Осязаемая реальность
1.
Поездка в Каталонию была для меня очередным летним отдыхом. Это всегда очень приятно — море, солнце, новые путешествия. Я много, где побывала за свою жизнь, была и в Каталонии неоднократно, но каждый раз я поражалась тому, сколько еще оставалось неизведанного и неизученного мною в этих краях. Любой самый маленький городок в Европейском Царстве-государстве – это огромный пласт богатой многовековой истории и собрание великолепных архитектурных произведений средневекового зодчества, постичь которые, не представляется возможным никому. Почти 35 лет я пытаюсь приблизиться к тайнам и шедеврам этого очень загадочного мира, необыкновенно красивого и величественного.
Конечно, не все так замечательно в этом краю, но мне всегда хочется видеть и чувствовать только прекрасное.
Так вот, я опять оказалась в испанской Каталонии и решила, что пора открывать для себя не менее интересную французскую Каталонию. Французская Каталония оказалась столь же удивительной, со своей неповторимой атмосферой, как и ее испанская сестра. Загадочные Пиренеи, величественные холмы и долины, утопающие в зелени, извилистые мощеные улочки в еврейских кварталах, причудливые лабиринты крепостных стен замков, неповторимое очаровательное побережье с золотистыми пляжами Средиземного моря, ставшее любимым местом пребывания богемного люда, художников со всего света, с его бесчисленными пещерами и голубыми гротами.
Я люблю рассказывать про случаи, которые со мною всегда происходят в этих путешествиях, об ассоциациях или просто о своих ощущениях. Ознакомившись с миром местных гениев, с их замками и домами-музеями, отведав легендарных устриц и выпив лучшего испанского белого вина, но главное, насладившись плаванием в чистейшем море и надышавшись волшебным воздухом в горных местностях, я решила посвятить себя, как говорят мною обожаемые итальянцы «dolce fare niente».
2.
Однако, во время того осеннего путешествия я явно попала под слабое (я очень на это надеюсь, что слабое) воздействие Трамонтана.
Слышали ли вы когда-нибудь о знаменитом ветре Трамонтана, что в переводе с латыни – ветер «идущий сквозь горы»? Люди говорят, что это сухой очень холодный ветер, зарождающийся в Пиренейских горах. Ближе к осени разогретый солнцем, теплый воздух поднимается с равнин к заснеженным вершинам Пиренеев, остывает там, и устремляется по склонам гор к Средиземному морю с неистовой мощью и пугающей скоростью. С гор к морю в течение десяти дней мчится безумие, превращая жизнь местного каталонского населения в выматывающую, лишающую сил и рассудка, пытку. Ветер сопровождается неслышимыми звуками на волнах необычной частоты, но они сводят с ума совершенно здоровых людей, разрушая их психический баланс. Когда-то, до конца девятнадцатого века, если случались убийства или изощренные насилия на почве страсти в каталонской долине Ампурдан, местные судьи смотрели на них сквозь пальцы, если эти преступления происходили в период, когда дул ветер Трамонтана. Говорят, что ветер опустошает человека изнутри, с безжалостной силой выдувая из него память, разум, волю, эмоции и ощущения. Остается всеобъемлющая пустота и осознание полной бессмысленности бытия. Человек – сосуд, полный божественного содержимого, остается пустой прозрачной бутылкой… Однако, ветер способен не только на это, и не так все печально в долине Ампурдан. Он создает гениев, таких как местного жителя — Сальвадора Дали и, прожившего в этих краях некоторое время, писателя — Габриэля Гарсиа Маркеса. Ветер рождает и рождает сильных людей и делает их еще более сильными, упрямыми, стойкими, талантливыми, терпеливыми, ну, а людей слабых подвергает испытаниям… Эти «умом тронутые Трамонтаной» гении и передали нам незабываемую красоту этого края, гор и долин, покрытых густой бриллиантовой зеленью, голубизну и прозрачность моря, чистоту его воздуха, описание самобытности живущих здесь людей.

3.

Но я отвлеклась. Так вот, в один из таких чудесных вечеров «ничего неделания» я сидела и попивала свой вечерний бокал вина в открытом кафе за отдельным столиком гостиницы в ожидании, ранее объявленной, концертной программы. Народ занимал места, предвкушая удовольствия от исполнения известных музыкальных произведений.
Ко мне подошла молодая пара с очаровательной девочкой лет шести-семи.
— Добрый вечер! Как вы? Вы сегодня за ужином говорили на английском языке с кем-то, мы слышали.
— Добрый вечер! А что запрещается в Каталонии говорить на английском?
— Нет, просто у нас к вам необычная просьба. И нам нужен человек, который говорит на английском языке.
Я внимательно посмотрела на эту троицу. Парень и девушка лет тридцати, очень симпатичные, очень красивая пара. Он – голубоглазый брюнет, элегантно и модно одетый, а девушка — кареглазая блондинка, стройная, высокая, в воздушном шелковом платье, которое очень эффектно подчеркивало ее женственность и сексуальность. Но самым прекрасным божественным существом в их семье была их дочь, Изабель. Девочка дружески посмотрела на меня и, как мне показалось, она даже слегка поклонилась мне в знак знакомства. Передо мной предстал маленький загорелый ангел в светлом нарядном платьице с большими добрыми карими глазами и длинными развевающимися волосами цвета темного шоколада. Волосы на ее очаровательной головке были аккуратно прихвачены детским обручем с маленькой белой розочкой. На смуглых ножках – белые лакированные туфельки. Какая красивая девочка! Мне страшно захотелось прижать ее к себе.
— Просите все, что хотите, — выговорила я, желая продемонстрировать им свой восторг и безграничную душевную щедрость. – Знай наших!
— Мы живем в этом же отеле. Вы ведь посидите здесь часок-другой? Можно ли вам оставить нашу девочку, она с удовольствием посмотрит детскую программу, а потом взрослую. Изабель очень спокойная девочка. Она вам никак не помешает. Мы оставим вам деньги на сок и на пирожное для нее. А после программы мы ее заберем.
— Конечно, я с удовольствием посижу в компании вашей очаровательной девочки и с удовольствием сама ее угощу, мне не надо оставлять деньги. А Изабель не возражает посидеть со мной?
Я посмотрела на Изабель. Девочка улыбнулась мне своей, как оказалось беззубой улыбкой, и от этого мне захотелось обнять ее еще больше.
— Вы, наверное, хотите пройтись по магазинам?
Молодой человек посмотрел на меня и, как ни в чем небывало, совершенно неожиданно ответил.
— Нет, нет, нет. Сегодня мы планируем с Роуз создать еще одну Изабель или сына. Мы уверены, что именно сегодня самое время. Договорились?
Не скрою, я несколько удивилась от такой милой откровенности. Но – дело молодое, пусть делают все, что им угодно…
— Договорились, успехов вам!

4.

Мы остались с Изабель смотреть детское шоу. Рядом со мной сидела маленькая принцесса, и я была очень этим горда. Все обращали внимание на нее. Она мне рассказала, что ее семья живет в маленьком городке, недалеко от Йорка. Бабушки и дедушки живут далеко. У нее есть много дядей и тетей, много кузин и кузенов. Все собираются раз в год у бабушки Норы на Рождество. Нора готовит индейку в меду, которую все очень любят. Изабель и Роуз очень любят свою собачку Терри, лабрадуделя, папа Дэйв любит смотреть футбол, а Изабель любит мультики, все вместе пьют вечерами чай и часто едят пиццу «Маргарита». Изабель мечтает стать учительницей, как ее тетя Гвен. Ну, в общем, все, как у нас.
