El Camino в Эстонии
El Camino: Но теперь в Эстонии…
Этот мой очерк или репортаж по Эстонии был задуман в форме отдельных заметок или даже комментариев к ранее опубликованным на блоге материалам. Первое – потому что, подобно Андреа Кастеллану, и благодаря своему сыну Мите я был постоянно on the run, и не известно, кто из нас в итоге больше прошел: я или Андреа за пять дней каждый своего «Пути». Второе – потому что все в этом мире, наверное, действительно связано между собой и человеку по-настоящему открытому, ищущему и интересующемуся на каждом шагу открываются эти связи и ассоциации.
Казалось бы, где Япония, а где Эстония? – На двух разных полюсах евразийского континента. Не менее десяти тысяч километров между ними. А сколько общего! Начиная с количества островов, на которых они находятся: несколько тысяч в Японии и несколько тысяч – в Эстонии. И кончая менталитетом, где, возможно, основной чертой и особенностью является бережное и трепетное и, я бы даже сказал – благоговейное отношение к природе. Абсолютным подтверждением этому явился для меня Японский сад в пригороде Таллинна Кардиорге – в окружении садов и парков на английский, французский, да и на любой другой лад! Такого великолепия я давно не видал. И даже в самом отдаленном уголке его – великолепия? парка? – видишь, как к руке Господа приложил свою руку и человек. Бережно, трепетно, благоговейно приложил…
И так повсюду. И на огромных пространствах. Ну, не везде, конечно, человек свою руку приложил; это было бы невозможно – все же страна не маленькая; но по крайне мере не испортил, не нанес ущерба этому божественному, а для кого-то природному великолепию. Все же в Эстонии, как ни странно, по статистике лишь чуть более 30 процентов верующих. Но, честно говоря, я не верю этой статистике. Люди с таким отношением к жизни, к природе и друг другу не могут не нести в душе частицу божественного и святого! И даже не частицу, а похоже, куда больше. Просто они об этом не говорят в силу опять-таки своего особого менталитета и в первую очередь врожденной скромности, и сами на этот счет не очень много думают: иначе бы зазнались и перестали быть такими, какие есть. Бог, Он все же должен быть больше в душе, чем на языке. И даже признавая себя верующими – хотя бы в ходе тех же статистических опросов, – мы слишком много на себя берем, говоря, что мы верующие. В этом уже имеется изрядная доля гордыни. Уж лучше бы смолчали. Или честно признались, что не доросли еще до звания верующего. Которое надо еще сначала заслужить. Делами земными.
Скромность не единственная черта эстонцев, которая сразу бросается в глаза. И которая связывает этих белокурых и синеглазых людей с черноволосыми и раскосыми – так, что сразу и не разобрать цвета глаз – японцами. Вторая – это чувство собственного достоинства. Сразу чувствуешь – чужого им не надо, но и своего, пусть малого, они тоже никому не уступят. Недаром, наверное, и крепостное право здесь не прижилось. Уже в 1816 году его отменили, а ввели, наверное, лет за 70-80 до этого. Но не прижилось. Хочется надеяться, что в том числе и в силу разумности российских правителей: поняли, что при свободном землепашестве куда большего можно добиться.
Это видно невооруженным глазом и в наши дни. Видно, как многого эстонцы добились за последние 25 лет. Похоже, куда больше, чем за предшествовавшие обретению независимости в 1991 году 45 лет советского режима. И это при всех тех обычных «коврижках», что так щедро Россия и Советский Союз раздавали и продолжают раздавать всем тем, кто проявляет по отношению к ним лояльность: от Богом забытых африканских государств до мракобесных группировок в Европе и Америке. Под «коврижками» имеются в виду деньги и сырье, в первую очередь энергетическое. Ах, да, еще оружие. Как же это я забыл?
Дешевое сырье, как мы видим на примере всех тех стран, что так или иначе попадали в сферу влияния России или Советского Союза, не приносит благосостояния. Более того, оно развращает.
