«Гоминиды – (от лат. homos – человек), сем. отрядов приматов. Включает людей современного вида (неоантропов), а также их предшественников – архантропов и палеоантропов».
«Большая Российская энциклопедия»
Москва, 2003
I
Беспредельная жестокость, столь ярко и щедро демонстрируемая человечеством, не имеет аналогий в мире высших животных. «Человек разумный» ведёт себя нисколько не «умнее» пауков в банке. В чём причина патологической жестокости «царя природы» по отношению к себе подобным, Природе, всему живому на Земле? Около 15 тысяч войн при четырёх миллиардах убитых. За всё историческое время в общей сложности насчитывается всего лишь несколько «безвоенных» лет. Люди практикуют с десяток видов насилия при полусотне их разновидностей – эти цифры, судя по всему, устаревают, точно так же, как и «набранное» количество войн. Всю эту чудовищность существования и «сосуществования» человеческих популяций невозможно понять без выяснения причин её возникновения.
Идея отчуждения человека от Природы, провозглашение его «венцом творения» с передачей в его ведение и безраздельное пользование всего доступного ему мира живой Природы и ресурсов Земли – всё это явилось, наверное, первым в истории страшным «идеологическим заблуждением» человечества. «И да владычествуют они…» (Быт. 1, 26). И сейчас пришло время расплачиваться за эту совершенно необоснованную идею верховенства человека, с одновременным провозглашением себя «царём» природы со всеми полномочиями наглого и жестокого самозванца. Довладычествовались…
Именно из-за таких высокомерных представлений о человеке, как об особом разумном сверх-существе Земли, которому подвластна вся Природа, и прозябали все науки о человеке. Признавая всю уникальность и специфичность человека (труд, абстрактное мышление, использование орудий и т.д.), необходимо ответить на основной вопрос: почему человек стал таким? Зачем ему всё это? Чего ему не жилось в животных? И дальнейший уровень всех гуманитарных наук, о чём так справедливо забеспокоился в последнее время президент России, будет зависеть от познания человеческой истории с самого её начала. Другого пути просто не существует.
Создал человека вовсе не труд, не «естественный» отбор, а лишь предельный, смертельный страх перед «ближним своим». С этим трагическим, но неопровержимым фактом уже нельзя не считаться. На сегодняшний день – это самая правдоподобная и достоверная гипотеза антропогенеза. Человечество, таким образом, потеряло статус «загадочного космического подкидыша». Оно теперь знает собственную подлинную родословную, имеет на руках достоверную «метрику», и поэтому уже не в праве «изобретать» себе самых различных до невероятности родителей. Это нисколько не умаляет статус человечества, наоборот, теперь открываются совершенно новые горизонты и понимания его роли и предназначения в Мире. Но всё обстоит несравнимо сложнее, чем тот невразумительный туман детской сказки о добрых и злых волшебниках, который навевают разного рода астрально – оккультные деятели.
Построенная на этом фундаменте гипотеза видовой (этической) неоднородности человечества достаточно полно отвечает на большинство непонятных вопросов человеческого общежития. Эта гипотеза предполагает, что человечество является не единым видом, а семейством, состоящим из совершенно различных – двух типов хищных и двух нехищных – видов. Научная психология тоже близко подошла к пониманию этого вопроса, но только используя свою терминологию – психотипы.
В процессе антропогенеза (становления и развития человечества) сформировались два хищных вида: суперанималы (сверхживотные) – потомки «первоубийц», «адельфофагов», и сугесторы (псевдолюди) – агрессивные и коварные приспособленцы. Суггесторы стали подражателями и приспешниками, уже «обкатанному» Природой всему зверскому (жестокость и хитрость). Проявление хищного поведения весьма разнообразны – от морального издевательства до изуверских пыток и изощрённых убийств.
Два нехищных вида характеризуются врождённым инстинктом непринятия насилия. Диффузный вид (от «диффузия», распространение, растекание) – люди, легко поддающиеся внушению, «суггестии» и неоантропы – менее внушаемые люди, обладающие обострённой нравственностью. Нехищным людям свойственна предрасположенность к самокритическому мышлению, не всегда, к сожалению, реализуемая.