Шоу для детей было очень веселым, все дети, принимавшие в нем участие, получили маленькие призы от переодетых в клоунов, аниматоров. Родители постепенно разбирали своих детей, покидали кафе, уводя малышей спать. Постепенно градус детских голосов снизился. Изабель выпила сок, съела мороженное и еще ближе прижалась ко мне. Ее глазки закрывались, девочка явно хотела спать. Она наплавалась в море, набегалась и наигралась с родителями и другими детьми под южным солнцем в течение дня. Ребенок устал.
— Изабель! Ты, бедняжка, устала и хочешь спать. Давай поставим стульчики рядом, придвигайся ко мне ближе и клади свою головку мне на ногу.
— Юлия, а ты не уйдешь, ты меня не бросишь? Мне надо ждать Роуз и Дэйва.
— Ну что ты! Конечно, мы с тобой их дождемся. Устраивайся поудобнее и засыпай.
Девочка еще раз мне улыбнулась своей беззубой улыбкой, обняла меня и поцеловала в щеку с благодарностью за понимание. Она придвинулась ко мне слева, положила свою головку на ноги, а чтобы не упасть, обняла мое правое колено. Девочка, с присущим ей детским доверием безмятежно и крепко уснула у меня на коленях.

5.

Тем временем, музыкальный вечер был в разгаре. Музыканты и исполнители песен и танцев из Бразилии зажигательно исполняли свои концертные номера. А в моей душе был праздник. Я сняла с головки Изабель обруч и стала гладить ее по головке. От прикосновения к ее шелковистым распущенным длинным волосам я испытывала необыкновенно нежные чувства. Казалось бы, у меня есть взрослые сыновья и внучка почти такого же возраста, почему же я не помню, как я их гладила по головке… Да, они и не очень-то позволяли мне это делать. А мне все время было некогда. А теперь уже поздно, все они уже большие взрослые люди.
Артисты громко пели, азартно танцевали, зрители громко хлопали, а Изабель мирно спала на моих коленях. А я гладила и гладила эту совсем мне чужую девочку по головке, испытывая давно забытые мною чувства. Я молча решила рассказать ей один лишь случай из моего детства. Про свою маму. Конечно, этот рассказ предназначался для меня самой, я слушала музыку, потирала затекшие от неподвижности коленки и вспоминала.

6.

Мне исполнилось одиннадцать лет, и я перешла в пятый класс английской образцовой школы. Училась я на одни пятерки. Мама решила взять меня с собой на летние каникулы в Дом Творчества Композиторов в Карелию на Белые ночи, на Ладожское озеро в Сортавалу. А потом еще и в Ленинград на пару дней. Какое сказочное предложение вместо ненавистного пионерского лагеря!
Период взросления у меня проходил бурно. Начало переходного возраста. Отрицание всего и вся, непослушание, желание быть независимой и самостоятельно утверждаться. Конечно, я мечтала поехать с мамой, конечно, в душе я думала, что буду во всем ее слушаться. И мама первый раз в жизни отважилась взять меня с собой. Мы сели в поезд, застучали колеса, впереди должно было быть столько всего интересного…

7.

Моя мама, Ася Лазаревна, была замечательным человеком и очень необычной женщиной. Это сейчас, когда я сама уже бабушка, могу оценить все, что она для меня сделала. Что я, ребенок, могла понимать в то время. Прошло всего двадцать лет после ужасной кровавой войны…
Почему моя мама мечтала попасть в этот дом Творчества? Она просто обожала музыку с самого раннего возраста. Ее начали учить играть на фортепиано в пять лет, тогда наша многодетная семья жила в Ессентуках. Это были тяжелейшие двадцатые годы прошлого века после Революции, голод, разруха, безвременье. За кусок хлеба родственница Антона Рубинштейна обучала мою маму, ее сестру и старшего брата музыке. А жена царского генерала за литр молока в день давала всем детям уроки иностранных языков. Наша семья не была богатой, надо было выживать и поднимать детей. Дедушка с бабушкой, отказывая себе во многом, крутились как могли. Мама оказалась очень способной девочкой. Уже через год она выступала в летний сезон перед отдыхающими на открытой веранде Ессентуков. Как быстро она обучалась, сколь талантливой она была, какой это был огромный труд! Она исполняла с большим чувством сложные ноктюрны Шопена и Листа. Дома у меня хранятся программы этих музыкальных вечеров. У мамы были миниатюрные кисти рук, короткие пальцы. Но как она играла своими маленькими пальчиками, какие аккорды она брала! А потом она в течение всей своей молодости училась на самостоятельно заработанные деньги музыке уже у профессионалов, играла, играла, играла…
8.
И вот, мы поселились в маленьком гостевом домике посёлка Кирьявалахти на берегу Ладожского озера, прямо в лесу. Совсем рядом располагалось историческое здание «Дачи аптекаря Яскеляйнена», построенное неким Паули Бломстедтом в 1935 году. Его с середины шестидесятых годов облюбовали советские композиторы, музыканты, дирижеры и прочие творческие люди. Попасть в этот «Рай», названный Домом творчества композиторов «Сортавала», было очень сложно. Это была давняя мечта моей мамы.
На первом этаже здания, в большой уютной гостиной с роялем, устраивались завтраки и по желанию отдыхающих обеды, а на улице под зонтиками проходили самые замечательные вечерние мероприятия. Конечно, исключительно с точки зрения ребенка — чаепития с горячими пирожками. Вкус этих домашних пирожков с брусникой, ежевикой и морошкой я до сих пор помню. В это время кто-нибудь из гостей садился за рояль и исполнял свои любимые музыкальные произведения. А некоторые отдыхающие еще и пели. Ужинали все в своих домиках.
С фронтальной стороны второго этажа дачи аптекаря открывался прекрасный вид на Ладожское озеро. А с противоположной — возвышались знаменитые плоские горы, покрытые низкорослыми деревьями и кустарниками. Весь дачный поселок располагался через дорогу ниже в лесу на пологом берегу озера. Маме, ее новой знакомой, музыкальному критику из Ленинграда, и мне был предоставлен отдельный домик с двумя спальнями и крошечной кухней и, конечно, пианино. В одной расположились мы, в другой – критик, одинокая высокая сорокалетняя женщина, Валентина. Она была молчаливой, скромной и доброй женщиной.
Я была в полном восторге. Мне нравилось все в том лесном городке. Детей моего возраста и младше меня не было. Зато было много молодых людей двадцати лет, целые компании, и это было намного интересней. Значит, я большой равноправный член этого общества.
Мы приехали в самый разгар изумительных белых ночей, прекрасной летней погоды. В первый же день я ознакомилась со всей территорией. В парковой зоне был белый павильончик с биллиардным столом, где ловко играли взрослые дети известных композиторов, переводчиков и актеров. Молодые люди были одеты в неизвестные мне тогда джинсы и клетчатые рубашки, на головах у них были соломенные шляпы с веревочными завязками. Они носили модные солнцезащитные очки. Стрижки у ребят были какие-то одинаковые, длинные волосы и длинные бакенбарды. Они постоянно курили иностранные сигареты, а некоторые даже трубки. С ними в компании были девушки – в ярких модных ситцевых и крепдешиновых платьях. Они сидели рядом с белым павильоном на лавочке и болтали. Тогда были в моде у девушек короткие стрижки, «под мальчика». Модные шелковые косынки, темные очки, развевающиеся пышные юбки, широкие пояса, утягивающие их тонкие талии, туфли –лодочки – все это создавало удивительную атмосферу праздника. Девушки тоже курили и пили лимонад из странных маленьких бутылочек.
Мне, конечно, очень хотелось быть одной из них. Перед поездкой мамин парикмахер по секрету от мамы и по моей слезной просьбе меня подстриг, отдал мне мою беленькую косичку, и модная стрижка моя называлась, как раз «под мальчика». Мама была от этого своеволия в ужасе, но сдержалась. Мне многое доверялось, но возраст…
Вместо того, чтобы купить себе скучную коричневую школьную форму на следующий год в Детском Мире, я без разрешения купила себе голубые шорты, спортивные тапочки и белую мальчиковую рубашку.
