Один мой приятель не исключил, что Толстого и Достоевского можно отнести к категории политиков. Известная доля истины в этом утверждении имеется, но я не стал бы людей масштаба Толстого или Достоевского именовать политиками, если только не в том смысле, который вкладывали в это понятие античные философы, такие как, в частности, Платон и Аристотель. Последний называл политику «царской наукой» и связывал ее в первую очередь с умением «оберечь всех граждан и по возможности сделать их из худших лучшими».
Но смысл этот с течение веков, а теперь уже и тысячелетий поистерся подобно старинным монетам с изображением Кесаря, прошедшим через тысячи и тысячи рук и разменов. Смысл этого слова в большой и даже огромной мере девальвирован и затаскан. Но все же он не утрачен окончательно. Более того, он многозначен, да и сама политика многолика и в каждом отдельном случае: в зависимости от времени, места, обстоятельств, а, главное, мотивации слов и действий ее участников — должна рассматриваться и оцениваться отдельным образом. Это категорически не тот случай, когда все те, кто так или иначе имеет отношение к политике или к тому, что может быть названо политикой, должны мазаться одним миром.
Политика это в первую очередь наука. Наука управления обществом, теми процессами, что протекают в обществе. Отсутствие политики ведет к хаосу и анархии. Впрочем, анархия, как мы знаем, это тоже род и направление политики. Как, скажем, атеизм – род и разновидность религии. Не будем перед собой кривить душой.
Во избежание хаоса и анархии испокон веку придумана и существовала определенная система власти. Во многом она складывалась стихийно, под влиянием массы объективных факторов, но и чисто субъективный фактор здесь сбрасывать со счетов никак нельзя. Влияние этого фактора, его проявление в обществе, собственно говоря, в узком смысле этого слова и называется политикой. И в этом смысле политиками здесь являются все: от лакея, вовремя не подавшего платок и капли для носа Наполеону, до президента Соединенных Штатов Америки или Генсека Компартии Китая…
Чем выше уровень организации системы, чем совершеннее ее политическая модель, тем большее число людей высвобождается из круга чисто политических явлений и может заниматься своим кровным делом, за исключением электоральных периодов. И, напротив, чем атавистичнее и несовершеннее эта модель и чем, следовательно, более несправедлива по отношению к большей части общества, тем большее число людей оказывается втянуто в политическую активность в моменты насильственной смены власти. И в последующий период установления новой власти и утверждения новой ее политической модели. Это и не удивительно: ведь модель, ведущая общество в никуда, а на деле прямиком в пропасть, чревата серьезной угрозой существования самому обществу.
На ранних стадиях этого процесса в политику втягиваются наиболее мыслящие, знающие, опытные и активные члены общества, которые и в тихие и спокойные еще времена способны прозреть грядущие беды и несчастья. Ну а когда эти беды и несчастья стоят уже на пороге, тогда прозревает и основная часть населения – эти так называемые и пресловутые «массы».
В условиях авторитаризма – а в России эта модель власти довлела на протяжении веков и тысячелетий – занятие политикой в ее чистом виде невозможно или чревато немедленной нейтрализацией тех, кто вступает на этот путь. Поэтому политика всегда приобретала и приобретает здесь всевозможные скрытые формы, в основном философского, богословского, литературного и моралистического характера. Отсюда, в частности, и выражение «Поэт в России больше, чем поэт». То есть кто? То есть — политик.
Также и власть, если и не понимая, то интуитивно улавливая это, начинает (и, в общем-то, справедливо) усматривать политику буквально во всем: от использования газет с портретами вождей не по назначению до приравнивания к политике отдельных направлений развития искусства и даже науки, казалось бы, не имеющих к ней ровным счетом никакого отношения.
В этом смысле в России, самой аполитичной стране, и в российской истории, самой в политическом отношении безынтересной, абсолютно все политично и все насквозьпропитано политикой. Парадоксально, но факт.
Данное отсутствие в России и в российской истории «реальной политики» и «реальной политической борьбы» со временем стало реальным (уже без кавычек) тормозом в развитии страны и несет в себе реальные (тоже без кавычек) угрозы самому ее существованию.
В этих условиях, когда на кону жизнь и существование самого общества, аморальным становится уже не занятие политикой, а сознательный уход от нее, сравнимый с упрятыванием страусом в минуту смертельной опасности головы в песок…
Просто кто-то понимает это раньше, а кто-то позже. А кто-то, может, уже и понял, но вынужден искать моральное оправдание своему бездействию. И благо бы только это. Нет, пассивный в политическом отношении обыватель всячески норовит еще и очернить тех активистов, что не боятся поднять свой голос и выйти на улицу навстречу реальным дубинкам ОМОНа и реальным обвинительным актам продажных судей. Здесь я настоятельно рекомендовал бы перечитать или прочитать очерк Д.Мережковского «Пушкин» из сборника «Вечные спутники». Третью его часть. Там – всё…

И еще. Если вы не занимаетесь политикой, то очень скоро политика займется вами. Это прекрасно видно на примере российского народа, Настоящее положение вещей – прямой результат и следствие аполитичности нашего народа.
При этом аполитичность (читай – отсутствие гражданского сознания) не сделало наш народ более моральным и нравственным, чем те народы, что в политике своего государства принимают активное участие и в этом смысле могут считаться политизированными. Более того, думаю, что на деле все как раз наоборот. Моральные и нравственные принципы куда в большей степени утверждены в западных странах, в то время как народы Востока, еще более пассивные в политическом отношении, чем мы, славятся, мягко выражаясь, своим лукавством, ханжеством, лицемерием и т.д. и т.п. Там это вообще не только не подлежит осуждению, но, напротив, считается чуть ли не достоинством.
Мы, русские, как всегда и во всем, оказались где-то посередине – между Западом и Востоком, и поэтому в нашем случае все это несколько затушевано и не очень «читается». Но в итоге нам от этого не легче. Как показывает история. Чем скорее мы сами вскроем в себе эти тайные и не всегда видимые глазу иностранца недостатки, тем будет лучше для нас самих…