Вчера опять вели бесконечные споры о том, что следует считать, а что не следует считать произведением искусства.
Бесплодность этих споров оправдывается лишь одним – тем, что настраивает тебя на определенную волну. Твой мозг отворачивается от всего обыденного, мирского и начинает вращаться вокруг действительно достойного предмета в надежде наконец все же проникнуть в суть и приоткрыть для себя новые грани истины. Пусть и не до конца разделяемые другими. Пока. Но они поймут, когда-нибудь они обязательно поймут!..
Что поймут? Ты ведь и сам еще не до конца понял это и знаешь, что так и не поймешь. До конца. Ты будешь скользить мыслью, чувством, каким-то шестым чувством по поверхности того, что зовется истиной, тебе будет то «жарче», то «холоднее»; чувство причастности порой будет накатывать на тебя… И подобно морской волне вновь уходить в бездонную водную пучину.
Чувство разочарования, чувство прошедшей сквозь пальцы серебристой влаги, растаявшего на руке чуда – снежинки, — то и дело будет пронизывать тебя.
Вчера истина обошла меня своей милостью, она даже не приблизилась к воротам нашего загородного дома, не говоря уже о веранде, сидя на которой, мы сотрясали воздух нескончаемыми сентенциями — все вокруг да около. В основе же их — желания, искреннего желания найти истину было не больше, чем воды в чайнике, постоянно пополняемого и с поразительной скоростью тут же вновь опорожняемого.
Это были заклинания, мантры – определенный ритуал, призванный привлечь, приманить истину. И сегодня ночью она пронеслась надо мною, овеяв меня, спящего, своим крылом. Я понял…
В основе любого произведения искусства должна обязательно лежать тоска – тоска по иному, лучшему миру, в котором некогда, в прошлом, пребывала душа художника.
У Рильке родина каждой творческой личности – в будущем. (Начало ХХ века вообще было временем великого ожидания чего-то абсолютно нового и фантастического…). Я же, с щемящим чувством утраты, почувствовал – она в прошлом! И вернемся ли мы туда, нет ли – Бог весть… Это и есть самый исток творчества – чувство страшной и безвозвратной утраты, щемящее чувство тоски. Нет его – и произведение лишь временно и преходяще; как железо рже оно подвержено разрушению, проклятию этого мира – времени. Ибо в основе его лежат временные, земные ценности.
Чтобы обрести вечность произведение должно вытекать из Леты, реки вечной и непреходящей, а об этом у нас в лучшем случае лишь воспоминания. Смутные и зыбкие. И еще — не менее, если не более смутная и зыбкая надежда, что не все потеряно, что Рай еще возможен. Это второй столп, лежащий в основе творческого процесса. Для кого-то, правда, как, например, для Рильке, он становится первым. Но крайне неопределенна и зыбка эта надежда. Поэтому и она овеяна чувством неизбытной тоски.
Вновь приходит на ум образ старухи из «Живых мощей» И.Тургенева. Художник, так же как и она, живет лишь воспоминаниями и надеждой на будущую лучшую, но уже не здешнюю жизнь.
Вчера я назвал это «искрой Божьей» — то, что непременно должно присутствовать в каждом истинном произведении искусства. Сегодня я пересматриваю эту свою мысль.
Искра Божия должна присутствовать в самом художнике. Чтобы из чувства щемящей и неизбытной тоски он мог высечь искру надежды.
И подарить ее себе и другим людям!
Липки, 09.09.2009
Об искре Божьей, творцах и гоминидах.
Саша, дорогой!
За что я тебя люблю, что при всем своем эмоционально-вихрастом упрямстве, ты, в случае приближения к своей правде, которую ты иногда называешь истиной, можешь все-таки сделать шаг назад (вперед?) и не стыдится своих вчерашних “заблуждений”. Вот уж точно, – ”Сократ мне друг, но истина дороже”.