Бедная моя мамочка, она тогда еще ничего об этом не знала.
Рядом с павильоном была площадка для игры в настольный теннис. Пара молодых ребят размахивали ракетками. Вот это развлечение было для меня. Я выросла в Нескучном саду, рядом с кортами. Я уже в десять лет резалась в настольный теннис как мастер. Ну что же, вот я им всем покажу потом…
В тот же вечер я спустилась к озеру. Тишина и красота! Солнце уже садилось, бросая свои последние лучи на гладь спокойного озера, напротив темнели несколько островков. Маленькая лодочная станция была пуста. Лодки были привязаны к перилам. И это мне очень нравилось. В Парке Горького мы часто брали лодку на прокат с более взрослыми ребятами, я умела грести, это свое мастерство я тоже собиралась позже всем продемонстрировать.
Все увиденное мною в первый день меня более, чем устроило, пора было возвращаться к маме, да и есть хотелось. Был один минус – зверские комары …
Мама и Валентина выслушали с интересом мои первые впечатления от территории, от публики и от комаров. Меня, удовлетворенную всем, накормили, умыли и уложили спать.
Валентина смотрела на меня с нежностью и любопытством. Маме хотелось мною гордиться.
А что хотелось мне…
9.
На следующий день я надела новые шорты, белую рубашку, спортивные тапочки, чем привела Валентину в полный восторг, а маму – в шок от неожиданности, а затем, после завтрака я открыла для себя целый новый мир приключений.
Первое – я немедленно побежала играть в настольный теннис, там сидел седой старичок, который увидев мое рвение, предложил мне сыграть с ним партию. Я согласилась, сообщила ему как меня зовут и обыграла его с огромным счетом в первой же схватке. Старичок сказал мне, что он старожил в этом Доме творчества, обожает Карелию и назначил мне свидание на десять часов вечера этого же дня и еще добавил, что раз он проиграл, то покажет мне то, что мне и не снилось. Откланявшись, он ушел к себе в домик, так и не сказав, как его зовут.
Через пару минут подтянулись двое парней, которых я видела играющими накануне. Один из них, Алик предложил сыграть мне на победителя. Ребята мне казались совсем взрослыми, хотя им было по пятнадцать лет. Они были сводными братьями, Алик и Ледя. Что это за имя такое, Ледя? Я была с ними на равных, билась из последних сил. Ребята, дети какого-то известного композитора из Ленинграда, сдались, наконец. Я рассказала им, что я приехала из Москвы, из ее самого центра с мамой. Вопросы стал задавать Алик.
— А кто твоя мама?
— Моя мама – профессор, экономист и химик, она не музыкант, но очень хорошо играет на пианино.
— А ты играешь на чем?
Врать здесь было опасно, я честно призналась.
— Я начинала играть на виолончели, потом на пианино, ленилась ужасно, учительница меня пару раз ударила линейкой по рукам, когда я фальшивила. Я встала в позу и бросила музыку.
— Как это, бросила? Тебе позволили это сделать?
— Мама страдала, она очень хотела, чтобы я продолжала играть, а остальные родные меня пожалели, пожурили и оставили в покое…
— Это очень странно… А ты раньше была в Карелии?
— Нет, я первый раз здесь.
— Здесь самое интересное занятие – это ловить раков в ручьях, рыбу в озере, собирать грибы и ягоды.
— А вы пойдете ловить раков? Я их никогда не видела.
— Мы завтра днем пойдем. Пошли с нами, если тебя мама отпустит.
— Отпустит.
Моей уверенности не было предела.
— Ребята, а что это за компания, которая играет в биллиард в белом павильоне? У нас в Москве, в парке Горького тоже есть большая биллиардная. Мы с ребятами туда не ходим, нам сказали, что там много бандитов и воров, они там играют на деньги.
Я прибежала в наш домик, застала маму, читающую какой-то рукописный журнал. Она тут же его спрятала в тумбочку. Мама читала самиздатовский роман Гроссмана. Мне-то читать совсем не хотелось, хотя на лето задали прочитать много книг по внеклассному чтению. Я ей рассказала о своих планах на ближайший вечер со старичком и о походе в лес и в горы, ловить раков и собирать грибы и ягоды с незнакомыми ей ребятами. Мама сразу поняла, что запретить мне она не сможет, что вечер и завтрашний день будут сплошной нервотрепкой. Но решила вечером проводить меня на свидание к пожилому дяде.
10.
Пожилым дядей оказался известный композитор Лев Константинович Книппер, племянник жены А.П.Чехова. Они познакомились с моей мамой. Он был автором песни «Полюшко-поле», весьма популярной в то время. Многие ее вообще считали народной. Это теперь в наши дни пятидесятитысячный стадион в Кельне встает при исполнении этой песни русской немкой, Хелен Фишер. А тогда Лев Книппер и Виктор Гусев, авторы этой песни, у молодежи считались талантливыми пропагандистами, авторами легенд про комсомольцев — героев Красной Армии …
Я эту песню слышала, но, тогда значительно больше мне нравились песни Островского. Песни Книппера я не знала.
Мама успокоилась и разрешила мне поплыть на лодке в белые ночи с известным композитором порыбачить, половить угрей.
Озеро как будто бы готовилось ко сну, ни волн, никакого движения воды. Тишина — ни гомона птиц, ни человеческих голосов, засыпающие маленькие острова, покрытые низкорослыми деревьями и кустарниками темно-зеленого цвета. Они еле-еле подсвечивались то ли последними лучами заходящего солнца, то ли светом невидимой луны, но так или иначе я с благоговением рассматривала и впитывала эту суровую северную красоту.
Это была моя первая рыбалка. Старик, которому было тогда 67 лет, уверенно греб веслами, лодка тихо скользила вдоль берега. Потом он достал удочки, наживил крючки какими-то мелкими червяками и стал показывать мне как надо ловить рыбу или, если попадутся, то озерных угрей, рыб, похожих на змей. Он коротко и почти шепотом объяснил мне, что надо делать. И мы с ним наловили полное ведро разной рыбы, и угрей в нем было около пяти. Каждый раз, когда мой поплавок начинал скрываться под водой, я испытывала необъяснимое чувство восторга и азарта. Мне хотелось кричать, но этого нельзя было делать, рыбу нельзя было пугать. Старик все делал молча. Однако, было и мучение. КОМАРЫ!!! Эти летучие звери меня совсем съели… Надо было возвращаться. На обратном пути старик спросил меня, понравилась ли мне ночная рыбалка.
— Очень понравилась, спасибо вам большое. А что вы будете делать с рыбой?
— Отдам завтра в столовую повару. Он приготовит всем суп или пожарит рыбу. Так что приходи на обед вкусить свой улов и зови свою очаровательную маму. Добежишь сама до своего домика, не заблудишься?
— Конечно, добегу. Спасибо вам большое.
— Юля, я рад нашему знакомству. Спокойной ночи!
Я быстро побежала в сторону нашего домика, мама не спала, читала и ожидала меня. Она пальцем показала, что шуметь нельзя, Валентина спит, и что мне тоже надо идти немедленно спать. «Очень даже приятный дедушка, многому научил, многое показал, за многое похвалил, а как красиво было ночью на озере, но сколько кусачих комаров…», — с этими мыслями я и заснула.
11.
Утром я сквозь сон слышала отрывочные фразы Валентины:
«Ну что вы, Ася Лазаревна! Гениальное у него только одно произведение, включающего эту мелодию. Да, слова-то этой песни совсем другими были. Не о героях Красной армии, а о борьбе казаков-партизан с красными бандитами. Он ее, по слухам, еще в 1919 году написал. Он же служил офицером -артиллеристом в Белой армии у барона Врангеля до двадцатого года. Потом те, кто выжили в этой бойне, попали из Крыма, скорее всего в Берлин, а потом наш Лева перекрасился и стал агентом НКВД, его сестру тоже завербовали, они прекрасно владели немецким языком, с двадцать четвертого года оба работали в советской разведке. Времена были ужасные, я его не сужу».