Человечество представляет собой парадоксальное общежитие существ несовместимо разных, от рождения наделённых диаметрально противоположными психогенетическими мотивационными поведенческими комплексами: стадным, точнее, общественным (подавляющее большинство) и хищными (несколько процентов). Причём различия эти не имеют никакого отношения к интеллекту: можно отлично играть в шахматы, а на «работе» заниматься изощрёнными пытками. Эти различия этические, нравственные, т.е. видовые.
Хищные представители человечества с нравственной точки зрения действительно не являются людьми. Их внутренний мир, напрочь, лишённый совести, весьма отличен от психики и менталитета нехищных людей, это – хищные гоминиды. «Второсигнальные», обладающие речью, рассудком – и потому предельно опасные – звери среди людей!
II
Все признаки каннибализма у палеоантропов (древних людей), какие известны антропологии, прямо говорят о посмертном поедании черепного и костного мозга и, вероятно, всего трупа подобных себе существ. Непосредственные же предтечи человечества (палеоантроповые гоминиды или троглодиты) во времена последнего ледникового периода, попав в экстремальные экологические условия, расщепились на два подвида на почве возникновения редчайшего среди млекопитающих феномена – «адельфофагии», что переводится как «поедание собратьев». Произошёл переход части популяции – «кормимых» — к хищному поведению по отношению к представителям другой части популяции – «кормильцев».
Таким образом, можно безоговорочно признать тезис о гоминидах – охотниках неправомерным. Все эти людские самооправдания и самовозвеличивания очень долго прикрывали истинный образ нашего предка: «падальщика», «трупоеда», «некрофага». Троглодитиды ни в малейшей степени не были охотниками, хищниками, убийцами, хотя и были с самого начала в значительной степени плотоядными, что составляет их отличительную черту сравнительно со всеми высшими обезьянами.
Наши предки раньше всего приспособились убивать себе подобных. А к умерщвлению животных перешли много спустя после того, как научились и привыкли умерщвлять своих. Этот экологический вариант стал глубочайшим потрясением судеб семей троглодитидов. Всё-таки указанные два инстинкта противоречили друг другу: никого не убивать и при этом убивать себе подобных. Выходом из противоречий оказалось расщепление самого вида палеоантропов на два подвида. От прежнего вида сравнительно быстро и бурно откололся новый, становящийся экологической противоположностью.
И всё же это взаимное избегание первобытных популяций было слишком запоздалым средством для того, чтобы таким образом защититься от скрещивания с палеоантропами — адельфофагами (поедателями своих собратьев). Ибо самое страшное уже произошло: потомки этих первоубийц уже прочно вошли в состав рода людского на самой ранней стадии становления человечества – адельфофагической.
Но «уйти чисто» из животного мира, «не замазавшись», «человеку разумному» не удалось. В составе человечества остались прямые потомки тех самых первоубийц (предельно близких к биологическим палеоантропам – троглодитам), а также и потомки их подражателей – суггесторов – манипуляторов. В результате всех этих процессов в неустойчивом, переходном мире становление раннего человечества образовалась и весьма специфическое, очень недружественно настроенное по отношению к друг другу семейство рассудочных существ, состоящее из четырёх видов. В дальнейшем эти виды всё более расходились по своим поведенческим характеристикам, т.е. дивергенция (взаимоудаление друг от друга) видов продолжилась и длится она по сей день. Эти виды имеют различную морфологию коры головного мозга. Два из них являются видами хищными, причём – с ориентацией на людей!
Человечество, таким образом, представляет собой поэтому не единый вид, но уже – семейство, состоящее из четырёх видов, два из которых необходимо признать хищными, причём с ориентацией этой хищности (предельной агрессивности) на других людей, в том числе – противоестественно – и на представителей собственных же видов.
Первый вид (хищный!) – это палеоантропы (или неотроглодиты), предельно близкие к своему дорассудочному предшественнику, «биологическому прототипу» — подавлявшему сородичей и убивавших их. Это мрачные злобные существа, зафиксированные в людской памяти с самых ранних времён, в частности, в дошедших до нас преданиях о злых колдунах – людоедах. Им больше всего подходит название супреанималы (сверхживотные).
Второй вид (также хищные) – это суггесторы, успешно имитирующие действия «палеоантропов», суперанималов, но сами всё же не способные противостоять психическому давлению последних.