Я тоже во время нашей (090909) очередной словесной перепалки почувствовал, как меня в очередной раз охватывает бесплодность и бессмысленность происходящего. Время уходит…, мы еще так мало сделали. Нельзя все время говорить, как надо делать и зачем, — надо просто делать… Разномнения о природе творчества – вопрос сколь вечный, столь и не решаемый в принципе. Мы можем посвятить этому весь остаток наших жизней, прочитать (и исписать) метры бумаги и даже кое-что понять… и даже кое-что использовать. Овладевший тайной природы творчества, может, если захочет стать одним из повелителей этого мира. Слава богу, это не подвластно никому. Мы можем сколько угодно разбивать творческий процесс на составляющие, переставлять их местами по значимости, заменять идеалистические составляющие на материалистические, а потом наоборот, но к истине так и не приблизимся, ибо это и есть суть природы творчества, — ни в каком произведении (мысли, слове…) нет абсолютной истины, ибо ее нет в о о б щ е…, уж тебе ли этого не знать?
Есть — правда , причем у каждого своя. В этом многолинейном хаосе беспрерывного движения всегда и во все времена были и будут попытки упорядочить, отбросить выпирающее, вредное, раздражающее или просто бесполезное… Но кто судьи? В этом месте, как тебе может не показаться странным, хочется отправить тебя к книге Б.А. Диденко «Видизм», точнее не ко всей книге, чтоб ты не мучился, а скорее, к выдержкам из нее (статья «Гоминиды»). Если осилишь, тебе может показаться странным, что это не имеет к теме никакого отношения, но, во-первых, к творчеству все имеет значение, а во-вторых, еще один наукообразный взгляд (а сколько их?) на общественные отношения подтверждает бесконечность мыслеформ, как основы творчества. В-третьих, (а, чтобы это понять, надо много постигать) человечеству нужна новая почва – почва свободы, лишь тогда есть творчество. Творчество – это аромат индивидуальной свободы. Собственно, здесь у нас почти нет разногласий, если не считать, (в силу определенных причин) мою большую зависимость от мира материального. Хотя в этом тоже есть плюс, может стремление выйти из этого мира и есть моя творческо-побудительная сила.
«Дух человеческий – в плену. Плен этот я называю «миром». Мы не от «мира» и не должны любить «мира» и того, что в «мире». Из Бердява.
Основные наши разногласия лежат в основе двух плоскостей:
а) соотношения содержания и формы
По большей части ты отвергаешь такие тезисы, что «Искусство – это диалог конкретного человека со всем обществом» или «И искусство – это не тяга к чему-то красивому, возвышенному, а именно попытка утвердиться в этом обществе, заслужить его признание, одобрение» и как следствие, что «творчество (искусство) – это исключительно общественный продукт.» Увы, и ах, боюсь, что при всем нашем интеллигентском лукавом выверте не было бы и самого эгоизма, отстраненного от среды, порождающий этот сам эгоизм, скорее всего, как одну из защитных форм от самой этой среды.
б) соотношения истинности (или вечной ценности) и популярности.
Ну, здесь, я уже говорил, не готов ни сам определять истинность (тем более свежеиспеченную), ну и другим не рекомендую, ибо ее нет в принципе. Какое из близких понятий ты бы поставил рядом со словом — истина (бог, семья, мораль, принципы, законы…?), думаю никакого… Кроме разве, что самого Я («Ты можешь быть творческим, только если ты – индивидуальность; ты не можешь творить, оставаясь частью психологии толпы. Психология толпы не творческая; она живет тлеющей жизнью, она не знает никакого танца, никакой песни, никакой радости; она механична.» Из книги Ошо «Творчество»). Но это Я в невообразимом хитропереплетении с “миром” и порождает творческую энергию.
М. Гершензон в статье «Творческое самосознание» писал: «В непостижимой сложности человеческого духа нет ничего раздельного, нет никаких механических переходов от низших движений к высшим, от ощущения к желанию, от чувственного восприятия к отвлеченной мысли, но все в нем слитно и цельно.»