Мама слушала ее с открытым ртом, потом ответила:
«Но, возможно, это только слухи. Кто, кроме него, может это подтвердить. Может быть, именно эти мытарства и способствовали созданию этого музыкального шедевра. Тем не менее, Валечка, мелодия песни прекрасная, простая, но запоминающаяся, слова будут меняться в зависимости от политического вектора, и песня будет еще очень долго популярной, вот увидите…»
— Конечно, история расставит все по своим местам, — коротко заключила Валентина.
12.
Утром за завтраком я познакомила маму с Аликом и Ледей. Они собирались днем идти за грибами в лес и только на следующий день — ловить раков. Ребята предупредили, что в лесу водятся змеи, полно гадюк, но самое противное – это не комары, а клещи и слепни. Одеваться надо так: резиновые высокие сапоги, куртка с длинными рукавами и обязательно головной убор. Брать с собой ведро для грибов, банку для черники и костяники, палку для змей и нож. Мама решила, что ребята ответственные, а я обещала ей от них не отставать ни на шаг.
Мама разрешила мне пойти с ними в лес. За завтраком я искала глазами старика, с которым ловила ночью рыбу, но не нашла. Оказалось, что он собирался покинуть этот райский уголок вечером того же дня и был в сборах.
— Мама! А что это за имя такое, Ледя?
— Юля! Это уменьшительное от библейского имени Лазарь. Моего отца и твоего дедушку тоже так звали. Но без этого одесского уменьшительного имени. Кстати, так звали в детстве и Леонида Утесова, на самом деле он Лазарь Вайсбейн, а в детстве — Ледя.
— Первый раз я слышу такое странное уменьшительное имя…
Экипировав меня по всем правилам, снабдив пустым оцинкованным ведром, мама проводила меня в лес за грибами. Лето в Карелии было тогда прекрасным, не жарким и не холодным, довольно солнечным, природа поражала своими неповторимыми красками и очень отличалась от нашей подмосковной.
Ребята повели меня сначала на плоскогорье, в лес, где находиться было невозможно. Каждый раз, когда я находила гриб или ягодку, мне мерещились змеи. Один раз проворный уж прополз в метре от меня. Я испытывала, мягко говоря, ужас. Палкой я отбивалась не только от колючих кустов, не только поднимала ветки и раздвигала траву, я отгоняла от себя прилипчивых слепней, которые пытались меня укусить каждый раз. Но там мы набрали белых грибов среди низкорослых березок и полные банки северных ягод. Во второй половине дня ребята повели меня на какое-то Красное поле.
Я была потрясена увиденным. Поле было действительно красным, от безумного количества красных головок подосиновиков, не надо было никуда ходить, достаточно было сесть и срезать один гриб за другим. Я уже с трудом поднимала ведро, полное грибов, но азарт меня не покидал, мне хотелось, чтобы грибов было так много, чтобы они с горкой накрывали ведро. Скоро так и произошло. Поднять его было трудно. Я стояла и ждала, что ребята подбегут и мне помогут. А поле было прекрасным, густая низкая трава, дикие ароматные луговые цветы, жужжание пчел и никого вокруг. Странно – столько грибов и нет грибников. У нас в лесу так не бывает. Все грибные места известны. Ледя вызвался мне помочь. Бедняга тащил сразу два ведра, а я банки с ягодами. Мы болтали без умолку. Они рассказывали мне про Ленинград, а я им про Москву. Но я чувствовала, что ребята намного меня умнее, слушать их мне было очень интересно, так что я старалась помалкивать. Так мы добрались до наших домиков. Мама и Валентина ахнули, увидев такое количество грибов, никто не ожидал такого урожая. Но главное, что мама, успокоенная моим своевременным прибытием, села на небольшой веранде и с большим удовольствием закурила сигарету.
13.
Мама начала курить, когда наша семья собралась всеми правдами и неправдами в эвакуации в Уфе. Мама была направлена туда Министерством, где она работала, с грудным ребенком на руках, с моей средней сестрой, переболевшей тифом по дороге. Это после того, как моему дедушке в Ессентуках надо было взорвать по приказу НКВД нефтебазу, где он был управляющим, и свой дом, увы, примыкавший к ней, а затем бежать на последнем убогом грузовике с бабушкой, ее младшей сестрой и двумя маленькими девочками, моей старшей сестрой четырех и племянницей семи лет. В Уфе наша семья получала одно ужасное сообщение за другим. То мамин старший брат пропал без вести, то ее младшая сестра-врач еле выбралась из временного концлагеря, прошла с такими страданиями через все линии фронта с двумя медсестрами в Москву по оккупированной немцами территории, потом отсидела на Лубянке и опять отправилась на фронт. То известия о гибели бабушкиных и дедушкиных братьев и сестер, убитых на фронте, замученных в лагерях, расстрелянных немцами в котлованах Киева и Ростова. Бабушка и мама переживали и за младшую бабушкину сестру, которая еле живая выбралась на первых грузовиках по Дороге Жизни из блокадного Ленинграда с семилетней дочерью, и у которых там сгорел дом до тла. Мой отец в это время был отозван с фронта и был направлен за Урал на литье снарядов, работал круглосуточно для фронта и для победы.
14.
Мама с надеждой ко мне обратилась:
— Юля! А кто же будет есть такое количество грибов? Кто будет их чистить? Кто будет их готовить? Мы же не будем делать заготовки на зиму? Не будем их сушить. Сегодня нас угощали вашим ночным уловом, рыбка была замечательно приготовлена. Книппера и тебя очень хвалили. Он сказал, что ты ему очень помогла и попрощался со всеми. А тебя там не было. Давай завтра отнесем на кухню грибочки, их пожарят и всех гостей угостят.
У меня навернулись слезы на глазах.
— Ни за что не отдам, я столько времени их собирала, меня так в лесу искусали комары. Там змеи были, а я собирала и собирала вам грибы и ягоды. Вот так, просто взять и отдать все. Папа бы меня убил. Нет, ни за что их никому не отдам. Давайте сами почистим, пожарим и съедим их.
Валентина решила упростить задачу:
— Юленька! Давай сделаем следующее. Сейчас мы вымоем и почистим небольшую порцию грибочков, сами их пожарим с картошечкой на сковородке и с большим удовольствием съедим вечером, хотя это и будет точно вкусно, но на ночь есть грибы очень вредно. Но ты у нас добытчица и к тому же голодный ребенок! Ты заслужила. А потом мы ляжем спать, а утром решим, что делать с остальными грибами. С твоей помощью мы также сможем сделать первый шаг к дружбе с нашими ближайшими соседями, они только что заехали, и у них чудесная собака. Ты с ними подружишься.
— Это предложение мне больше понравилось. Чистить целое ведро грибов на ночь не очень хотелось, но отдавать такой улов…
Мама выложила грибы из ведра на газету и нехотя стала их чистить. Я и Валентина тоже сели за стол, чтобы ей помочь. Мои руки были черными, не отмывались ни от ягодного сока, ни от грибов. Руки Валентины с прекрасным маникюром и мамины тоже были черными, не отмывались холодной водой с мылом. Укусы комаров беспокоили меня ежеминутно. Когда женщины пожарили картошку с грибами, я уже спала крепчайшим сном, сидя за столом, как говорится «без задних ног».
15.
Голос Валентины был еле слышен из кухни.
— Ну что вы, Ася Лазаревна, от нее хотите, она еще маленькая, подросток. Она же не будет ходить с вами за ручку. Она чувствует себя взрослой и самостоятельной. Дайте ей свободу, она никуда не денется. А мы с вами будем играть на пианино в свободное время, гулять, знакомиться с интересными людьми и ездить на экскурсии. У нас впереди и Валаам, и Соловки, и Кижи, и водопады, и само озеро. Она к нам обязательно присоединится, она же любопытная девочка.
