Для Бога одно сердце, исполненное раскаяния, стоит больше,
чем тридцать шелковых раввинских сюртуков.
И.Б.Зингер. Папин домашний суд

Дочитал «Папин домашний суд» И.Б.Зингера и одновременно с этим, вчера, перечитал нашу с Аллой переписку по поводу «Христиане ли мы?» – там, где речь о Достоевском. Интересный эффект получился! Как в том анекдоте про одновременное принятие снотворного и слабительного.
В детских воспоминаниях Зингера его отец, брат, да и он сам постоянно читают священные книги, и каждый на своем уровне ведет бесконечные споры по поводу их содержания и преломления этого содержания в свете текущих событий из жизни как обитателей беднейшей Крохмальной улицы в Варшаве, на задворках империи, так и из жизни самих этих империй, которые в конце повествования схватываются не на жизнь, а на смерть в той войне, что впоследствии назовут Первой мировой. Интересен взгляд на начало войны самого что ни на есть простого люда, а тем более не обремененного еще годами прожитой жизни и житейского опыта – детей.
Да и священные эти книги каждый трактует на свой лад. И дело здесь даже не только в возрасте и обремененности знаниями или их недостатке. Естественен различный взгляд на вещи и на «природу вещей» у маленького Ицхака, его старшего брата Ешуа, отца-раввина и, скажем, ребецн – его матери. Но различен этот взгляд и у людей, по призванию и долгу службы своей изучающих Талмуд, Пятикнижие, «Долг сердца» или «Путь праведных» — убеленных сединами раввинов.
Для нас, русских, «священными писаниями» стали светские книги писателей второй половины 19-го века – Пушкина, Гоголя, Толстого, Достоевского, Тургенева.., до известной степени – Лескова, Гончарова, Салтыкова-Щедрина, Короленко… Слава богу, исчезли с наших тумбочек – молитвенных столиков книги Чернышевского и Добролюбова, и даже Некрасов ныне не в особой честИ…
Имена эти — «достояние республики». Нет, — все же «империи», наверное. Как не потрафить нынешней «элите» во главе со столь пекущемся о величии страны президентом! И только полный профан не упомянет эти звучные имена в споре о «величии» или, наоборот, о позоре нынешней России. Особенно на фоне отсутствия особых успехов – кроме военных, конечно! – и нарастающих проблем и деградации всех сторон жизни. Хорошо по этому поводу высказался как-то М.Веллер: «Чуть что, мы тут же – Достоевский, Толстой, Пушкин… Да – Достоевский, да – Толстой, да – Пушкин, но ты-то здесь при чем, придурок? Ты ведь их даже не читал!» Да, за неимением лучшего и большего…
Но даже и те, для кого имена эти не просто имена, для тех, кто в состоянии назвать их произведения, а некоторые из них даже читал – в рамках школьной программы, а то и внеклассного чтения, даже для него… я бы даже сказал, для него в первую очередь, все у этих авторов далеко не однозначно и может трактоваться по-разному. Это абсолютно нормально и вполне естественно.
Во-первых, творчество этих писателей из серии «Наше всё» – крайне противоречиво, что отражает противоречивость их творческой личности и их образа мыслей в разные периоды их жизни. Застылы поэтому и монолитны лишь памятники этим великим людям на улицах и площадях Москвы. Особенно те, что возводились в «конце великой эпохи». Да, именно она, эта эпоха, положила конец постоянным спорам этих людей с самими собой, между собой и многочисленных критиков вокруг них и их произведений. Прекрасное было время! Стабильное! Цельное и непротиворечивое! Сегодня мы вновь стоим на пороге этого общенационального «счастья» и «единения».
Во-вторых же, творчество каждого большого писателя имеет интересное свойство: странным и особым образом преломляется оно в душе каждого читателя, который стремится найти в нем то, что подтверждает его собственные выводы и умозаключения, его собственную жизненную философию, и странным образом игнорирует и пропускает мимо глаз и ушей то, что этому не отвечает. В споре с самими собой, между собой и с жизнью и судьбой в целом нам лестно заручиться поддержкой людей авторитетных и великих. Мы с радостью и готовностью чрезвычайной призываем их в свидетели, а то и в адвокаты наших собственных выводов и умозаключений. При этом мы забываем, что при всем своем величии они все же тоже люди со всеми своими, а то и с куда бОльшими, чем у нас слабостями и противоречиями. В результате погрешность в наших спорах между собой возрастает прогрессивно!
И отсюда возникает интересная мысль: «А все же раввины у Зингера куда более правы. Их споры зиждились на рассмотрении первоисточников – священных книг и писаний, а не на их интерпретации пусть даже и великими писателями и поэтами, как у нас!»
И еще одно. Очень часто споры наши на самом деле и не споры вовсе. Ибо спор – это когда предмет дискуссии все же один и тот же, общий, или, по крайней мере, близкий к другому. Мы же, часто оттолкнувшись от общего предмета или понятия, постепенно расходимся в своей аргументации все дальше и дальше и очень скоро уже не слышим друг друга, а продолжаем говорить и доказывать что-то каждый свое. Ни к аргументам другого, ни к изначальному предмету спора отношения уже практически не имеющего.
Правильно было сказано в Липках. Мы не обладаем культурой и искусством спора. Нас этому не учили, как не учили религии (см. мой предыдущий очерк) и многому-многому другому. Поэтому в спорах наших рождается не столько истина, сколько… да все что угодно, только не истина.
А затем, как в молодости – в результате очередной попойки: сначала эйфория, торжество, момент славы, а потом – стыд, раскаяние и bad taste in the mouth. Как у Боно в одной из лучших его песен – “One”. Поставь, пожалуйста, Левон, и пусть каждый вслушается в эти правильные слова…
Я не призываю к прекращению споров и утверждению видимого, но чисто формального согласия и общности взглядов на блоге. Я призываю всех – и себя в первую очередь – в нужный момент вспомнить сказанное здесь и вовремя остановиться. Поставить указанную песню Боно, наконец. We are not the same… С другой стороны и слава богу, и хорошо, что мы все такие разные и не похожие друг на друга.
Спорить же – спорить, на мой взгляд, лучше не в голос и, не размахивая руками и словами как смертельным оружием, а все же – своими работами и произведениями, коль скоро Господь наградил нас этой специфической «мягкой силой»…