Я давно уже горько усмехаюсь про себя, когда пожилой зритель находит фильм скучным ввиду недостатка, как он выражается, действия, а молодой – восхищается фильмом, ставя в заслугу режиссеру т.н. «спецэффекты». Но в одном и другом случае речь идет об определенном жанре, который и не претендует ни на что большее, чем развлекательность и пустое времяпрепровождение. Режиссер работает на потребу публике, режиссер зарабатывает деньги для себя и для своего продюсера. Это бизнес, а не искусство. И жалко здесь не столько режиссера, сколько зрителя, испытывающего потребность в мишуре и мишурой удовлетворяющегося. Убитое время, нереализованная душа!
Особенность характера, особенность жанра, особенность времени… И в конце концов каждому свое, как было верно не верно, но отмечено еще полвека назад.
Попытки потеснить содержание формой делались уже давно. Для этого брались классические, хрестоматийные произведения и помещались в нашу или совсем недавнюю, у всех еще на памяти, эпоху. «Электра», например, опера Рихарда Штрауса, начинающаяся в женской бане… Ну и так далее – примеров не счесть. Глупо, конечно, сквозь слезы смешно, эпатажно, безвкусно, но зато, вроде как, исходя из лучших побуждений, в частности, мол, актуализировать классику, приблизить ее ко дню сегодняшнему, сделать доступной для нынешнего зрителя, страдающего недостатком воображения.
В конце концов, не хочешь – не смотри. Я, в общем-то, и стараюсь не смотреть. Здесь же не удержался. Все же Толстой, все же «Анна Каренина», все же Стоппард… Первое впечатление – положительное. Не перенесли действие на улицы и вокзалы современной Москвы и Ленинграда – уже хорошо. Не сделали Каренина главой думского комитета по вопросам сексуальных меньшинств, а Левина – председателем колхоза – прекрасно! Сохранили интерьеры и костюмы, кстати сказать, просто великолепные, XIX века, пусть даже все это в форме театрализованного представления – за все это тоже можно лишь поблагодарить создателей фильма.
Вкус лишь частично изменил им – лубок и венециановская пастораль то и дело вступают здесь в борьбу с модерном и ар-деко, несколько коробят глаз русского зрителя, но только русского, потому что, зарубежный, западный зритель так, наверное, нас себе и представляет. Ну что ж, у нас ведь тоже есть свои стереотипы в отношении его, западного зрителя, реалий. Так что здесь мы должны быть квиты.
Вопрос в другом. Насколько красивая, с элементами экзотики картинка вытеснила то содержание, что заложено в романе, считающемся все 150 лет своего существования великим.
Толстой наряду с Пушкиным и Достоевским считается по-прежнему «нашим всем», и мы крайне ревностно относимся к их литературному наследию, примеряемому на себя западными «деятелями культуры», да и отечественными тоже. Я, к примеру, не очень люблю, когда вообще ворошат без особой нужды прах классиков, а тем более, когда их произведения перелицовывают в угоду сегодняшнему дню и сегодняшней, ох, какой скоротечной моде. Во всем этом я нахожу лишь один извинительный момент – скудоумие нашего века.
Но все же вернемся к фильму Джо Райта по произведению Толстого-Стоппарда. Говорю это без иронии. Стоппард уважительно отнесся к роману Толстого и близко к тексту передал все его основные моменты. Немного чересчур лаконично, прагматично, а от того – суховато, но что поделаешь, таково наше время! Мы все прагматичны и суховаты, все самодостаточны и равнодушны друг к другу. Но при этом в литературе, да и в кино тоже, по крайней мере, мы, русские по привычке ищем чего-то другого. Более теплого и человечного.
Стоппард – слишком рационален и прагматичен. Я не первый раз замечаю – при всем его несомненном мастерстве, изобретательности, остроумии ему не хватает души. Своих героев он любит скорее умом, чем сердцем. Он слишком театрален, он работает на публику – наверное, поэтому он и пишет в основном пьесы, а не романы, скажем.
Не менее остроумна постановка – постановочные решения. Это театр и не театр, это кино и не кино, это реальная жизнь и вроде как не совсем реальная. Все это постоянно переходит из одного в другое иной раз просто мгновенно. Отдергивается занавеска, и все – ты уже в другом мире! Изобретательности и остроумию создателей фильма не перестаешь удивляться.
Я, может быть, смотрю не так много фильмов в последнее время, но нечто подобное я видел только у Гринуэя. Декорации, костюмы, я уже сказал, исключительно красивы и даже изысканны – это ар-деко самой высшей пробы. Лаконизм, временами предельный и при предельный же эстетизм. Где-то, возможно, переходящий в эстетство. Но вкуса не портящее, а только развивающее.
Скажу честно, при просмотре этого фильма меня впервые за многие годы неоднократно охватывало чувство гордости за Россию, за то, что я – русский. Спасибо авторам за это.
Но вот погасли огни рампы. И мы снова в дне сегодняшнем. Насколько далек он от того времени, когда Толстой писал свой роман; насколько далеко современное общество от того, что он столь зло и даже яростно критиковал; насколько далеки, волновавшие автора проблемы от тех, что волнуют нас сегодня.
История Анны Карениной действительно превратилось в историю, стало историей. Сегодня ее просто не могло бы произойти, настолько все изменилось в нашей жизни. Наверное, еще и поэтому авторы фильма не прибегли к приему переноса сюжета в наше время. Где ныне то общество, для которого правила даже в большей степени важны, чем законы? Где та общественная мораль, что способна осудить супружескую неверность и сделать изгоем нарушившего брачные узы? Где та любовь, что способна поставить на кон все – вплоть до самоей жизни и самоей судьбы? Где те философские вопросы, что ставит перед нами или хотя бы перед лучшими из нас время?
Все, буквально все – общество, мораль, философия – все разлетелось на мелкие кусочки, из которых мало кто пытается что-то сложить. Я даже не говорю – сложить слово «любовь», а даже хоть какое, но более-менее высокое.
Все, что нас окружает, конечно, очень красиво, временами – даже очень, как, скажем, этот фильм; как, скажем, проспекты современных городов и прилавки их магазинов. Внешняя сторона жизни почти полностью затмила собой внутреннюю, форма почти повсеместно вытеснила содержание. Теперь вот уже и в искусстве. Теперь вот уже даже в том, что, казалось бы, было и навсегда должно было остаться «milestone» – вехой – литературы, искусства, культуры. Как, например, это казавшееся бессмертным произведение Толстого.
Изысканный, по-настоящему тонкий ход эта экранизация «Анны Карениной». Ухищренный, мастерский удар в самое сердце Толстого и его произведения. Как удар изящным стилетом, который сам по себе является произведением искусства. Без лишней крови, без шума и без слез. Напротив, все чинно, пристойно, красиво и стильно. Вот уж чего действительно не отнять у нашего века, так это красоты и стиля.
Мало кого волнует, что будет тогда, когда декорации разберут, погаснет свет, а занавес закроется. Но хуже всего даже не это, а то, что мне самому все это неожиданно понравилось….
Бердяев назвал бы это «прельщением и рабством эстетическим»…