значит, ты — молодец!
(На “Плыл по Рыжей реке”… и “Когда из днища лодки”…)
Впечатление положительное.
Дать подробную оценку не берусь (вследствие некомпетентности).
Во втором стихотворении, какой размер?
Не как желание поучать, но я слегка запинаюсь при чтении
Когда из днища лодки…
Может быть лучше
Когда на днище лодки,
……
смотришь на небо ночное
Это вопрос.
Андрей, спасибо и за «Впечатление положительное» и за вопросы.
По поводу размера: полагаю, что мои верлибристические изыскания, к которым я всё более тяготею последнее время, могут быть освобождены от жёсткой рифмометрической композиции.
И если первый “Плыл по Рыжей реке”…, возможно (хотя, не уверен), можно определить, как разностопный дольник, то ко второму “Когда из днища лодки”…скорее применимо описание, которое я вычитал на каком-то поэтическом блоге (увы, автора не помню): «Нет рифмы фонетической, но есть рифма смысловая. Нет единого размера, но есть ритмика, определяемая насыщенностью стиха семантическими рифмами и игрой размеров в строках. Нет строфики, но есть гравитация».
А. вообще, странно, что это ты интересуешься размерами, хотя никогда не придавал этому значения, если не больше…
Теперь по поводу «днища».
«Корявость» первой строчки вызвана желанием согласовать, заданное ограниченным количеством слогов, не только место (откуда, а не где), но и направление (взгляда) с третьей строкой.
Конечно, твой вариант и привычней и «менее запинающийся», но «на днище» скорее занимаются любовью или рыбу разделывают, чем смотрят на ночное небо.
Возможно (сейчас мысль пришла), можно употребить «со днища», вот здесь нам Алла, конечно могла бы помочь…
В качестве неофициального оправдания и не свойственности написания: оба стиха были написаны в течение всего двух часов, после того, как я проснулся в четыре утра, увидев четко во cне сюжетный смысл в картинках про «Рыжую реку»; на второй, правда были до этого небольшие мысли-заготовки, но тоже всё как-то прояснилось… В шесть часов лег спать снова, в девять проснулся — перечитал, ничего не исправил (что редкость) и опубликовал.
Не беспокойте Аллу по пустякам! «Днище» тут абсолютно не при чем. Днище — понятие конструктивное и должно волновать того, кто лодку изготавливает или конопатит. Но никак не поэта. Поэт взирает на небо со дна лодки. Поэтому так, Левон, и напиши: «Когда со дна лодки…» И не будет резать ни глаз, ни ухо.
Вынужден согласиться, принимаю с благодарностью, будешь потом всем рассказывать, что Левону Бабаяну за раз стихи правил…
Вопрос о размере вызван каким-то нашим разговором
о том должны ли соблюдаться в стихосложении некие жёсткие правила.
Наше мнение расходилось.
Левон, сколько тебя по сусекам!!! Здесь даже вопрос ко мне, безответный… А у тебя такая склонность к конспирации с прежних, доперестроечных, времен?
Безоговорочно и безусловно понравились четыре стихотворения:
«Нас зачинали красными словами…» с посвящением А. Бабкову, «Рад дождю», «Когда остынут вулканы», «Плыл по Рыжей реке».
Первое показалось прямо -таки эпохальным по образам и художественным обобщениям. Обо всех нас, о том, что нашему поколению понятно и нами всеми пережито. На мой взгляд, особенно удачны строки:
Нам песни пели с честными глазами,
где буквы были задом наперед…
«Рад дождю» — напротив, очень личное, интимное даже. В нем очень много тебя: так и вижу, как ты сладострастно потираешь руки от наслаждения и удовлетворения, что оправдание найдено (дождь пошел), а значит можно остаться дома, послоняться в четырех стенах, чтобы в тишине предаться лирическим мечтам и философским раздумьям, да порешать жизненные проблемы, не выходя за пределы умозрительности, как в шахматы поиграть.
«Когда остынут вулканы» — последние строчки:
Когда уйдёт женщина
вернусь на землю
к людям,-
можешь выбить на своем Памятнике, они того достойны. Пожалуй, даже что-то от Окуджавы в отношении к женщине чувствуется. А потому меня не может не тронуть (видимо жива еще память гендерных признаков :-) ).