Третий вид (уже нехищный) – диффузный, не имеющие средств защиты от воздействий жутких для них воздействий хищных видов, парализующих волю к сопротивлению. Это – «человек разумный».
Четвёртый вид – это неоантропы, непосредственно смыкающиеся с диффузным видом, но сформировавшиеся несколько позднее. Они более продвинутые в направлении оразумления, и способны – уже осознанно – не поддаваться магнетизирующему психологическому воздействию агрессии.
Определённая часть случаев шизофрении, психопатии, паранойяльных синдромов, неадекватных суицидов и т.д. объясняются именно видовой гибридизацией, при которой происходит наложение абсолютно несовместимых поведенческих ориентаций: хищной агрессивности и нехищного неприятия таковой.
Сексуальная извращённость подтверждено научно — напрямую связана с хищностью, с внутривидовой агрессивностью, что давно доказано З.Фрейдом и К.Лоренцом. Подсознательная ненависть к гомосексуализму (гомофобия) проявляется у нехищных людей. В принципе, извращенцы, в том числе и бисексуалы, тоже должны ненавидеть нормальных людей. И если, как мы полагаем, всякий хищный индивид в своей основе бисексуален, то это легко объясняет совершенно непонятную и кажущуюся боспочвенной ненависть хищных гоминид к нехищным людям. Агрессия и сексуальный аномализм – две основные пересекающиеся «сферы деятельности» хищных гоминид.
Предельная возможность агрессивности (убийство) в своём чисто природном проявлении, как борьба за выживание вида, наиболее естественна и становится понятной, как агрессивность межвидовая, как потенция и тенденция к соперничеству, стремление к борьбе с некими иными существами, отличающимися от представителей собственного вида. Это борьба за выживание своих, за себя, за близких. Битва за выживание вида ведётся насмерть, до конца.
Агрессия же внутривидовая – это уже некая проекция, «частная производная», как бы инерционный отголосок этой общей борьбы всех видов за своё выживание. Хищные индивиды совершенно не разбирают «своих – чужих». Их агрессивность направлена на всех без разбору. В этом смысле хищные индивиды проявляют полную неразборчивость: хотя они и ощущают своё отличие от других людей, но у них нет чувства предпочтения для «своих». Они их точно также любят и ненавидят, как и всех других. Они более сильных боятся, приспосабливаются, угодничают, лицемерят, постоянно лгут, но ненавидят их, и при малейшей же представившейся возможности тут же вцепятся им в глотку, всех же равных себе и более слабых — давят, притесняют, а если «надо», то и убивают. Уничтожаемого зачастую для начала они делают лучшим своим другом, приближают к себе, чтобы затем коварно расправиться с ним. Жадность, необъяснимо жёсткий порыв к власти, как неотъемлемые черты хищных людей, постоянно поддерживают необходимо высокий для них уровень агрессивности.
Нехищные же люди, совершенно, не понимая ужаса своего положения, относятся к окружающим, как к равным, тем более, они никогда не обижают слабых. Именно в этом обстоятельстве проявляется огромное социальное преимущество стадности, общинности нехищных людей, и лишь их охищение, тлетворное воздействие на них хищных гоминид («разделяй, ссорь, властвуй») сводит это преимущество практически на нет.
III.
Самое же главное то, что указываемые различия между нехищными людьми и хищными гоминидами столь существенны и значимы по своим социальным следствиям, что именно они оказываются ныне решающим фактором в вопросе выживания человечества. К хищным видам не применимы основные человеческие качества: нравственность, совесть, сострадание. Эти существа привносят в мир бесчеловечную жестокость, бесчестность и бессовестность. Поэтому с гуманистической позиции их нельзя, в принципе, называть людьми. Это жестокие и коварные животные, хотя подчас и весьма сообразительные, способные даже в обществе блистать интеллектом, но агрессия в них всегда превалирует. Самое страшное в этом извечном противостоянии «по умолчанию» то, что никакое примирение здесь невозможно. Образумить человеческих хищников нельзя – они действительно невменяемы. Они не подлежат перевоспитанию и убеждению, они не способны слышать разум. Управы на них никакой нет, всё у них в руках, всё… Всё, кроме правды.
