Задание на дом
Мои поздравления всем участникам блога в последний день уходящего года, «Года литературы»… Или все же предыдущий был «Годом литературы»? — Не важно: все мы так любим литературу, что каждый год для нас является таковым.
Это доказали и наши «Книжные маршруты», старые и новые, которыми мы все прошлись недавно – виртуально и, думаю, не только.
За мной, правда, осталась еще третья часть «Моих книжных маршрутов», которые надеюсь «выдать» в ближайшие дни и не без помощи той инициативы, которую хочу вам сегодня предложить.
Коль скоро уходящий год – Год литературы, то и завершиться, сдается мне, он должен соответствующим образом.
Сначала я хотел предложить вам просто связать эти два понятия, «год» и «литература», воедино и назвать произведение, которое, на ваш взгляд, наиболее точно и полно характеризует год уходящий. По-моему, это небезынтересно, поэтому в любом случае просил бы вас всех поделиться с нами своими соображениями на этот счет.
Вслед за этим, однако, мне вспомнилась рубрика из НГ-Ex Libris, которой я неизменно уделяю внимание. Называется она «Круг чтения», и известные и не очень известные мне люди говорят здесь о книгах, которые повлияли на них, а то и по-настоящему предопределили их жизненный путь.
Мы, наверное, не будем подводить жизненные итоги, а ограничимся одним годом – уходящим. Так вот, какие книги, дорогие друзья, определяли круг вашего чтения в этом году? По-моему, это любопытно. Конечно, мы и без этого достаточно хорошо знаем друг друга, но все равно это способно добавить некоторые штрихи к портрету каждого из нас. Плюс, возможно, это послужит хорошей рекомендацией к формированию нашего с вами собственного круга чтения на будущий год.
Каникулы нам предстоят, как всегда, довольно продолжительные, так что времени на выполнение этого «задания на дом» или «домашнего сочинения» – как хотите это назовите! – более чем достаточно.
В этой связи пожелание всем нам. Не теряйте вкуса к чтению и к литературе в целом! «Книга – источник знаний!» Это высказывание то ли Горького, то ли еще кого, висевшее в нашей школьной библиотеке, как видите, навсегда засело у меня в памяти. Хотя сейчас, 50 лет спустя, новые знания уже не так привлекают меня. Куда в большей степени книга для меня стала источником собственных мыслей, а также средством их опробирования и оттачивания. С целью дальнейшего придания их бумаге…
Задание на дом
Cаша, позволь дать досрочный ответ. Буквально несколько часов назад я получил новогодний подарок от Деда Мороза, то бишь моей жены Лены — только что вышедшую в серии Литературные памятники «Белую гвардию» Михаила Булгакова — увесистый том с обширными комментариями, фотоматериалами и даже картой Киева начала прошлого века. Вот это и есть книга года, определяющая нашу жизнь, равно как и круг моего чтения-переосмысливания на каникулы.
«…Итак был белый мохнатый декабрь. Он стремительно подходил к половине. Уже отсвет Рождества чувствовался на снежных улицах. Восемнадцатому году скоро конец.
…Последняя ночь расцвела. Во второй половине ее вся тяжелая синева — занавес Бога, облекающего мир, покрылась звездами… Над Днепром с грешной и окровавленной земли поднимался в черную мрачную высь полночный крест. Издали казалось, что поперечная перекладина исчезла — слилась с вертикалью и от этого крест превратился в угрожающий острый меч. Но он не страшен. Все пройдет. Страдания, муки, кровь, голод и мор. Меч исчезнет, а вот звезды останутся,когда и тени наших тел и дел не останется на земле. Нет ни одного человека, который бы это не знал. Так почему же мы не хотим обратить свой взгляд на них? Почему?»
Задание, судя по всему, оказалось не простым. Уже неделя на исходе… Ладно, попробую сам. Сам задание сформулировал — сам задание это и выполняю. Прямо какой-то диалог с самим собой получается. Как в «Черном монахе». Не подумайте однако ничего такого: у меня справка есть… Итак, каким для меня был «Год литературы»? Ответ получился чересчур развернутым и перекрыл масштаб обычного комментария. Поэтому прошу Левона опубликовать в качестве отдельного поста под названием «Литература и политика» /Круг чтения А.Бабкова в 2015 году/. Тем более что пост этот может оказаться юбилейным — 500-м!
Увы, боюсь это задание на дом мне не по силам.
Книг последнее время читаю по нисходящей, стремящейся к нулю, особенно избегая разрекламированные.
