Звезда по имени Солнце

Через час уже снова трава…
(В.Цой. Звезда по имени Солнце)

Эти простые и, как всегда, незамысловатые, но берущие прямо за душу слова из песни Виктора Цоя пришли мне на ум на следующее утро после поездки и объяснили многое из того, что я безнадежно силился понять вечером вчерашнего дня – дня нашей экскурсии (какое неуместное слово!), нашей поездки на Шипку. Мы называем «паломничеством» поход в Сантьяго-де-Кампостела – к мощам едва ли не мифического персонажа и «экскурсией» — поездку туда, где еще 150 лет назад гибли сотни тысяч наших соотечественников – быть может, наших кровных родственников…
Теперь здесь в районе Шипки и Шейново вновь красота и благолепие. По хорошей, добротной дороге наш комфортабельный туристический автобус взбирается вверх на гору к вершине Св.Николая, которая по иронии судьбы и названа Шипкой… Истинная же Шипка, вон она, эта другая вершина, здесь же неподалеку – так и стоит безымянная и всеми забытая. Нет на ней ни единого памятника…
По обеим сторонам дороги – девственный лес. Деревья неизвестной мне породы изо всех сил тянутся к небу и к солнцу: справа – откуда-то из глубины, слева – куда-то в вышину. Они как две враждующие стороны в битве за перевал: одни атакуют, другие держат оборону. И те, и другие несут неисчислимые потери. Нет, в случае людей они все же исчислены: по самым скромным подсчетам, 115.000 русских в ходе боев и 81.000 от холода и болезней… Показательная статистика! Опять эти нерадивые интенданты! И чуть больше убитых, но не замерзших, по крайней мере, со стороны турок. И думаю, не столько из-за того, что они, турки, атаковали, а мы оборонялись. В основном, думаю, из-за того, что их Молох все же чуть страшнее нашего и требовал еще больших жертв.
Сегодня, через 150 лет, два этих Молоха вновь сошлись в Сирии и вокруг нее и пока что то по-людоедски перемигиваются и пересмеиваются друг с другом, то вдруг столкнутся плечами, но это вроде как еще не очень серьезно и чуть ли не в шутку: «щепки» летят, но их не так много. Здесь же, на Шипке, отдаешь себе отчет, что в любой момент «лес» могут начать рубить и по-настоящему… 1878 год. За 5 месяцев, что длилась эта война, 210.000 погибших с одной стороны и 230.000 – с другой… Вместе это почти что полмиллиона…
Цифры, бесстрастные цифры… Они даже не прозвучали набатом, а тренькнули в голове звоночком и провалились в копилку памяти… Природа же, природа еще менее щедра на эмоции. Земля эта буквально полита и пропитана кровью солдат… Но нет: «Через час уже снова трава»… И камни… Казалось бы, слышавшие столько стонов и криков, столько бравурных «ура» и молитв о помощи и спасении, предсмертных хрипов… Они, эти камни, должны бы были, по выражению Иисуса, и сами возопить, но нет… молчат… И небо… приняло в себя столько душ и все так же прозрачно и высоко…
Неожиданно мне вспомнился обаятельный бородач-художник из иконописной мастерской в находящемся здесь же неподалеку, в горах, этнографическом музее под открытым небом. В комнатке на втором этаже, всей наполненной красками и светом: то ли от Небесных кущ с обитающими в них святыми и праведниками, то ли от адского пламени, исходящего из недр земных, где вечным огнем горят души грешников. Цвета темперы в изображении и того, и другого одинаково ярки и лучезарны.
Лучезарна и улыбка этого бородача с кисточкой в руке, что уверенными мазками наносит краску на небольшую дощечку, лежащую перед ним, и постепенно она… оживает… И все они, все остальные, уже законченные, живут и водят вокруг него и вокруг нас какой-то необычайно красочный и радостный – бесконечный хоровод. Есть среди них и такие, что ведут хоровод с удвоенной силой и экспрессией. Это, как пояснил нам наш новый-старый знакомый, так называемые «круговые» иконы. Они представляют собой особый род икон, который не встречается нигде, кроме Болгарии. Сюжетно они закручены как бы в спираль все на том же прямоугольном «полотне» иконы и символически, надо полагать, призваны изобразить-отобразить бесконечно вращающийся и повторяющийся круг истории – жизни и смерти, надо полагать. Дважды и трижды пытался я прочесть надпись на внешней канве этой спирали, не понятно где начинающейся и не понятно где заканчивающейся. Где начало того конца, которым заканчивается начало… Все слова, каждое само по себе, были понятны или, как мне показалось, были понятны мне, но все вместе никак не хотели складываться воедино и наполняться одним общим смыслом. До того момента, когда наш добровольный гид и проводник, все с той же своей одновременно такой лучезарной и лукавой улыбкой, не помог мне, расставив правильные акценты и чуть-чуть подправив смыслы.
Истина открылась мне, и я вышел из этой добровольной кельи (а может светлицы?) чуть более просветленным. Радость моя, однако, длилась не долго. Уже через минуту я вновь безрезультатно пытался вспомнить и сложить воедино все эти мудрые слова о краткости и бесконечности бытия, о неисчислимости бед и радостей человеческих, о прозрачности и непостижимости Божественного промысла…