Ранее в очерке “Политика» я выразил сомнение в том, что Толстого или Достоевского можно причислить к числу т.н. политиков. В прямом и полном значении этого слова, конечно же, нет. Хотя и сказать, что их мысли были далеки от политики, тоже вроде бы нельзя. В России, что тогда, что сейчас, не существовало и не существует полноценной политической активности, и поэтому – как ни парадоксально это звучит – все есть или может быть названо политикой.
А вот какие, в частности, имена своих современников я бы в этой связи назвал: Смехов, Гандлевский, Бардин, Рубинштейн, Щербина, Шульман, Долина… И вот почему. Все они присутствовали и выступали вчера в ходе акции «Антисталин» в Сахаровском центре в Москве. А с их подачи – и имена Ахматовой (у нее, кстати, вчера был юбилей), Пастернака, Рождественского, Мандельштама, Окуджавы, Виктора Некрасова и многих-многих других деятелей нашей культуры, которые по собственной, а чаще не по собственной и даже вопреки собственной воле были вынуждены уйти или были буквально вытолкнуты в политику и заниматься ею.
На самом деле это, конечно, не политика, это гражданская позиция, которая в условиях нашей страны обретает политический вес, а часто и действительно становится политикой в прямом смысле этого слова.
Это всё среда, та ненормальная и противоестественная среда, что самым нормальным и естественным проявлениям души придает новый и порядком извращенный вид. И любая душа, поэтическая или непоэтическая, чуть переросшая размеры души стандартной, обывательской восстает (не может не восставать) хотя бы для того, чтобы просто сохранить себя. Кто-то делает это открыто – это тот, кто задумывается о вечности и верит в нее; кто-то, кому ближе мир с его мирскими радостями, находит возможным вступить в компромисс со своей душой, которую в более узком смысле можно назвать и совестью.
Политолог Екатерина Шульман, также присутствовавшая и выступившая на вечере, назвала конформизм нормальным и психологически оправданным свойством человеческой души. Наверное, все же характера, а не души, ибо не хотелось бы в таком простом вопросе уходить куда-то в дебри метафизики и тем самым без нужды затуманивать этот принципиальный вопрос.
В конечном итоге это вопрос выбора и вопрос совести каждого, как говорила одна знаменитая актриса по несколько иному, правда, поводу. Но меня не перестает удивлять, что в радикально изменившихся с 30-х, 40-х и даже 50-х годов условиях, когда уже многое все же, действительно, многое уже можно и тебе ничего или почти ничего за это не будет, уровень нашего конформизма не понизился и людей с ярко выраженной и четкой гражданской позицией больше не стало.
В этом смысле неприятным диссонансом всему тому хорошему и правильному, что было сказано, прочитано, процитировано, спето, показано в ходе вечера, и тем, что фактически обнулило все это – хорошее, доброе и правильное – явился крайне неприятный эпизод уже в самом конце вечера, когда организаторы предложили всем присутствующим сделать один большой групповой портрет на память. Сначала это предложение было встречено с энтузиазмом, но стоили перейти непосредственно к действию – к расстановке, как многие бочком-бочком потянулись… но не к сцене, а к выходу. А кто-то позади меня еще и выкрикнул: «А потом этот снимок прямиком на Лубянку!» Даже если это было сказано в шутку, на что я очень надеюсь, то все равно не было смешно, и никто даже не улыбнулся. Но тот, кто еще колебался, остаться ему или нет на снимок, теперь уже более решительно подвинулся к выходу.
И о чем, собственно, проговорили весь вечер?
Вместо эпилога. В ходе вечера один из выступавших вспомнил высказывание Герцена о «непоротых поколениях», и немного поспорили о том, сколько их должно быть в нашей стране, чтобы она, наконец-то, стала свободной. Два? Три? Четыре? Кто больше? Думаю, сюда вкралась «небольшая» ошибочка. Дело в том, что нас и пороть-то особо не надо. Устойчивый рефлекс от той нашей многовековой порки по-прежнему силен и сохранится в нашей генетической памяти еще надолго…