Раскладывать все это по полочкам (как я люблю) сколь немыслимо, столь и неблагодарно…
Посему, мне кажется, гораздо проще природу творчества сводить к понятиям новаторства, в том числе и в форме, а может даже и в большей степени в форме, но для этого какие-то формы надо брать за основу, ибо надо знать, что ты хочешь ломать. И, как следствие, к различным разновидностям протеста (творчество – величайший в существовании бунт.). Вся история искусства (хотя, конечно, и ее можно послать…) — это история новаторства. Могу себе представить, то невообразимое количество малоизвестных (достаточно качественных) художников Возрождения, находящихся в глубокой тени 6-7-и монстров, которые были, хоть на шаг, но впереди, и о которых знают все. Также и в музыке, например, моих любимых 60-х… И в этом есть своя правда.
Короче, возражаю, когда одним из критериев ценности произведения вводится параметр истинности. Далее, возражаю, когда вследствие неопределенности самого понятия истинности появляется “искра Божья ”, — и, вроде, тогда все объяснено. “ Искра Божья ” – суть истины, а я лишь проводник, естественно богоизбранный». Как хочется (и удобно) с тобой согласиться, но не могу, хотя неоднократно сам скромно объяснял девицам природу своей “гениальности” именно таким образом.
Слава богу, что ты перенес понятие “ искры Божьей ” из процесса создания произведения в самого художника. А заложив в фундамент создания произведения тоску художника, даже опередил меня (а значит, ты первый…), ибо в основе моего ответа по этой дискуссии должна была лежать, именно, тоска, как основная побудительная сила творческой потенции.
“Искра Божия должна присутствовать в самом художнике. Чтобы из чувства щемящей и неизбытной тоски он мог высечь искру надежды.” Подписываюсь.
О популярности говорить не буду, во-первых, мы в этом вопросе почти сходимся, во-вторых, нам это не грозит, ибо мы ничего не делаем для этого, и, слава богу….
Левон!
Я рад, что мой легкий «пассажик» — ароматное послевкусие от приятных вечерних словомыслей, легко переходящих в нашей среде в словопрения (я вижу тебе нравятся такие сложносоставные слова – не влияние ли Северянина?) — вызвал у тебя определенную реакцию. Удивила меня, правда, некоторая ее неадекватность, в том смысле что на мою «соловьиную трель» (помнишь песню «Манфред Мэн» «Nightingales and the Bombarders” — «Соловьи и бомбардировщики»?) ты ответил едва ли не эскадроном «бомбардировщиков» с привлечением целого ряда авторитетов: от мною также любимого Бердяева до мало мне знакомого Ошо, с которым мы время от времени обмениваемся подозрительными взглядами на полках эзотерической литературы в книжных магазинах.
На твои многочисленные ссылки на Бердяева, Гершензона, Ошо и даже «ужасного и великого» Диденко (у меня в студенческие годы был приятель, который говорил: «Ну, разве может что-то толковое мне сказать (написать, создать и т.д.) человек по фамилии Диденко?» — Почему-то он именно эту фамилию упоминал; думаю, просто совпадение. Но это так, к слову) я, не мудрствуя лукаво, отвечу тебе цитатами, как это ни нескромно, из себя же. Благо, блокнотик всегда под рукой!
Правда, можно было бы ограничиться уже первой, вот этой:
• Есть вещи, спорить с которыми не придет даже в голову. Со стихами, например… Или с афоризмами… Или с тем, что я называю «мыслями»… Да — максимализм; да — субъективизм… Но имеет право на существование. Личное, внутреннее, свое, без претензий на обобществление всегда имеет право на существование, и глупо было бы даже пытаться с этим спорить!