Этим же мне понравилось и «По Рыжей реке», где в каждых двух строчках — маленькая драматическая коллизия.
«О, сколько тебя по сусекам!»
Вот и одностишие родилось (скрытая реклама Одностиший, если тоже не видела ещё).
Непостижимость причинно-следственных связей, как формы творческого общественного развития.
Сначала я упал с Тишей,
поплакался тебе,
ты посоветовала написать об этом,
я отправил тебя к «гаишнику» в Намедники,
рядом ты обнаружила Лирику и, наконец, ознакомилась,
в результате я получил долгожданный отзыв от тебя, который наверняка подтолкнет меня к новым лирическим стараниям.
Вопрос только один: «А падать было обязательно для этого?..»
Ну, а если серьёзно, спасибо.
Конечно, хочется, чтобы те муки в которых всё это рождалось не были напрасны и хоть как-то компенсировались читательской признательностью.
Надеюсь, сумеешь сообщить мне и о тех условно понравившихся, не упомянутых.
Мне это тоже важно.
Выздоравливай, Левон! Сообщи мне, когда будешь в силах принять остальное. :-))
Травмы мои хоть и совместимы с жизнью, но требуют долгого-долгого-долгого лечения. Прописан полный покой, а главное отсутствие какого-либо волнения и тревог. Поэтому, пока я в таком состоянии, можешь также прокомментировать мои картинки, одностишия, фотографии и пр. и пр., что найдешь…
Шучу-шучу.
Уже через пару дней можешь резать правду-матку без наркоза про принятые с условиями или не принятые, вообще. Заранее благодарю.
Почему я не люблю «анализировать» лирику.
Во-первых, никакой текстологический анализ в принципе не может быть возведен в абсолют. Анализ лирики же особенно. Она как музыкальное произведение, которое для одного и того же человека может сегодня звучать невыносимо сладостно, а завтра невыносимо больно.
Во-вторых, объяснить, почему понравилось, легко. А вот почему не понравилось…. Хотя и то и другое будет одинаково крайне субъективно. Поэтому я и хотела ограничиться только тем, что безусловно понравилось. Однако, уступая желанию автора понять производимое впечатление, попробую тем не менее не слишком утомить других, если вдруг и им окажется интересной логика моего восприятия. Вот я и решила об одном стихотворении написать подробно, а в остальных просто перечислить, что помешало целостному восприятию.
(На «Память реки»)
Несомненная удача некоторых образов (особенно образа волчицы, сторожко прислушивающейся к падению снежинок, как символа извечного материнского страха матери о детях) для меня не оказалась, к сожалению, соломинкой, которая смогла бы вытянуть все стихотворение…
И вот почему. Мне кажется, что образы должны переливаться один в другой, добавляя смыслов, красок и ощущений для понимания того главного, что хочет сказать автор, как происходит это в японской поэзии (а согласитесь, что философичность, ритмика и подчеркнутая инверсия этого стихотворения в какой-то мере отправляют нас к древним японцам), когда один образ, цепляясь незримой петелькой за другой, отчетливее открывает главное. Главное же в этом стихотворении я увидела в последних строках:
Но память реки неуклонно, хранящая наши сомненья
Незрелые страхи уносит по кругу опять возвращаясь.
То есть, в моем понимании, это значит, что каждый проживает свою жизнь, неизменно мучаясь общими для всех сомнениями, страхами и вопросами, они по кругу возвращаются, словно передаются с молоком матери или возникают по мере «жизненного плавания». И каждый мучается ими по-своему.
Но если страх смерти я могу как-то отнести к «незрелым», то материнский страх за своих детей, так хорошо мне понятный, что я получила от своей дочери прозвище «мама Сара», к «незрелым» мне лично отнести сложно. Здесь мне приходится искать контекстуальные синонимы к слову незрелый: необоснованный, безосновательный, бессмысленный. В общем, я не против мыслительного процесса. Но результатом поэтического воздействия мне бы хотелось видеть полноту и утонченность моего чувства, а не лукавую изощренность моей мысли. Ну и совсем неудобным для восприятия оказалась возвращающаяся по кругу река да еще и «неуклонно». У меня все же ассоциативная связь иная: река — течение -необратимость- в одну воду ( именно в воду реки) дважды не войдешь. Эти ассоциативные связи рухнули под напором «неуклонно возвращающейся памяти реки», мне этот образ не только ничего не сказал, но и внес ненужную сумятицу. Поэтому целостного впечатления, гармоничного не случилось…
Случается стихи рождаются легко.