И именно видовая неоднородность делает жизнь человечества столь нестабильной и чреватой ужасными последствиями. Хищные гоминиды ныне – т.н. «сильные мира сего», и их неразумное владычество привело всё живое на Земле на грань гибели.
Вот здесь и лежит ключ к пониманию человеческих социально – психологических проблем. Не трагическое и благородное противостояние сил «добра» и «зла», «света» и «тьмы», не «единство и борьба противоположностей», а именно — норма и патология.
Что делать? Знать правду – это уже очень много. Поэтому единственный, и к тому же бескровный путь – это выработка нового Сознания. Безоговорочное признание лишённых совести субъектов человекообразными гоминидами, — опасными для людей видовыми двойниками, по типу ложных опят. Пора научиться отличать эти воистину сатанинские грибы.
Из книги Диденко Б.А. «Видизм»
Извини, Левон, только сейчас удосужился прочитать «твоих» «Гоминидов».
Во-первых, потому, что гадость!
Во-вторых, потому, что к предыдущему спору? диспуту? гоминиды эти имели отношение крайне относительное. Ты это и сам понял.
Во-третьих, потому что тема эта мне сама по себе не интересна. В принципе. С некоторых пор социальная тема меня практически перестала интересовать. Я к ней если порой и возвращаюсь, то лишь затем, чтобы в очередной раз «грязно выругаться». И лишь тогда, когда уже просто нельзя молчать!
В нормальные же времена меня гораздо больше занимает тема личности, ее внутреннего мира и ее взаимоотношений с другими личностями, с миром метафизическим… И лишь отчасти с обществом. Как в детстве, переев земляных орехов, я больше к ним не прикасался, боюсь, что точно так же меня, нас с молодых ногтей «перекормили» «общественными отношениями», «общественными интересами» и прочей общественной чепухой, и теперь меня воротит от всего того, что так или иначе связано с общностью, социумом, народом, тем паче народностью, толпой, нацией, страной, да и человечеством в целом.
Ложь это все и заблуждение. Есть лишь личность, круг, крайне узкий круг других личностей, близких ей по духу, ну и, может быть, еще редкие проявления в других людях черт, близких и разделяемых нашей личностью – а вместе все это составляет маленький мирок, к которому примыкает Природа и над которой, высокий и недостижимый, витает Господь… Все! Все остальное для меня скука и пыль, с которой, к сожалению, так или иначе приходится мириться, если хочешь осилить дорогу, а в конечном итоге – путь.
Жизнь свою, дарованную нам Высшей Силой, этой Силе в конце пути мы и должны вернуть. Причем, по возможности, в лучшем виде, чем мы ее получили.
Все эти «гоминиды-гоминоиды», люди-нелюди, хищники-жертвы и прочие подразделения на еще более мелкие и умозрительные разряды и подразряды – все это лишь наведение тени на плетень, неспособность выбраться из клубка мнимых противоречий или желание скрыть собственную неблаговидную сущность за спинами других людей. Вообще любые апелляции к группе, коллективу, тем более обществу – это всегда… от этого всегда потягивает душком. Еще в молодости, по наивности и ненароком, туда можно наступить. Главное вовремя спохватиться, иначе с головой уйдешь в эту грязную, зловонную жижу. И многие уходят. И лишь немногие рано или поздно спохватываются, а затем всю оставшуюся жизнь отмываются.
Прав был Бродский, сказав: «Человечество, судя по всему, спасти уже не удастся, а вот отдельную личность – попробовать можно».
Целью «твоего» довольно продолжительного и занудного опуса является одно: доказать – и странно, что ты, человек верующий, этого не понял (иначе бы не цитировал), — доказать, что человек не есть порождение света и что его, человека, конечная цель не есть возвращение в свет. Более того, что и самого-то света нет. А есть только мрак и вытекающие из этого мрака боль и страх. И судорожные попытки одних облегчить свои муки за счет других. «Твой» Диденко встал в хвост в ряду Кьеркегора, Хайдеггера, Сартра и прочих экзистенциалистов и хвостиком же мотает.
А я тебе вот что на это скажу: «Верящий в свет в свет обратится, верящий во мрак во мраке век прозябать будет!» Смерть мучеников никогда не становилась триумфом их мучителей. Напротив, она всегда оказывалась поражением этих последних.