Мама грустно ей отвечала:
— Нет, я сойду с ума. Я даже и не предполагала, что она будет целыми днями и ночами где-то бегать по лесам и полям, приходить домой и замертво падать от усталости.
— Моя дорогая, Ася Лазаревна! Для нее это счастливые дни узнавания себя, новых друзей. Она все впитывает как губка, все замечает и запоминает все красоты. Она как полый сосуд, который только что выдули и готовят, чтобы заполнить его прекрасным молодым вином. Не мешайте ей знакомиться с миром. Мы с вами его толком и не видели, какие ужасные пережили времена…
— Да, Валечка, вы правы, мои старшие дочери росли под опекой моих родителей, в самые трудные военные и послевоенные годы, под жестким контролем сталинской школы, а эта девочка растет свободной. Ладно, буду держаться.
Утром, за завтраком, я высматривала Алика и Ледю. Они опаздывали. А я нервничала, про грибы я и не вспоминала.
— Мама! А, вдруг, они не возьмут меня ловить раков?
— Если вы договорились, то значит они тебя обязательно возьмут. Но ты же не можешь с ними пойти, тебе же надо чистить грибы, они могут испортиться, у нас нет холодильника в домике, а это не хорошо, как говорится — ни себе, ни людям.
— Нет, мамочка! Я пойду с ребятами. А вот и они.
— А кто же будет чистить грибочки? – тихо спросила Валентина. — Я не могу, мне жаль свой маникюр. Да и мамины руки жаль, как она вчера замечательно играла мне Листа на пианино. Может быть, поделимся грибами с новыми соседями или отдадим их повару? А, Юленька?
Алик и Ледя приближались к нашему столу. Алик вежливо поклонился и спросил у моей мамы:
— Доброе утро! А вы разрешите Юле сегодня пойти с нами ловить раков?
— Ребята! А кто у вас чистил грибы вчера? Ваш папа?
— Нет, что вы! Мы сегодня утром отдали все грибы повару. В обед их пожарят и угостят всех музыкантов. Отпустите с нами Юлю?
— А как она должна быть одета, как вчера?
— Да, все то же, ведро и палка. Тогда мы к полдню зайдем за ней.
— Ну, хорошо, я разрешаю.
Ребята быстро направились к столу, где их ждал отец.
Как я была счастлива! За раками!!!
— Мамочка! Я раздам грибы соседям и повару. Мне ведро пустое нужно.
После завтрака я побежала знакомиться с новыми соседями. Я сделала из газеты большой кулек, положила в него подосиновики и отправилась с подарком к новым прибывшим. Молодожены, Оскар и Таня, и их большая собака дворовой породы по кличке Джим жили рядом с нашим домиком. В первый же день я влюбилась в эту пару. Молодые красивые ребята из Ленинграда.
Я представилась и презентовала им грибы. Ребята, удивившись, приняли с радостью мой дар, и начали спорить, кто будет их чистить, а кто будет их жарить. Они пригласили меня к себе в гости в любой из дней. Я же, погладив Джима, попрощалась с ними и обещала прийти к ним в ближайшее время.
16.
Пришлось тащить половину ведра с грибами повару. Радости в его глазах я не обнаружила, но все равно он меня благодарил и просил не увлекаться до умопомрачения сбором грибов.
— Трудоемкое это дело!
С пустым ведром я побежала к нашему домику переодеваться к рыбалке. К часу дня, наконец, пришли ребята. У них в ведрах лежало что-то очень вонючее. Но я не спрашивала их до поры, до времени.
Мы пошли в горы, в Карелии горы плоские, не такие высокие, но это, если рассматривать их снизу. А когда надо с оцинкованным ведром подниматься по узкой дорожке к вершине, отбиваясь от комаров, продираться сквозь колючие низкорослые кусты дикого шиповника, рассматривать, нет ли змей вдоль извилистой тропинки, тогда горы кажутся очень высокими, а путь длинным. Но мы, наконец, дошли до горного ручья. Он был очень узким, если бы не кусты, то можно было бы его и перепрыгнуть. Но, при этом, ручей казался довольно глубоким, вода в нем была чистейшей и ледяной, дно совсем не просматривалось из-за многочисленных подводных кустиков, водорослей и старых веток.
Мы присели на корточки у берега. Ребята стали вытаскивать из своих ведер протухшие мелкие рыбы и нанизывать их на концы палок. Они привязали рыбы к палкам и стали показывать мне, как надо ловить раков. Одну палку с вонючей рыбой на конце ребята вручили мне. Алик, Ледя и я распределились вдоль берега по десять метров друг от друга. Я сначала осталась стоять с Ледей и наблюдать за процессом. Он опустил палку в воду так, чтобы ее конец с рыбой оказался под водой, почти на дне. Мы стали ждать. Буквально через пару минут из-под веток выполз здоровенный рак и ловко подполз к рыбе. Он крепко вцепился в нее и стал отрывать клешнями куски рыбы. В этот момент Ледя ловко вытащил рака, резко ударил палкой о край ведра, и рак свалился в него.
— Юль! Сможешь так сама ловить? Только надо отойти метров на десять, там тоже будет полно раков. Они потянутся к твоей рыбине. Так мы быстрее их наловим.
— Попробую. Если что, крикну тебе.
-Давай, беги…
Я ринулась ловить зеленых чудищ. Быстро опустила вонючую палку в воду. Рак не заставил себя долго ждать, он жадно в нее вцепился. Я еле отцепила его и бросила в ведро. Процесс пошел. И палка не казалась мне такой уж вонючей, и раки летели в ведро один за другим. Наступил момент, когда они куда-то исчезли. Я посмотрела на остатки рыбы на палке. Одна голова и скелет. Все сожрали эти ползающие твари. Но мне было вполне предостаточно.
Я подбежала к Леде. Алик уже стоял рядом с ним и хвастался уловом, но, когда ребята увидели мой, оба, не сговариваясь, произнесли:
— Ну ты даешь! Как же ты умудрилась поймать столько? Молодец!
— А что мы будем делать с ними, — поинтересовалась я.
— Мы отдадим повару. Он их сварит завтра к обеду. Мы сами не будем возиться. Папа не умеет их готовить, а мы их не едим. Нам нельзя, у нас не принято есть тех, кто питается падалью.
— А я хотела бы показать маме раков. Я же первый раз их наловила. Вот она порадуется. А есть их в таком виде с панцирями и клешнями я не умею, правда я пробовала однажды на Новый год консервированные крабы в салате. Было вкусно. Но это же не раки. Я их живыми до этого видела только на картинке.
Тогда побежали, может быть, еще успеем поиграть в пинг-понг.
Я побежала со своим уловом к маме. Подходя к домику, я встретила соседнюю молодую пару и похвасталась перед ними своей добычей.
— Угостишь нас раками, Юля?
— Конечно угощу, только сначала маме покажу улов.
Тогда ждем тебя у себя дома.
Я зашла в дом, Валентина сидела за пианино и играла какой-то романс. Мама курила сигарету, явно наслаждалась музыкой.
— Ну, наконец-то ты вернулась, живая? Голодная? Я приготовила тебе обед, садись есть.
— Мама, Валентина! Посмотрите, что я наловила, сколько раков!
— Ты моя добытчица, молодец, Юля! Мы тебя ждали и не ели. Садись с нами обедать или ужинать. Мама была явно довольна моим своевременным возвращением.
— «Валечка! А вы, умеете варить раков? Я ни разу их не варила», —спросила мама.
— Нет, Ася Лазаревна, я не умею, но, насколько я знаю, нужна соль, перец горошком, лавровый лист и кипяток. Хорошо, Юленька, завтра мы их сварим, а пока пусть живут в ведре, только надо завязать его, а то они вылезут наружу и уползут в лес.