Честное слово, не сейчас придумал! Ну, а «паровозиком», раз пошла такая, — нет не «пьянка», ты же знаешь, что я не пью, «песня», «перепалка», «полемика»… — нет, все плохо, но ты меня понял, — то и некоторые другие, все на ту же тему:
• Утверждение не мой стиль. Я ничего не утверждаю, я лишь предполагаю. Впрочем, есть одна мысль, которую можно счесть за утверждение. Да, я утверждаю, что в мире есть свет и что жизнь дана нам, чтобы его искать!
• Искусство, собственно говоря, и есть стремление придать частному явлению статус всеобщего и универсального.
• Человек стремится своему маленькому, личному придать характер большого и универсального, в то время как Бог, наоборот, — Свое большое и универсальное уменьшить, приземлить. Это как явление сообщающихся сосудов, правда, в этом случае общего равного уровня добиться никогда не удается. Возможно лишь максимальное приближение, и тогда это считается гениальным, божественным, неповторимым…
• Ординарный человек старается адаптироваться к окружающей среде, не конфликтовать с ней. Гений же наоборот; он сознательно противопоставляет себя окружающей действительности, он пытается навязать ей свои правила, он требует, чтобы она вращалась вокруг его Ego, как вокруг, в известном смысле, центра Вселенной. Высекаемые в результате этого постоянного конфликта искры и есть произведения искусства. Они уходят в вечность… Их обратная сторона, их земная, если хотите, оболочка, скорлупа – постоянные скандалы, остающиеся в памяти человечества (Не подумай, что это я по поводу себя, известного в прошлом скандалиста – тогда я вообще собой ничего не представлял! Это по поводу недавно показанного по телевидению фильма «Моцарт: «Я составил бы славу Мюнхена»).
• Даже Богу нужен конфликт. Для этого Он, судя по всему, и создал человека: «по своему образу и подобию» и с элементом творческого начала, позволяющим человеку в известном смысле оппонировать самому Богу. Столкновение этих двух творческих начал, при всей несопоставимости их потенциала, и дают начало новой жизни, новым, неповторимым явлениям и произведениям. Так и нам в жизни нужен “Alter Ego”, с которым мы будем – да, в вечном споре, но который будет помогать нам генерировать новые идеи и тем самым идти вперед, развиваться. Не найдем мы такого оппонента во внешнем мире, мы создадим его внутри самих себя…
• Мы сами, каждый из нас сам по себе является центром, смыслом и целью существования, или бытия…
• При всей красоте и богатстве этого мира он представляет собой лишь жалкую копию и подобие чего-то тысячекратно более прекрасного и великого… Наша здешняя жизнь это лишь прихожая, лишь сени, дающие смутное и крайне приблизительное представление о том великолепии, что откроется нам за порогом… На это указывает тонкая полоска света, время от времени появляющаяся из-под неплотно прикрытой двери; об этом говорят едва-едва доносящиеся оттуда звуки, чудной, нездешней красоты; это же подсказывает нам и шестое чувство, интуиция – бесценный подарок Бога, которому мы, правда, не всегда склонны доверять…
• Знание – сила, но лишь на определенном этапе и лишь до известной степени. Красота же, чувство прекрасного – вот абсолютная и действительная сила, причем действительно на веки вечные, действительно на все времена. Аминь.
Ну, а коль скоро к ночи упомянули великих…
• Мережковский… Страстный поклонник и проповедник «дионисийского» начала в творчестве и жизни. Не от этого ли ухода от идеалов прекрасного он нас предупреждал?
Рильке… Безудержный мечтатель. Не к вечному ли расширению горизонтов прекрасного он нас приглашал? Не к новым ли заоблачным высотам… нет, не Возрождения, а какого-то Нового Рождения?
Бердяев… Первый и последний действительно свободный человек. Не он ли указал нам путь в этот новый и прекрасный мир – свободу творчества?