«Память реки» не тот случай.
Изначальный замысел еле вместившийся в три четверостишия, после многочисленных мучительных и беспощадных правок, обрел окончательно опубликованную краткую редакцию.
Возможно, в процессе этих купюр сложный и путанный рассказ (который можно было бы представить так:
«…обостренность чувств кормящей волчицы сконцентрированной лишь на тварной функции воспроизводства и сохранения потомства позволяет ей услышать за много километров шум падения слезы о воду реки вызванной страхом размышлений о смерти незрелого юноши чья духовная составляющая не выдержав испытаний первой неразделенной любви противопоставляется гармонии целостности животных инстинктов передающихся из поколения в поколения с молоком матери и река жизни соединяющая духовное и плотское страхи смерти и инстинкты выживания река смерти не имеющая начала и конца в ней крестятся люди из неё животные пьют воду соединяясь единой памятью взаимного существования позволяющего за счет разных чувств выполнять заданные миссии находясь в неразрывном единстве и тысячелетних взаимосвязях оберегая друг друга храня баланс между тварным и духовным началами повторяя одни и те же сюжеты непреходящая индивидуальная ценность которых и составляет великую космическую непознанность всего происходящего…»)
и потерял «японские переливы» из строчки в строчку и смысловые «петельки» распутались.
Что же, увы. Вина, естественно, автора, видимо, оглушенного шумом падения капли слезы в реку.
Алла, во всех случаях спасибо
Конечно, я пока не могу сказать, что «я себя под Аллою чищу», но на ус мотаю…
О!!! Какой философский трактат там был замешен! Но ты всегда можешь все списать на отсутствие глубины в моем восприятии. В конце концов всем известно:
Понять поэта может лишь поэт,
А обвинять, судить, — «друзей» в избытке
И подвергать его душевной пытке,
На жизнь и слово налагать запрет,
Всегда найдётся признанный пиит
Или знаток «стихотворильных» правил,
Губя того, кто сердцем не слукавил,
Сказал о том, что у него болит…
Алла! Это веди и про меня, и про меня! Я тоже поэт, тоже поэт! Старающийся не лукавить и делящийся тем, что болит… Вспоминай почаще эти прекрасные слова в следующий раз, когда будешь меня комментировать. А нет — я тебе их напомню!
И Левон тоже порадовал — упоминанием о «духовном начале». Значит лукавил, когда говорил, что ведать не ведает, что такое «дух», «сила духа»… А тут чуть ли не о балансе говорит тварного и духовного начал! Вода камень точит…
Саша, такая экзальтация не может не трогать! Вопрос, вспомнишь ли ТЫ об этом, когда будешь комментировать Левона или Андрея?
(На «Переосмысления»).
Еще одно я должна оговорить: стихи должны читаться вслух, а не глазами. И при этом условии все огрехи становятся явными. Так вот здесь при всей понятности чувств и настроений лирического героя мне очень мешает ритмическая шероховатость особенно первой строки, задающей внутренний ритм всему стихотворению. Мне хочется произнести: я больше не прикУрю от вулканов.
А вот дальше понравилось все: и ураганы, и имена возлюбленных — в общем, все, даже перечислять не буду, и ритмически и образно.
Возможно та «ритмическая шероховатость» вызвана перебором пиррихий до двух слогов после «вулканов» в первой строке.
В других строчках действительно такого нет.
Вряд ли это можно считать размерной оплошностью, разве что, соглашусь с «шероховатостью».
А так, если не ошибаюсь, нормальный шестистопный ямб.
Левон, хотела было про жанровые особенности сейчас:-)) и прочие аспекты теории, но вот о чем подумала: ну что это изменит? И какой в этом смысл?