Я была в недоумении. Как можно варить живых раков, пусть уж живут у нас в ведре. Надо подарить часть соседям.
— Мама! Я сейчас вернусь, я хочу угостить раками соседей. Ждите меня. Я схватила ведро со всеми раками и побежала к молодой паре. Ребят звали Оскар и Таня.
Увидев меня с ведром, Оскар, как Чеширский кот, растянулся в улыбке и направился ко мне.
— Это все нам, такое богатство? Ну спасибочки.
Я хотела сказать, что это вообще-то все раки, которых я наловила, что часть их для мамы и Валентины, ну и для меня, но было уже поздно. Оскар грациозно взял мое оцинкованное ведро и перевернул все его содержимое в свое, которое стояло у них на веранде.
— Ну и ладно, я еще наловлю этих раков.
Я попрощалась с ними, взяла свое ведро и побежала на ужин в наш домик.
Мама с Валентиной по моему виду и по пустому ведру догадались, что произошло. Они не просили меня объяснять, почему я все отдала чужим людям. А мне было немного жалко, я расплакалась, и, ничего не объясняя, пошла сразу же спать.
17.
— Эта девочка – мой последыш! Моим старшим дочерям 28 и 26 лет, старшая уже вышла замуж, родила мальчика, так что я уже бабушка. А Юлю я родила случайно, она не была запланирована, она плод не очень счастливой, но большой любви. Те девочки — дети военных лет, уже взрослые, а эта заставляет меня строить планы на будущее, продлевает мне жизнь.
Мамин голос был еле слышен.
— А у меня нет ни мужа, ни ребенка. В голове только музыка и все, что с ней связано. Родители не перенесли блокады. Мало прожили, ушли с кучей болезней после войны. В то время всем нам очень досталось. А вам я завидую, что такое у вас приключилось. Это большое счастье, хоть и трудная ответственная ноша.
— На днях поедем все вместе на Валаам. Потом Кижи. А через несколько дней, наконец, доберемся и до Соловков. Юля будет в восторге.
Так думала тогда моя мама. Она подошла ко мне, чтобы разбудить и собрать меня на завтрак.
А мне не хотелось никуда ехать, Алик и Ледя уже были на Валааме и в Кижах, а мне хотелось с ними ближе познакомиться. Теннис, грибы, раки, — это хорошо, но просто с ними поболтать тоже было бы здорово. Ледя мне очень нравился, он был очень симпатичным пареньком. Кроме того, интересная компания модных молодых людей осталась мною не дообследованной. Молодожены – соседи и их собака тоже рядом, можно и нужно было с ними подружиться. Однако, мне предстояли все запланированные вояжи с мамой и Валентиной.
Этим же вечером, не желая терять драгоценного времени, я побежала знакомиться с соседями. Это была очень странная пара. Оскар целыми днями лежал в гамаке, курил трубку, читал газеты. Таня была «в образе» несчастной. Она была бледна, у нее все время что-то болело, она говорила о каких-то придатках, о которых я тогда и не подозревала. В момент особой боли Таня просила меня принести им ведро воды, собрать в лесу ягоды или найти на ужин грибы. Водопровода в домиках не было, ведра с водой были очень тяжелые, но я с радостью бежала выполнять волю Тани. Они говорили о непонятных мне тогда вещах, о депрессии Оскара, о том, что его никто не в состоянии оценить по заслугам в музыкальном кругу, об идиотах критиках, о Таниных больных придатках, о том, что они очень хотят детей, а это пока невыполнимая задача. Мне казалось, что она доверяет мне самые сокровенные секреты. Эти совершенно чужие люди, которых, разумеется, я никогда больше с тех пор не видела, съедали наше уникальное общение с мамой. А мне нравилось быть среди них, молодоженов. С моим приходом споры их утихали, они хвалили меня за услуги, и мне казалось, что они очень друг друга любят, а главное ценят нашу дружбу… Но кто тогда мог это знать? Точно не я, наивный подросток…
Так я и бегала целыми днями в тренировочных брюках или шортах, расчесывая многочисленные комариные укусы. Иногда мне хотелось кому-то нравиться, в кого-то влюбляться как ребенок «на всю жизнь». А мама моя мечтала, чтобы я была рядом с ней в красивом желтеньком платьице и, чтобы можно было мною всегда гордиться и хотя бы иногда гладить меня по головке.
18.
Тем не менее, я послушалась маму и Валентину и побывала с ними на всех экскурсиях. Счастья я особого тогда не испытала. Я помню необыкновенно красивые места, заброшенные не реставрированные храмы, древние Кижи, созданные без единого гвоздя и тихую бесконечную водную гладь. Это были визуальные впечатления детства. Но то, что говорили экскурсоводы, запомнилось мне навсегда. Это сейчас я могу отличить, что было советской пропагандой, а что болью, которую не могли скрыть местные гиды. Сейчас, когда эти монастыри так облюбованы властью, когда миллионы бюджетных долларов были израсходованы на их реставрацию и восстановление, эти места стали российской туристической Меккой. А тогда – одна печаль…
Вечерами, засыпая, я слушала разговоры мамы и Валентины.
— Валечка, дорогая! Вот я смотрела, смотрела на Валаам, какая красота, языческий жертвенник! Какой красивый сосновый остров на озере! Тишина и покой! Мужской монастырь, монахи… Как он уцелел после войны при коммунистическом режиме в нашей атеистической стране? Кто только там не побывал? Сколько ученых, художников, писателей и композиторов! Просто удивительно, русские цари и даже Дюма-отец! Это место считается святым. Но, не постеснялись, наши коммунисты, сначала разграбили монастырь в сороковых, потом организовали на острове «Дом инвалидов», больше пятнадцати лет отлавливали по всей стране и ссылали всех несчастных фронтовиков, беспомощных инвалидов без ног и без рук на медленное умирание и пьянство. Они, герои, оказывается, «портили» своим видом наши города. Просили на каждом углу милостыню на еду и на водку, спивались… Тысяча героев войны до сих пор постепенно умирает там от одиночества и отсутствия милосердия со стороны советской власти. Никто не узнает о них. Вот уж кто оказался в одночасье «лишними людьми» без паспортов, без денег в нашем гуманном обществе. Я читаю сейчас Гроссмана о войне. Очень тяжело пережить войну, выжить, а потом попасть в «дом инвалидов» и уйти из жизни в безвестность в этом тихом, в таком красивом месте. Кто захочет в таком месте молиться? Бедные несчастные люди, увидев это угрюмое место, понимали, что для них это конец пути. Без возврата… Мне очень грустно, стыдно и больно, я ведь член компартии.
— Ну что, Ася Лазаревна, можно сказать… Вид этих несчастных, «самоваров», «утюгов», попрошайничество оказывается подрывает веру нашего народа — победителя в светлое будущее! А Соловки, СЛОН, где содержались так называемые «отбросы общества»? Все то же, сначала разграбление мужского монастыря, а потом на долгие годы тюрьма, ГУЛАГ, пытки, расстрелы, особая жестокость, издевательства…Десятки тысяч интеллигентов, ученых, так называемых «кулаков», священнослужителей, уничтожили, за что? Вы слышали о таком ученом, нашем, Дмитрии Сергеевиче Лихачеве? Известный искусствовед! Он у нас в Ленинграде живет. Отсидел там четыре года. А руководство СЛОН’а устраивали для гостей показухи — концерты. Горький, побывав на Соловках, сказал, что это не лагерь, а курорт. А это ведь был настоящий прообраз концлагерей Гитлера.
— А главное – сколько лет обо всем умалчивали. Валечка! Это сейчас – «Оттепель», на долго ли? Ладно, хватит об этом, я итак очень разнервничалась. Вот, Кижи – прелесть без обременения грехами, очень живописны, все там, правда, запущено, дико, но запомнились. Очень оригинальная самобытная постройка. Деревянное зодчество. Хоть бы все не развалилось с годами!