Одной основной причины нет, наверно, все в комплексе:
1. Превалирующий рационализм восприятия не находит свежей пищи для ума, а лишь ассоциирует с раннее изведанным, причем, не в пользу нового. Вероятно, это отчасти, связано с отсутствием интереса к реалиям современной жизни, вообще, в которой, как и автор задания часто не находит признаков «духовности» (употребляю его термин, хоть мы его и по разному интерпретируем), как основы любого литературного произведения. Потуги же поиска новых форм в основных прозаических жанрах лишь усугубляют устоявшееся разочарование.
2. Помнится в старших классах много читал французов (по понятным причинам…), естественно, Ги де…, Золя всего («Земля», вообще произвела неизгладимое впечатление), Бальзак, Стендаль и пр. (Гюго так и не смог осилить…) Так вот, когда дело дошло до «Писем к незнакомке» Моруа, помнится меня поразил его совет (точнее не его, а его учителя) ограничиться малым количеством авторов, но перечитывая их всегда находить все новое и новое, нежели читать вширь. Там был приведен список (можно поспорить), где помимо философов, набиралось не больше десятка писателей от Гомера до Пруста. Тогда-то я и вгрызся не по годам в «Эстетику» Гегеля, одолев первый из 4-х томов с попытки седьмой, если не больше…
Потом пошел Кант, который, вообще, все мозги перевернул…
К чему я все это, наверно, что после Гегеля с Кантом (условно) очень трудно переходить на художественную литературу, тем более, современную. Такое у меня еще раз, гораздо позже случилось с «Гулагом», после которого, я несколько лет, вообще, ничего читать не мог…
3. Вероятно, в любой области есть предел: количество женщин, выпитого, друзей, шагов и прочитанных книг. У меня есть ощущение, что в этой части я к пределу подошел…
4. Хотя может все дело в том, что в трех последних местах, где я жил, просто не было хорошей лампы у кровати или зрение ухудшилось, что проще читать с компьютера, нежели полиграфические издания…
5. Много времени отнимает собственное творчество (чукча не читатель…) и редакторское бремя.
Ну, и Рокологию не забывайте — «это все, что останется после меня», — тут же тоже читать не перечитать.
Чтобы не выглядеть совсем динозавром в глазах интеллигентной публики оправдаюсь, что за поэзией все-таки приглядываю. В качестве нового имени для себя в ушедшем году открыл, к примеру, некую Алю Кудряшеву, — вот одно из ее стихотворений (2007) — женская поэзия, не без сантиментов, конечно, но добротно.
Мама на даче, ключ на столе, завтрак можно не делать. Скоро каникулы, восемь лет, в августе будет девять. В августе девять, семь на часах, небо легко и плоско, солнце оставило в волосах выцветшие полоски. Сонный обрывок в ладонь зажать, и упустить сквозь пальцы. Витька с десятого этажа снова зовет купаться. Надо спешить со всех ног и глаз — вдруг убегут, оставят. Витька закончил четвертый класс — то есть почти что старый. Шорты с футболкой — простой наряд, яблоко взять на полдник. Витька научит меня нырять, он обещал, я помню. К речке дорога исхожена, выжжена и привычна. Пыльные ноги похожи на мамины рукавички. Нынче такая у нас жара — листья совсем как тряпки. Может быть, будем потом играть, я попрошу, чтоб в прятки. Витька — он добрый, один в один мальчик из Жюля Верна. Я попрошу, чтобы мне водить, мне разрешат, наверно. Вечер начнется, должно стемнеть. День до конца недели. Я поворачиваюсь к стене. Сто, девяносто девять.
Мама на даче. Велосипед. Завтра сдавать экзамен. Солнце облизывает конспект ласковыми глазами. Утро встречать и всю ночь сидеть, ждать наступленья лета. В августе буду уже студент, нынче — ни то, ни это. Хлеб получерствый и сыр с ножа, завтрак со сна невкусен. Витька с десятого этажа нынче на третьем курсе. Знает всех умных профессоров, пишет программы в фирме. Худ, ироничен и чернобров, прямо герой из фильма. Пишет записки моей сестре, дарит цветы с получки, только вот плаваю я быстрей и сочиняю лучше. Просто сестренка светла лицом, я тяжелей и злее, мы забираемся на крыльцо и запускаем змея. Вроде они уезжают в ночь, я провожу на поезд. Речка шуршит, шелестит у ног, нынче она по пояс. Семьдесят восемь, семьдесят семь, плачу спиной к составу. Пусть они прячутся, ну их всех, я их искать не стану.