Когда поэт, художник, композитор выносят себя на суд публики, разве эта публика должна быть подкована теоретически? Тогда искусство создавалось бы для искусствоведов, но ведь именно признание обычных читателей, зрителей и слушателей ценится особенно высоко. Почему? Да потому что если нравится, трогает, а то и в восторг приводит без всяких теоретических выкладок, то это и есть подлинный успех. Что, оттого что ты пиррихием объяснил ритмический спотыкач, строка сразу лучше зазвучала? Или читатель скажет: «ААА ! Ну что же! Тут пиррихий! Теперь полегчало.» И этого ли ты ждешь? Ты ведь ждешь впечатления, ответного состояния души, в идеале — потрясения. И если это случится, то читатель не заметит никаких «шероховатостей» и «огрехов», просто задохнется от восторга. И если это случится, ты ведь не станешь спрашивать, насколько он владеет теорией стихосложения?
Алла, смысл, как минимум (если тебе не жалко своего времени), заключен в удовлетворении моей нескончаемой любознательности концентрированным путем от человека, которому я доверяю.
А мой быстрый ответ на то, что ты уже написала — здесь.
(На «Круглую молитву»).
Здесь показалась очень назойливой лексико — синтаксическая анафора. Понимаю, что это можно объяснить заданностью формы, но теоретизирование перестает для меня работать, когда я начинаю читать вслух. Те, кто пробовал прочитать это стихотворение вслух, меня поймут.
Ну, думаю, Левон, пока достаточно… Я не уверена, что ты окреп достаточно…. :-))
«Если бы Остап знал, что он играет такие мудрёные партии…»
К своему стыду пришлось слазить в словари, чтобы понять о чем ты.
А в известных детских песнях.
«Пусть всегда будет мама…» или «Какой прекрасный день…»
Сколько там этих анафор?
Ну так, на этой «назойливости» все молитвы и строятся.
Могу согласиться, что, возможно, желание автора более точно сформулировать смысловые последовательности пошли частично во вред формы (а может и нет…).
В песнях мелодия, мелодический рисунок помогает избежать назойливости. А о молитвах ты сейчас о каких?
А как же пушкинское:
Все мое, сказало злато,
Все мое, сказал булат.
Все куплю, сказало злато,
Все возьму, сказал булат
Великолепно, правда? А теперь попытайтесь это удлинить на 8 строк… И, боюсь, восторгу поубавиться… И про выверенность пушкинского ритма не следует забывать (там ведь «злато» не только из любви к старославянизмам, оно делает ритм безукоризненным, чего не скажешь о Круглой молитве, увы), в конечном итоге у Пушкина- афоризм, а у Левона много афоризмов, которые я запомнить не могу, в голове все время бьется: «Без чего нет чего?»
(На «Это ко мне…»)
Левон, с Болдинской осенью тебя!
Несмотря на напрочь забытого мною коня Блед, чувства еще живы в душе моей. Стихотворение очень пронзительно по содержанию и абсолютно выверено по форме. Многое отнесла бы к художественным находкам:
-явно не в рай
видимо край
-белая масть
черная власть
-в чистом стою
тень не таю, —
показалось исполненным глубочайшего значения, очень многозначным, метафоричным. Но и сами по себе строфы 4, 5, 6 произвели сильнейшее впечатление.
Построенное на сплошных антитезах, как явных, так и скрытых, стихотворение (рай — край, белая — черная, быль -небыль, друг-вражда, звезды — пыль) очень явно и открыто говорит об авторе, и эта какая-то отчаянная искренность, этот драматический конфликт между сознанием человека с непростым жизненным опытом и накрывшим его чувством обезоруживает, вызывает сочувствие и понимание.
Надеюсь, это стихотворение не станет последним в эту осень.
Да. и почему не анонсируешь, наткнулась чуть не случайно?
(На «Это ко мне…»)
Левон, рад, что ты вновь взялся за перо. Удивлен, что так поздно — как мог ты пережить весну и половодье чувств без лирики? Уверен у тебя весь стол забит новыми стихами. Порадуй.
На «Это ко мне…» Здесь удивление другого рода. Если в этом твоем стихотворении скрыты те смыслы, которые я угадываю, то это — хорошо. Если же там присутствуют еще и другие, которых я не угадываю, то это еще лучше!
(На «Лелея дурные привычки»)
Болдинская осень, да…. Хотя следует признать, что ассоциаций больше с Гете :-)), поэтому последнее стихотворение назвала бы «Мариенбадская элегия».