Ну, ответил я тебе, Левон, нет ли? Нужен ли был тебе ответ? Нужна ли бабочка? Нужен ли цветок? – Вне всякого сомнения! А вот нужно ли объяснять их природу, физиологию их рождения и их увядания? Кому-то, может быть, и нужно… Но, Господи, это такая скука! И стоит ли на нее тратить жизнь? Первую часть жизни, возможно, и да, и только для того, чтобы понять: уж вторую половину жизни точно не стоит! Расслабься, дорогой Левон, и просто наслаждайся! На-слаж-дай-ся!..
Твой друг и оппонент
А.Бабков
Диалоги о прекрасном (1)
А. Можем ли мы утверждать что музыка это только состояние души и передает исключительно чувства которым подвержаны музыканты. Как сочинители так и исполнители.
Б. Возможно. Но это скорее свойства некоей части музыкальной деятельности. Может быть и достаточно внушительной, но не исчерпывающей всего многообразия имеющегося для исследования массива.
А. Форма без содержания.
Б. И с этим можно согласится.
А. Следовательно смыслом заполняет эту форму слушатель.
Б. И это возможно.
А. Значит полное согласие.
Б. Не совсем.
А. ?
Б. Попробую привести примеры другого подхода (по возможности авторитетного).
Артур Шопенгауэр в работе «Мир как воля и представление» интерпретировал мир как музыкальное произведение, а музыку как средство постижения мира.
Цитата: «Если бы удалось найти правильное, полное и простирающееся до малейших деталей объяснение музыки, т.е. если бы удалось обстоятельно воспроизвести в понятиях то, что она собою выражает, то это вместе с тем оказалось достаточным воспроизведением и объяснением мира..»
А. Это если удастся найти.
Б. Обратимся к Пифагору и космической музыке — «гармонии сфер», вызванной движением планет.
А. И что можно ждать от мистиков, давай вспомним еще про Гермеса Трисмегиста.
Б. Согласен. Тогда на эту же тему приведем мнение ученого. Иоганн Кеплер (работа «Гармония мира»).
Цитата: «Сатурн и Юпитер на небе каким-то путем обладают теми свойствами, которые природа дала и обычай приписал басу, а свойства тенора мы находим на Марсе, свойства альта — на Земле и Венере, те же свойства, что и дискант, имеет Меркурий, если не в равенстве интервалов, то, несомненно в пропорциональности».
А. Ну и что. А вот Кант с личным неприятием музыки, как таковой и сведением ее к восприятию обоев или резьбы по дереву.
Б. Да Канта плетью не перешибешь.
Цитата: из него же «Мне кажется, что всякий муж предпочитает хорошее блюдо без музыки музыке без хорошего блюда».
А. Серьезный мужчина. Какие еще у вас есть аргументы и цитатки.
Б. Вот. Толстой считал Шекспира плохим писателем.
А. Это в другой раз.
Б. Пифагор и Эйнштейн о родстве музыки и математики.
А. Чушь собачья.
Б. Шпенглер.
А. Этому лучше про закат. Против Канта нет приема.
Б. Ну хорошо. А что ты скажешь о теории небесного гептахорда Платона.
А. ?
Б. Платон утверждал: отношение между семью небесными планетами соответствует отношениям, которые лежат в основе музыкальных интервалов.
А. Платон (или Сократ?) мне друг …
Б. Ницше, Хайдегер и Прокофьев, Стравинский.
А. Первые два с сомнительной репутацией — веры нет. А эти композиторы про себя любимых чего только не насочиняют.
Б. Теория рядов. Милтон Бэббит, Аллен Форт, Джордж Перл, Дэвид Льюин и пр.
А. И ты эту чушь слушаешь.
Б. Если честно, то нет, но слушаю Стива Райха добивающегося единства структуры сочиненной и структуры слышимой музыки.
А. А музыканты при этом нужны? Это пройдет.
Б. Теодор Адорно.
А. Ты уже его упоминал вместе с Т. Манном (см. рецензии) — неоригинально.
Б. Хорошо пойду искать новые цитаты.
А. Правильно. Еще про абстракцию и природу творчества не забудь.