19.
Так пробегали дни, одни за другими. В каждом домике «Дома творчества композиторов» шла своя жизнь. Когда кто-либо проходил мимо, то мог услышать процесс создания нового произведения, шедевра или нет, бесконечные музыкальные проигрывания то известных произведений, то совсем новых, каких-то какофонических и непонятных. Но я понимала, что работа в домиках никогда не прекращается, что отдыхают композиторы и музыканты активно, но урывками, между титаническими попытками создания прекрасного.
Я играла с ребятами в теннис, мы плавали на лодках, собирали грибы и ягоды, еще раз ходили ловить раков. Как-то все вместе оказались на экскурсии, где я в первый раз увидела бесподобные водопады в заповеднике «Кивач» и в горном парке «Рускеала», а на следующий день было совсем уже незабываемое путешествие по сказочным пещеркам Мраморного озера. Я не могла тогда понять всю ценность моего пребывания с самым близким мне человеком, но чувство это, не выразимое в словах, осталось у меня на всю жизнь.
Погода, однако, всегда очень неустойчивая в Карелии, начала портиться. Пошли дожди. В один из таких дней, в нашем ресторане или, скорее всего, тогда столовой, был объявлен музыкальный вечер. Там должны были выступать те гости, кто выразил свое желание принять участие в концерте. Среди них были Алик и Ледя, они должны были играть маленькую сюиту Дебюсси в четыре руки. Из самой модной молодежной компании тоже должны были выступать ребята. Конечно, я не могла пропустить такой концерт. Мама умолила меня надеть платье, туфельки и причесаться как следует молодой леди. Я насобирала луговых цветочков, желая отметить выступление мальчиков.
Мама, Валентина и я отправились на концерт. Мы расселись по своим местам, всем гостям приготовили чай с мятой и c фирменными пирожками. Ведущий вечера сначала предоставил слово знатоку и жителю этих мест, бывшему военному. Сначала он рассказал про Сортавалу, которая по одной из религиозных легенд переводится как «власть чёрта», будто бы именно к этому берегу причалила изгнанная первыми иноками при освящении Валаама, нечистая сила. Потом бывший офицер долго рассказывал про кровопролитную войну с Финляндией, про неприступную линию Маннергейма и про легендарный ее прорыв, про подвиги солдат, потом про местные красоты, в которых мы еще не были и, в том числе, про Красное поле.
-Хочу всех вас предупредить, Красное поле — это святое место, где полегли от вражеских пуль и захоронены более двадцати тысяч наших солдат из более, чем ста тысяч погибших во время Советско-финской войны 1939-1940 годов. Это поле, политое кровью наших героев, отсюда и название его – Красное. Прошу вас не собирать там ни грибов, ни ягод. Никому в рот эти находки не полезут!
Мама, Валентина, я одновременно посмотрели друг на друга, потом все мы на Алика и Ледю, на их отца, которые, видимо, тоже не знали об этом. Валентина тихо отметила, что, слава богу, никто из нас не увлекался поеданием грибов с Красного поля, а соседей- молодоженов, которым больше всех досталось грибов, к счастью, не было на этом вечере.
Дальше ведущий концерта начал представлять одного участника за другим. Все прекрасно играли, особенно взрослые. Мама в перерывах перечисляла одну известную фамилию за другой. Они, оказывается, с Валентиной перезнакомились со всеми, пока я бегала по полям и лесам с ребятами.
— Вон, Юля, смотри, сидит дирижер Евгений Мравинский, а вон сын Исаака Осиповича Дунаевского, Максим, а вон дочь Сигизмунда Каца, кажется ее зовут Марина. Он написал «Шумел сурово Брянский лес». А вон у окна сидит известный переводчик Евгения Поменанц, с сыном и дочерью, а там композитор такой-то, а это пианист такой-то, а это скрипач такой-то…
Я сделала вывод:
-Так вот, кто эти молодые модные ребята, это дети, действительно известных композиторов! Теперь ясно, почему они так выделяются среди остальных молодых людей.
Но тогда больше всех, меня интересовал Ледя. Один музыкальный номер заканчивался, другой, третий… Все исполнители выбрали для выступления очень красивые короткие эффектные легко узнаваемые музыкальные произведения. Играли все прекрасно. И, наконец, объявили выступление ребят, Алика и Леди. Они вышли, в концертных костюмах, удобно устроились за инструментом и блестяще исполнили маленькую сюиту. Я наблюдала за их отцом, он был очень горд сыновьями.
Я встала из-за стола и преподнесла каждому мальчику по букету полевых цветов. Они были счастливы, оба раскраснелись и, не сговариваясь, поцеловали меня в обе щеки.
Потом был небольшой антракт, когда всем гостям предлагали еще чаю, кофе и мои любимые пирожки.
— Вот, Юля, пока ты бегаешь по лесам, обслуживаешь молодую пару, мы с Валентиной сидим около биллиардной и следим за съемками настоящего вестерна под названием «Биллиард в половине двенадцатого». Главные участники – вон та компания во главе с Максимом Дунаевским. Они утром берут на ферме лошадей, запрягают их и скачут по плоскогорью, потом снимают сцены на озере и в биллиардной. Одеваются как ковбои, даже косынки повязывают на шеях. А девушки играют их влюбленных. А ты пропускаешь такие уникальные любительские съемки!
— Мама! Но как же так! Как же ты мне не рассказала раньше? Вот я все и пропустила.
— Нет, Юленька! Ты ничего не пропустила, у них съемки в самом разгаре. Они и ночью снимают и днем, не переживай!
Валентина умела меня быстро успокоить.
Ведущий опять вышел на середину и объявил:
-Дорогие гости! А сейчас будет самый необычный номер. Выступает наш известный музыкальный критик Валентина К. Она исполнит два прекрасных русских романса «Только раз бывают в жизни встречи» и «В лунном сиянии снег серебрится». А аккомпанировать ей будет профессор, доктор экономических наук в области нефтепереработки Ася Р. Этот дуэт образовался в нашем «Доме творчества» две недели назад, это большой сюрприз для вас.
Я даже не могла себе представить, что моя мама и Валентина будут среди выступающих. Только сейчас я обратила внимание, что обе женщины торжественно одеты. Моя мама как-то по-особенному уложила свои густые каштановые волосы в пучок, ее раскосые карие глаза светились счастьем, она гордо подняла голову. Мама и Валентина встали и направились к пианино. Мама села за инструмент, безо всяких нот она заиграла, так нежно, так профессионально. У Валентины оказался сказочный голос, очень низкий, бархатный, очень красивый. Эти две женщины успели отрепетировать романсы, они так проникновенно их исполнили, что сорвали все самые бурные аплодисменты. Их попросили спеть еще какой-нибудь романс на бис. Они не заставили себя долго упрашивать и исполнили «Ах зачем эта ночь…». Я была так счастлива и горда. Моя мама – она всегда лучшая! Я так хотела подарить маме и Валентине цветы, но у меня уже их не было. Алик и Ледя, уловив мое желание, побежали к маме и Валентине и вручили им мои же цветы. Концерт был замечательным! Все увидели, чья я дочь!
20.
На следующий день произошло очередное чудо в моей жизни. Утром к нам в гости заглянул Сергей, один из парней модной компании, в костюме ковбоя, режиссёр, рядом с ним стоял Алик. Леди не было. Сергей представился маме, рассказал, что Алик привел его к нам. А я назвала ему свое имя. Он сразу же обратился ко мне с просьбой.
— Юля! Хочешь сняться в нашем фильме?
— Конечно, очень даже хочу.