Тем более, что это четверостишие, исполненное философского примирения с самим собой, обо всех нас… О наших «данных свыше» привычках, с которыми мы сжились, которые лелеем и холим и которые, как известно, «замена счастию». О том, как с годами мы научаемся верить себе, о том, что с возрастом предпочитаем недосказанность многоточия решительности точек.
(На «Лелея дурные привычки»)
Алла, во-первых, конечно, спасибо.
Лирика — вещь тонкая, ты же, как никто другой может найти слова (даже критические), которые не отторгаются моим внутренним авторским эго, а принимают их с разумением.
Что же касается Болдинской осени, давай все-таки заменим на тушинскую и пока с маленькой буковки, дабы на корню пресечь любые ассоциации с Нашим Всё. С Гете же очень лестно, тем более, что это один из моих настольных учителей, авторитет которого, пока предполагает «кавычки».
Левон, при всём уважении к твоему творчеству, сопоставлять тебя с Пушкиным или с Гете в этом плане и в мыслях не было. Это была шутливая, очень дружеская ирония, легкое подначивание — и только! ;-)
Остается только надеяться, что в каждом ироничном подначивании есть доля ироничного подначивания…
Об этом, Левон, беспокоиться не стоит: упоминание Болдинской осени имело целью мотивировать автора активнее «лелеять дурные привычки», ну уж а с Гете — сам знаешь, почему. Но главным в моих комментариях всё же было не это, а отклик на чувство.
Про Гете намек уловил.
Ну, хоть в этом…
(На «Лелея дурные привычки»)
Сегодня утром нашелся повод и второе твое стихотворение вспомнить и процитировать, своими, правда, словами. Было слишком мало времени, чтобы заучить наизусть. Утром во дворе встретил двух соседей, выгуливавших своих собак. Одна меня любит, другая нет, как, впрочем, и никого другого — всегда на всех страшно лает и набрасывается. Точнее сказать, лаяла и набрасывалась — теперь состарилась и поникла. Видя как я треплю за загривок и глажу другую собаку, эта, злюка, тоже мрачно подставила мне свою голову. Вот тут-то мне и пришли на память твои слова про точки и многоточия.
Ну что здесь скажешь, у всех свои ассоциации: вот Андрей разглядел в листке, оторвавшемся от ветки и слетевшем в поисках последнего пристанища символ надежды. Буду разгадывать Сашину «параллель». Ассоциации они же больше о читателях говорят, чем об авторах
Левон, твоя лирика 2014 — «лаконичная и симпатичная».
Сама ты у нас «лаконичная и симпатичная»…
(На “Черный ветер гонит тени”…)
Уважаемый Левон, “Черный ветер гонит тени”…, иллюстрация к ней — все выполнено в одной монохромной гамме, все с друг другом, вяжется. Все — изящно, интеллигентно, романтично и лирично. Это значит, ты — молодец .
(На «ХХ век»)
Спасибо, Левон, молодец!
(На «ХХ век»)
Как-то сразу понравилась первая строчка, парономазия ее, в которой очень удачно соединены два паронима космос и космы. Это сразу врезается в память и заостряет внимание и чувства. Мне здесь все показалось «моим», близким нашему поколению: от забившихся в чёрные дыры «светлых звёзд ориентиров» до бессмертного правила — «посылать земные страхи». И легкая грусть по все ещё таящемуся глубоко в душе юношескому романтизму овеяла меня (« не разбудит поцелуем санитарка»), и почти смирение перед неизбежностью настигающей нас вечности. И здесь мне показался интересным образ тлеющей «старой цигарки»: рядом с санитаркой он ещё напоминание о былой гусарской лихости, об угасании не столько жизни, сколько силы чувств («тлеет» «старая», «кто ее раскурит»), которое принимается с житейской мудростью, но следующие сразу за этим монахи, крестящиеся в космос, придают этой метафоре и другой смысл, более глубокий, — философское осознание, что нас настигает равнодушная жесткость вечности и времени.
Вот я это так почувствовала.
(На «ХХ век»)
Прочитал стихотворение Левона. Ничего не понял.
Прочитал комментарий Аллы — тоже ничего не понял.
Попробовал прочитать как акростих — не сходится.
Попробовал прочитать как палиндром — сплошной абырвалг.
Может Саша напишет комментарий, тогда может станет понятным смысл.
(На «ХХ век»)
Стихи не понимают. Их чувствуют :-))
(На «ХХ век»)
Парочку стихов Хлебникова к вопросу о понимании.