Б. Хорошо. Давай посмотрим на две картины — «Победа Буги-Вуги» (1944) Пита Мондриана и «Девушка, читающая письмо у открытого окна» (1657) Яна Вермеера. Сравним. Найдем отличья.
Цитата: из Ахматовой —
«Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда.
Как желтый одуванчик у забора,
Как лопухи и лебеда».
К. Моя точка зрения состоит в том что познанию мира посвящена вся человеческая деятельность, и роль музыки, изобразительного искусства, архитектуры, литературы не менее важна и значима, чем математики и философии и в их основе лежат одни и те же законы. Просто для большинства математика это две операции с купюрами похожие критерии применимы и к остальному.
Пример: Музыка создающая мир Нарнии (Клайв С. Льюис «Хроники Нарнии»).
Диалоги о прекрасном (2)
А. Теперь про абстракционизм.
Б. Про нефигуративное искусство.
А. Не будем углубляться в терминологию, тем паче, что одно являясь частью другого, в тоже время является его оппозицией.
Б. Тебе самому понятно.
А. Ладно, так как там с Вермеером и Мондрианом, кроме того, что они соотечественники.
Б. Посмотрим на эти картины внимательно.
А. Вермеер рисовал свет, Мондриан чертежи.
Б. Отлично.
А. На первой изображение полностью соответствует названию — девушка, читающая письмо у открытого окна, а на другой множество разноцветных квадратиков, по-видимому, коллективный образ Буги-Вуги.
Б. Это первый поверхностный взгляд.
А. Ну, если копнуть глубже, то во всём, что окружает девушку (а также в её образе) найдется много разных символов, аллюзий, аллегорий и прочих тайных знаков, которые можно долго и увлекательно разгадывать. У Мондриана форма, размер, цвет и месторасположение квадратиков несомненно имеют некое символическое значение.
Б. Это углублённый взгляд.
А. На этом всё и заканчивается.
Б. А может быть и нет. Представим, что существует ещё некий, условно назовём его третий смысловой ряд (состоящий не из фактического изображения и не его аллегорического смысла). Он и делает данную работу источником постоянного интереса, внимания, изучения и пр. Заставляет вновь и вновь обращаться к ней. Возможно Вермеер писал не просто солнечный свет, а божественное откровение, озарение свыше.
А. Ну ты загнул. А может там этого смысла нет. Как там в биографии. Трактирщик. 15 детей. Картины писал от случая к случаю. С образованием скорее всего плоховато. А у тебя так просто высшая математика и сакральные знания. Тайные силы заглянули в трактир по случаю и тайно поведали, а он от стойки в мастерскую и всё точненько так тайно изобразил нам в назиданье.
Б. Не знаю, но возможно поиски адекватного изображения лучей света и воздуха на холсте к чему-нибудь и привели. Чуть-чуть там, чуть здесь, полутон, нюансировка и в сюжете, избегая прямой повествовательности и символики, вроде все видно, а что неизвестно. И вот результат. Подошёл, вперился и смотри смотри смотри. Что видишь?
А. Ничего.
Б. Если его (смысла) не видно с первого, второго и далее взгляда, то это не значит, что он отсутствует. Обратную перспективу, воплощающую сверхчувственное сакральное на русских иконах, открыл Павел Флоренский. До него ее что там не было?
А. Проверим. А что же у Мондриана.
Б. Чистая пластическая реальность.
А. Гнетущее молчание.
Б. Достижение универсальной гармонии, независимой от отдельного человека.
А. Расскажи лучше о том, какое влияние оказала на него теософия Е. Блаватской.
Б. Оказала и значительное. Но моё «неположительное» мнение о данной оккультистке не влияет на мою оценку работ Мондриана.