И все же в эпоху глобального мира ни один маленький, и пусть даже очень гордый народ, не может оставаться вне союзов и вне политических и экономических блоков. Вот и Эстония – с 2004 года в Европейском Союзе. Не думаю, что оттуда широкой рекой льется финансовая и экономическая помощь, но этого, как сказано, и не надо. Чтобы не развратить страну и народ. Помощь оказывается точечно и прицельно. Для начала это, как мы видели и в Болгарии, и как, наверное, происходит и в других малых странах Европы, инфраструктура и логистика – дороги, склады и терминалы, сервис… Общая кровеносная система с Союзом… чуть было не сказал – с Ганзейским Союзом… И оговорка эта – «по Фрейду»: многое заставляет вспомнить тот достославный период в истории Ливонии, когда она входила в этот торговый союз – прообраз будущей объединенной Европы. Наряду с этим, с налаживанием общей инфраструктуры, налаживаются и прочие связи – в первую очередь нормативные и законодательные. А как же без этого? Ведь нервная система тоже должна быть единой. Следом, наверное, наступит черед производственной кооперации. Кадры для этого «куются» в Финляндии и других странах Европы, куда молодые эстонцы охотно едут. За работой, конечно, в первую очередь, но также и за образованием и за всесторонним опытом – политическим, экономическим, гражданским… Я верю, наступит момент и многие из них, уехавших, захотят вновь вернуться на свою малую родину. Похоже, связи у них с нею по-настоящему кровные – не фонтанирующие, не шумные и не броские, то есть не показные, а по-настоящему глубокие. Реки же глубокие и полноводные, как мы знаем из материала Жени Кушнировой по Японии, тихо и медленно текут.
К родине, я думаю, у эстонцев такое же отношение, как и к Богу, о чем я писал выше.
Мы попали в Таллинн как раз в День обретения Эстонией независимости от Советского Союза в 1991 году – 20 августа. Ни тебе шумных манифестаций, ни броских плакатов, ни шумных кричалок или скандирований. Ни тем более военных парадов или проявления хотя бы малейшего злорадства по отношению к бывшим «оккупантам» — внешним или тем, что внутри – русским, оставшимся в Эстонии. Которых у нас немедленно окрестили бы «пятой колонной» или как-нибудь еще, пообиднее. Нет, все так же скромно и оттого особенно торжественно, достойно и оттого по-настоящему глубоко, не броско и оттого чуть ли не величественно. В такой патриотизм веришь беспрекословно и доверяешь ему всемерно.
Малюсенькие сине-черно-белые значечки в петлицах, малюсенькие флажки той же расцветки, а то и просто малюсенькие букетики васильков – такого же цвета, что глаза у эстонских и русских детей и как то небо, которое видят в своих снах одни и другие. И которое здесь почти неизменно серое и лишь иногда – в лучшем случае голубое…
Чуть более праздничная, чем обычно, одежда и чуть более веселые, чем обычно, лица… Концерт легкой эстрадной музыки на холме Тоомпеа, напротив стеклянного креста – памятника свободе и независимости. Все! Ни тебе бравурных маршей, ни тебе громких слов о свободе и независимости, ни тебе, не дай бог, вскинутых вверх кулаков или горящих «праведным гневом» глаз… Ни даже, что особенно удивительно, национальных одежд или каких-то мероприятий, подчеркивающих национальную идентификацию. Нет, для этого есть определенные даты и особые фольклорные мероприятия типа широко известного и за пределами Эстонии Певческого фестиваля.
Не особенно, я так понял, склонны эстонцы выпячивать свои национальные признаки. И то верно: а то, не ровен час, заденешь чем-то национальные чувства других – скажем, русских, которых здесь не менее 400 тысяч – практически одна треть всего населения Эстонии. А эстонцам с ними еще жить и жить. Да и русским, как я понял, в Эстонии живется неплохо. Не очень-то они потянулись на свою историческую родину после обретения Эстонией своей независимости. Да и не очень-то, я думаю, они прижились бы там. Это уже не те русские, что в России. Их и по внешнему-то виду не очень отличишь от эстонцев: такие же светловолосые и голубоглазые; и одеваются так же; и манеры те же, да и по менталитету своему, думаю, мало чем от эстонцев – читай, европейцев – отличаются. Нет, думаю, у себя на исторической родине они бы не прижились и чувствовали бы здесь себя, да и были бы, воспринимались, в качестве «белых ворон».
Музей мейсенского фарфора, что в Кардиорге, вспомнился мне при этом. В окружении множества столь хрупких предметов хочется быть особенно аккуратным, осторожным и внимательным. К себе и к другим. Мне кажется, что за 25 лет независимости здесь, в Эстонии, сложилась та столь чаемая при социализме общность людей, которая так и не сложилась в СССР за все 70 лет его существования. Да думаю, и никогда бы там не сложилась.
О многом, об очень многом хотелось бы еще рассказать, но, наверное, уже в другой раз. Хотелось бы в последний день нашего пребывания здесь еще раз пройтись по улочкам старого Таллинна и по паркам, окружающим его, подышать воздухом седой старины и молодой еще и такой златокудрой свободы.
Неожиданно для меня самого то, что вначале представлялось набором заметок и комментариев, вылилось во вполне складный и законченный очерк. Нить Ариадны – наблюдений, воспоминаний и мыслей провела меня по событиям пяти прошедших дней и плавно вывела к тому главному, что коронует и эти дни, и те последние месяцы и годы, что прожиты мною у себя на родине, а может быть, и всю прожитую мною жизнь – к понятию и чувству Свободы…
0 Комментариев