О, достоевскиймо бегущей тучи!
О, пушкиноты млеющего полдня!
Ночь смотрится, как Тютчев,
Безмерное замирным полня.
***
Мы чаруемся и чураемся.
Там чаруясь, здесь чураясь
То чурахарь, то чарахарь
Здесь чуриль, там чариль.
Из чурыни взор чарыни.
Есть чуравель, есть чаравель.
Чарари! Чурари!
Чурель! Чарель!
Чареса и чуреса.
И чурайся и чаруйся.
Разве это, вообще, можно понять?
Разве это не изумительно?
Одностишие родилось.
Стих оценю количеством мурашек.
P.S. Так что и А.Ю. вряд ли тебе поможет.
Я знаю про что хотел написать, ну, а получилось, как получилось.
Андрей, ты уж точно имеешь право на отсутствие мурашек.
Уверен, все-то ты, Андрей, понял. Но зная тебя, возможно, лучше других, полагаю, ты стал заложником своего желания сострить и как-то обыграть все эти палиндромы и акростихи…
К вопросу же чувствовать или понимать… Желательно, конечно, чтобы и то, и другое, но получается далеко не всегда. Иные слишком уходят в чувствования, иные – в мысли. «Золотое сечение» далеко не каждому дается. Плюс, конечно же, восприятие: у каждого оно свое.
Хлебников абсолютно не вдохновляет. Все эти выверты и зауми остались далеко в прошлом, в молодости… Вот тогда – да, это производило впечатление, а порой и просто захватывало дух, особенно на фоне тогдашнего «новояза» и общей серости бытия. Хотелось, хотелось иной раз вслед за Маяковским (как бы помягче выразиться?) – дать оплеуху общественному мнению. «А если сегодня мне, грубому гунну, кривляться перед вами не захочется — и вот…»
Но с той поры прошло много времени, и приоритеты, конечно же, поменялись. Более того, по нескольку раз уже успели поменяться.
Теперь у меня мурашки от Тарковского, Мандельштама, от многих символистов, включая в первую очередь Анненского. Вот от такого, например, его – пусть и не по сезону:
Раззолочённые, но чахлые сады
С соблазном пурпура на медленных недугах,
И солнца поздний пыл в его коротких дугах,
Невластный вылиться в душистые плоды.
И желтый шелк ковров, и грубые следы,
И понятая ложь последнего свиданья,
И парков черные, бездонные пруды,
Давно готовые для спелого страданья…
Но сердцу чудится лишь красота утрат,
Лишь упоение в завороженной силе;
И тех, которые уж лотоса вкусили,
Волнует вкрадчивый осенний аромат.
А Тарковский?
И это снилось мне, и это снится мне,
И это мне еще когда-нибудь приснится,
И повторится все, и все довоплотится,
И вам приснится всё, что видел я во сне.
Там, в стороне от нас, от мира в стороне
Волна идет вослед волне о берег биться,
А на волне звезда, и человек, и птица,
И явь, и сны, и смерть — волна вослед волне.
Не надо мне числа: я был, и есмь, и буду,
Жизнь — чудо из чудес, и на колени чуду
Один, как сирота, я сам себя кладу,
Один, среди зеркал — в ограде отражений
Морей и городов, лучащихся в чаду.
И мать в слезах берет ребёнка на колени.
Да мало ли от чего? Недавно, вон, совершенно неожиданно для себя открыл Набокова – поэта. Юлю разбудил среди ночи и декламировал, декламировал… Хорошо еще, что с пониманием отнеслась… За то и люблю…
А Павел Булыгин?.. Кто его знает и кто его помнит такого поэта? И такого человека… А судьба у него какая! Спасибо Ларисе Новосельцевой – как много новых имен и новых стихов она мне открыла! И сколько мурашек по спине пробежало! Сколько слез на глаза навернулось и сколько комков к горлу подкатило!.. На ее концертах…
(На «ХХ век»)
Написал ещё вчера, до прочтения ваших комментариев. Это не совсем в помощь Андрею, но это в подтверждение и отчасти в объяснение слов Левона, когда он говорит, что хотел, мол, выразить и высказать одно, а получилось иное.