Да, это факт его биографии, как и факт, что Вермеер зарабатывал на жизнь управляя трактиром. При этом не только идеи Блаватской влияли на Мондриана, но и философа (математика) Шунмакерса («Новый образ мира»). Так что в его работах мы видем те же составляющие: 1. фактическое изображение, 2. аллегорический смысл и 3. что ещё (хотя поверить в то, что там что-то есть значительно сложней). В отличие от Вермеера имитировать Мондриана легче легкого. Квадратики, полосочки и пр. рисуй не хочу. Цитата «… созерцание не исходит из какой-нибудь точки и видит везде». Поверим?
А. Почему бы не вспомнить любимого Розанова. Цитата: «Какой вы хотели бы, чтобы вам поставили памятник?. Только один: показывающим зрителю кукиш».
Б. Циническое отношение к миру очень удобная позиция (см. Петера Слотердайка «Критика цинического разума»)
А. И цитатку к случаю.
Б. Продолжим. Конечно отсутствие на картине легко считываемого изображения рождает подозрение, что его там и нет, а если оно там все-таки присутствует, то без словесного объяснения его нельзя понять.
А. Правильно.
Б. Но наличие базовой культуры (мифология, религия, история, литература и пр.) необходимо для понимания любого художественного произведения в любом жанре, а её отсутствие немедленно даст печальные результаты.
А. Все равно решить вопрос, что изображено и что звучит каждый решает сам. И в этом справедливость утверждения, что мы сами наполняем смыслом то, что видим и то, что слышим.
Б. Это так. Одно маленькое замечание. Существует ли объективная оценка художественного произведения или единственным критерием будет «нравится-не нравится».
А. Есть ответ?
Б. Нет. То, что художники осознанно пытались (и пытаются) заложить в свои работы (а также писатели, музыканты, актеры, режиссеры, философы, социологи, политики и пр. пр.), порой ничего, кроме оторопи не вызывает. Но, как не удивительно (благодаря или вопреки этому), мы имеем и великую живопись, и литературу и музыку и пр.
А. О творчестве.
Б. Конечно все объясняет божественный промысел (искра божия, дар небесный, вдохновение и упорный труд и пр.). Но возможен и другой подход. Используем некий назовем его «формально-аналитический метод» (кто как зачем когда каким образом сколько где кому и пр.). И, проанализировав всё это, сделаем вывод (возможно ложный) — в ткань произведения попадает некая составляющая (одна из множества) выделяющая его в ряду ординарного подобия.
А. И что это такое?
Б. Ответ — всё что угодно, как формально связанное с непосредственным объектом рассмотрения (цвет ритм количество строк краски звуков смысл бессмыслица аллюзии и пр.), так и не связанные с ним непосредственно (чувства мысли память зависть желания отношения и пр.), а может быть погода, физиология, география.. или что-нибудь ещё.
А. И чем это отличается от искры божией.
Б. Скорее формальностью. «Искра» это что-то возвышенно одухотворенное, ниспосланное свыше, а здесь см. Ахматову. И вот тебе неточная но верная по смыслу цитата из Маркеса: «Как может этот вонючий негр той рукой, которой он подтирает свою задницу, писать такие стихи».
А. У тебя всё?
Б. Нет. Осталась последняя попытка всё объяснить. Каждый художник ставит своей целью рассказать о чем-то волнующем лично его. Иногда удивительно прекрасном и духоободряющем, поучительном и полезном, иногда прямо противоположном (как получится). Для этого он берет чистый лист и начинает выстраивать собственную модель мира, чтобы вложить в эту модель свои мысли и чувства и пр. Таким образом он включается в процесс познания мира (выстраивая собственное мироустройство). Это вполне формальное действо (доступное каждому) и роднит Вермеера, Мондриана, Канта, Эйнштейна, Толстого, Моцарта и просто любого из нас. Иногда из этого что-то получается. И тогда появляется девушка читающая у открытого окна о том, что никакая информация не может распространиться быстрее скорости света в вакууме.
А. Ну что ж, надеюсь, что твоя точка зрения более или менее понятна.
Б. Спасибо.