Мама на даче. Башка гудит. Сонное недеянье. Кошка устроилась на груди, солнце на одеяле. Чашки, ладошки и свитера, кофе, молю, сварите. Кто-нибудь видел меня вчера? Лучше не говорите. Пусть это будет большой секрет маленького разврата, каждый был пьян, невесом, согрет, теплым дыханьем брата, горло охрипло от болтовни, пепел летел с балкона, все друг при друге — и все одни, живы и непокорны. Если мы скинемся по рублю, завтрак придет в наш домик, Господи, как я вас всех люблю, радуга на ладонях. Улица в солнечных кружевах, Витька, помой тарелки. Можно валяться и оживать. Можно пойти на реку. Я вас поймаю и покорю, стричься заставлю, бриться. Носом в изломанную кору. Тридцать четыре, тридцать…
Мама на фотке. Ключи в замке. Восемь часов до лета. Солнце на стенах, на рюкзаке, в стареньких сандалетах. Сонными лапами через сквер, и никуда не деться. Витька в Америке. Я в Москве. Речка в далеком детстве. Яблоко съелось, ушел состав, где-нибудь едет в Ниццу, я начинаю считать со ста, жизнь моя — с единицы. Боремся, плачем с ней в унисон, клоуны на арене. «Двадцать один», — бормочу сквозь сон. «Сорок», — смеется время. Сорок — и первая седина, сорок один — в больницу. Двадцать один — я живу одна, двадцать: глаза-бойницы, ноги в царапинах, бес в ребре, мысли бегут вприсядку, кто-нибудь ждет меня во дворе, кто-нибудь — на десятом. Десять — кончаю четвертый класс, завтрак можно не делать. Надо спешить со всех ног и глаз. В августе будет девять. Восемь — на шее ключи таскать, в солнечном таять гимне…
Три. Два. Один. Я иду искать. Господи, помоги мне.
P.S. Андрей (Казачков), Бубнова тоже не осилил, не захотелось подвергать сомнению собственные сложившиеся с годами представления о главном…
Обратил внимание, что с появлением интернета стало труднее читать книги. Все время при чтении хочется кликнуть на какое нибудь имя, название или термин и посмотреть, что это обозначает или узнать подробности. Отвлекает это ужасно.С начала года прочитал (перечитал) только несколько первых глав «Белой гвардии» и при этом все время отвлекаюсь на необходимость уточнять и получать дополнительные детали, например «Скоропадский», «Петлюра» и так далее. Кстати у Булгакова упоминаются Липки как самый красивый район Города, то бишь Киева. В принципе я и раньше примерно таким же образом читал, только интернетом мне служила Большая Советская Энциклопедия, но теперь процесс принял уж совсем уродливые формы. Надо читать книги, там где не на что отвлекаться.
Левон, Аля Кудряшова мне понравилась, мне еще вспомнилась девочка-вундеркинд Ника Турбина, у которой уже в 8 лет вышла первая книжка стихов. А Бубнова можешь и не читать, читай Любарова.
Андрей, в этом не могу с тобой не согласиться: мне кажется, надо читать как музыку слушаешь. Чем ярче талант писатель, тем сильнее он как исследователь. Хотя все же предмет исследования писателя не история. Но это моё, возможно, узкое, мнение.
Левон, мне тоже понравилось стихотворение. Очень зацепило. Поэтому вчера весь вечер её читала с удовольствием. Спасибо.
Нет, уточню: писатель изображает эпоху или время своё тем точнее, чем глубже и всестороннее изображает самого человека, его душу и его переживания, его взаимоотношения с жизнью, с действительностью. Но все же самое главное -человек и вопросы общечеловеческой морали.
Вставлю, пожалуй, и я свою пару «копеек». Сдается мне, что вопросы общечеловеческой морали раз и навсегда сформулированы и утверждены. Конечно же, Библией. Ветхим заветом для тех, кто ходит по земле, и Новым — для тех, кто стремится к большему. Это, так сказать, всеобщий и универсальный эталон на веки вечные. Каждая же эпоха и каждое время характеризуется лишь степенью отклонения, степенью отхода от этого «золотого стандарта».
Левон, вот наткнулся у Губермана… Практически о тебе:
Любил я книги, выпивку и женщин.
И большего у бога не просил.
Теперь азарт мой возрастом уменьшен.
Теперь уже на книги нету сил.