— Ребята, выручайте! У нас проблема. Марина Кац заболела, Игорь, по нашему фильму, ее возлюбленный, он тоже заболел. Оба лежат с ангиной и высокой температурой. А я, режиссер, завтра утром уезжаю. Нам надо доснять фильм. Мы придумали одну вещь. Нам осталось доснять буквально пару минут, последние кадры. Мы решили попросить тебя, Юля, и Алика, надеть одежду ребят, вы практически одного с ними размера и роста, фигуры чем-то даже похожи, но главное — это твоя стрижка, Юля, она точно такая же, как у Марины. Издали в сумерках никто вас не отличит от них, никто и не поймет. С Аликом мы уже договорились. Мы, сегодня вечером подвезем вас на лодке на ближайший самый маленький островок на озере. Вы обнимитесь и сделаете вид, что целуетесь. Все это буквально займет у нас два часа, а ваш эпизод продлится в фильме вообще всего полминуты. Ну как, Юля, ты согласна?
— Согласна.
Еще бы мне не быть согласной. Кто же не мечтает быть актрисой в одиннадцать лет?
— Тогда предупреди свою маму. Она тебя отпустит?
— Отпустит.
— Все, тогда договорились, жду вас на причале в девять часов вечера, одежду я принесу.
Сергей попрощался и убежал к биллиардной. Алик сказал, что Ледя уезжает сегодня ночным поездом по дороге в Ленинград к своей маме. Мы договорились встретиться у площадки для игры в теннис.
19.
Оставалось два дня и до нашего отъезда в Ленинград. Столько приключений! Столько всего нового! Мне очень хотелось еще раз поболтать с ребятами в этот день. Но надо было успеть и привести себя в порядок перед съемкой. Такой ответственный финал фильма. Я совсем не умела в одиннадцать лет целоваться, я и ни с кем, кроме сестер и родителей, не обнималась, тем более, с чужими мальчиками. Но, с другой стороны, я совсем не возражала, чтобы меня поцеловал и обнял Ледя, он мне очень нравился. Однако, придется целоваться с его братом.
Мы без конца болтали обо всем и ни о чем, думали, что скоро увидимся или в Москве, или в Ленинграде, мечтали погулять в Нескучном саду или в Летнем. Обменялись адресами и телефонами. Играли до обеда в настольный теннис. Потом за Ледей и Аликом пришел их отец. Леде надо было собираться в дорогу. Он попрощался со мной за руку, потом слегка нагнулся и поцеловал меня в щеку.
Мама меня, конечно, отпустила. Да и отказать мне было невозможно.
— Юля! Прошу тебя, будь осторожной, не свались в воду в ответственный момент. Это озеро не для плавания, вода в нем очень холодная!
Я, переполненная эмоциями, побежала на маленький причал. Нас усадили в лодку, и мы поплыли к маленькому островку, на котором росла одна сосна и три-четыре кустика еще каких-то хвойных растений. Остров очень красиво располагался недалеко от большой земли. Со стороны озера были видны и плоские горы и лес, к сумеркам уже коричневого цвета. А сам крошечный каменистый островок и его единственная низкорослая сосна очень красиво отражались в воде озера. Было тихо, безветренно и, слава богу, без надоевшего за несколько дней дождя.
Мы с Аликом натянули чужую одежду, девочки подправили мне косынку, которая должна была случайно сползти с моих волос во время поцелуя. Нам дали инструкции, что и как надо делать, никого, кроме нас на острове не должно было быть. Сергей волновался:
— Ребята! Давайте обнимайтесь и целуйтесь! Я хочу посмотреть, как это у вас получится. Пленки у меня мало. Смогу сделать не больше трех дублей. Пока без съемки. Юля и Алик, приготовились и правильно встали, так…Теперь обнимаемся, целуемся, только на нас не смотрим. Мы вас же видим со стороны озера и видим только ваши силуэты. Лицами к нам не поворачиваться. Алик! Во время поцелуя, случайно подцепи шелковую косынку, она сползет на шею. Юля! Ты что, никогда не целовалась? Прошу тебя, крепко обними Алика, только не упадите оба от счастья в воду!
Еще раз! Пока без съемки. Ребята! Все очень просто, роли без текста, ничего даже учить не надо. Только обнимайтесь и целуйтесь, не забывайте про косынку. Алик! Стоп! Ты не целуешь, ты ее кусаешь! Давай как-нибудь понежнее… Юля! Мы все, итак, видим, не надо смотреть на нас, искать спасение. Вы влюбленная пара! Наконец, вы вместе, вам никто из врагов не мешает, вы всех их победили.
Еще раз! Спокойно, обнялись и целуемся. Алик! Косынка упала… Еще продолжаем целоваться.
Вот так будем снимать. Только не свалитесь!
Алик старался из-за всех сил, он меня так сильно обнимал, что синяки еще долго оставались у меня на теле. Он рьяно целовал меня взасос, ему явно это нравилось, а у меня пропала вся романтика съемок, плечи болели, губы опухли, но я старалась все терпеть изо всех сил.
Наконец, все получилось, съемки закончились, меня угостили шоколадкой, Алику вручили какую-то банку со сладкой жидкостью. Он сказал, что папа будет рад. Нас привезли на лодке к причалу, и мы, попрощавшись, разбежались по своим домам.
Последний день был дождливым и пасмурным, я еще раз пробежалась по всей территории, но никого не встретила, ни у биллиарда, ни у теннисного стола, ни на причале. Все как будто вымерло. Соседи- молодожены пришли попрощаться с мамой и Валентиной, угостили меня мороженным. Все! Мы едем в Ленинград! Мама и Валентина собирали вещи в дорогу. А я опять куда-то убежала.
20.
Потом мы прибыли в Ленинград, попрощались с Валентиной. Нас ждала гостеприимная семья маминого двоюродного брата. Мама очень хотела мною гордиться, а я не знала, как себя показать с лучшей стороны. Играть на пианино я разучилась, читать стихи и петь песни я бы не стала, рассказывать о своих приключениях мне не очень хотелось. Я приберегала эти рассказы для своих подруг во дворе. Я понуро сидела и молчала. Потом мы пошли с мамой и ее братом в Эрмитаж, там мой дядя провел нас по самым значимым шедеврам. Конечно, все это было ради меня, мама часто ездила в Ленинград в командировки и, конечно, каждый раз посещала музеи, дворцы, филармонию и театры. А потом было кафе «Север», вкусные, известные на весь город, пирожные. И поздно вечером мы сели в поезд «Ленинград-Москва».
Мама грустно смотрела на меня. Она, наверное, ожидала большего удовольствия от совместной поездки со строптивой дочерью, подростком. А я так хотела, чтобы мама крепко меня прижала к себе и долго-долго гладила меня по головке. Мне хотелось нежности, которую сама я еще не умела демонстрировать, а мама боялась предстать передо мной обычной слабой любящей женщиной.
21.
Вот, что я, явно днем слегка тронутая Трамонтаной, рассказала в своих мыслях спящей на моих коленях, маленькой Изабель. Однако, уже было поздно, мои ноги ничего не чувствовали, они затекли и опухли. Девочка крепко спала, за ней никто не приходил, я даже не знала номера в отеле, где обосновались ее любвеобильные родители. Я продолжала гладить ее по головке, ее волосы струились между моими пальцами. Ребенок во сне улыбался.
Наконец, показался ее отец. Я пальцем ему показала, что девочка спит.
— Не волнуйтесь, она не проснется, я отнесу ее на руках в номер. Спасибо вам большое. Извините, что так долго меня не было. Я уверен, что вы меня поймете.
Он взял девочку на руки и унес ее.
Я осталась сидеть одна, растирала свои ноги, я даже не могла сразу встать.
Что же это было… Легенды Трамонтаны и легенды Сортавалы… В них некая общая власть неистовой силы любви, воспоминаний, памяти, красоты… Осязаемая реальность или, наоборот, не осязаемая и не реальность…

Май, 2020 г.