Такова волшебная сила в том числе и говорящего через нас искусства. Ум диктует одно, а душа… Душа корректирует и записывает порой — да, совсем иное.
Я рад, что именно Левон, признанный позитивист, рационалист и в чем-то даже опроститель, явил собой пример этого.
А писал и не дописал я вчера (труба позвала на Пушкинскую) следующее:
«Левон, как правило, критикует во мне тягу к т. н. » высокому». Но в своих стихах он, как выразилась недавно Алла, слишком открывается, в чем-то обнажается даже. И сквозь открывшиеся «полости» явно просвечивает все та же тяга к большому и высокому…
Не скрою, мне было отрадно это отметить.
Левон, не надо стесняться большого и высокого в себе!
В этой связи хотелось бы отметить ещё одно. Философская школа «Нового Акрополя» учит в первую очередь как раз этому — как открываться и постепенно сбрасывать с себя ту «защитную оболочку», которой с малых лет обволакивает нас жизнь…
(На «ХХ век»)
Перечитал за два вечера-ночи «Бабий Яр » Кузнецова. Первый раз прочитал в восьмидесятых, но тогда не получил такого ошеломительного впечатления, как сейчас. Многие строки из стихотворения Левона это фактически прямые цитаты из книги. Черные дыры, темных книг библиотеки, сжигаемые на кострах, пули и кровь, монахи в Лавре, и даже старые цыгарки, которые искали по всем закоулкам и тщательно хранили
Последние строки книги:
«Будем ли мы понимать когда-нибудь, что самое дорогое на свете — жизнь человека и его свобода или еще предстоит варварство?»
Желаю вам мира {и свободы} Последнее слово вырезано советской цензурой
1969
(На «ХХ век»)
Прочитал краткое содержание романа.
Горячо (по теме), наконец-то (!).
Отсюда и неслучайное совпадение словообразов.
(На «ХХ век»)
Я рада, что Андрей так вовремя перечитал «Бабий Яр», что дало ему максимально приблизиться к замыслу Левона, осчастливив тем самым поэта. Но все же, я уверена в этом абсолютно, наивысшим достижением поэта является не столько максимально воплотить идею, сколько дать возможность каждому читателю наполнить произведение собственными смыслами, чувствами, ассоциациями.
Всем известная Седьмая (Ленинградская) симфония очень многими западно-европейскими слушателями никак не связывается с блокадой, но это не мешает им испытать глубочайшие переживания и потрясение, и у каждого для этого в душе находится запас собственных знаний и впечатлений.
(На «ХХ век»)
Хотя, наверное, неверно выразилась: идея, конечно, должна быть воплощена максимально, но идея в лирике — это все же мир чувственный (переживания, ощущения, состояние души), и передать этот мир во всей его полноте чрезвычайно важно. А вот увязывать это с конкретным событием далеко не самое главное. Так что важнейшее — ощущение мимолётности бытия и хрупкости жизни — звучит в стихотворении в любом случае. И это самая большая удача.
Потому как получается, не прочти Андрей книги — Не было бы понято произведение Левона?
(На «ХХ век»)
По необъяснимому старческому маразму при первочтении Левонова стихотворения упустил название — ХХ век, несмотря на то, что оно написано большими буквами. Попробуйте прочитать стихотворение без названия — и образы затуманиваются, смысл затушевывается. Роман действительно попался вовремя, а потом и название стиха рассмотрел. Левон, могу дать почитать, хотя был уверен, то ты читал.
(На «ХХ век»)
А я как раз и читала, упустив название, я комментировала, назвав стихотворение по первой строчке. Это Левон потом исправил — тогда-то и заметила. А заметив, смутилась :-)) Что, думаю, такое?! Я-то наше время, теперешнее имела в виду.
(На «ХХ век»)
Чареса и чуреса.
Да и только.
На кухне творческого процесса, мне все более-менее понятно и знакомо (достоевскиймо). Вопросы времени, лени, упорства, преодоления, щепетильности. терпения и пр.
Но вопросами восприятия по-прежнему чаруясь-чураясь.
(На “Черный ветер гонит тени”…)
Уважаемый Левон, “Черный ветер гонит тени”…, иллюстрация к ней — все выполнено в одной монохромной гамме, все с друг другом, вяжется. Все — изящно, интеллигентно, романтично и лирично. Это значит, ты — молодец .
c9jzna