АВАНГАРД: ВНИЗ ПО ЛЕСТНИЦЕ…
Там верят в жизнь, там воздух чист,
Там ждут уже который век
Всех тех, кто так стремился вниз
По лестнице, ведущей вверх…
Я могу себе представить, какой шум поднялся бы в «стане» моих оппонентов, начни я петь «осанну» большевистскому перевороту 1917 года.
А я бы свое – мол «революция дала шанс России», «она вывела нас из вековой отсталости в самые передовые державы мира», «раздавила гидру фашизма», «заложила основы для успешного развития на многие десятилетия вперед» и т.д. и т.п. из арсенала Проханова и иже с ним…
Моим друзьям не осталось бы ничего другого кроме как сочувственно покрутить указательным пальцем у виска. И они были бы правы.
А теперь скажите мне, чем государственный переворот большевиков в политике, экономике и общественной жизни отличался от переворота, совершенного на рубеже 19-го и 20-го веков недоучками и экспериментаторами от искусства?
Возможно, какие-то отличия и найдутся, но сдается мне, между этими двумя явлениями гораздо больше общего. И главное – это абсолютнейший дилетантизм и безогляднейший авантюризм организаторов и участников этих двух «революций». И ненависть к достижениям прошлого.
Нельзя по-настоящему ценить то, чего толком не знаешь и не понимаешь. Невежество на протяжении всей истории являлось прекрасным горючим материалом, и этого материала, как показала выставка «Парижская школа» в Москве весною этого года, этого горючего материала в Европе скопилось предостаточно. Все это годами стекалось в Париж, который стал центром «антикультурного переворота» в искусстве 20-го века.
Время было такое – «революционное». Человеческое общество, цивилизация были беременны революцией – ожиданием радикальных перемен, якобы призванных изменить ход развития истории рода человеческого.
Нам свойственно переоценивать роль человека в истории. Нам это в известной мере льстит, нас этот оправдывает, нам это дает определенную надежду. Но скорее всего, прав был Гегель и те из мыслителей, кто основную роль в истории отдает Провидению, пускающему ее, истории, ход по своему, неведомому нам сценарию. Тут уместно было бы вспомнить и отдать должное древнегреческим авторам, в чьих трагедиях люди – лишь марионетки в руках Судьбы.
Двадцатый век сделал попытку ниспровергнуть эту истину, до небес вознеся роль самого человека. Миф о Дедале и Икаре напоминает мне эта попытка. И мы все еще падаем с опаленными крыльями.
И раз мы понимаем истинную роль человека в истории, то было бы глупо кого-то судить за происшедшее, за всю эту череду переворотов практически во всех сферах человеческой деятельности. Инициаторов и двигателей этих процессов скорее можно было бы похвалить за столь высокую степень отзывчивости к требованиям времени. Еще бы! Ведь они первыми вспыхнули как спичка и запалили весь тот горючий материал, что в колоссальном количестве скопился в Старом Свете. И особенно — в очень Старом Свете, который представляла Россия. Там так просто рвануло! История не прощает людям нерасторопности и чрезмерного консерватизма. Это то, чего не понимают наши путины, сурковы и иже с ними. Но это так, к слову… Извините за невольное отвлечение.
Так вот, лениным, троцким, бракам, матиссам, пикассо… может быть, и можно было бы отдать должное – они были первыми, они инициировали все эти процессы… Если бы процессы эти не носили… разрушительного характера, а сами они – не были бы столь чрезмерно близоруки и столь морально нетребовательны к себе, чтобы этого не понять. Палач, по сути, тоже выполняет очистительную, оздоровительную общественную функцию, но сами-то вы хотели бы, смогли бы примерить на себя его алый колпак и «ежовые» рукавицы?
И уж точно абсолютным аморализмом страдали все эпигоны – последователи «великих революционеров». Уж они-то по полной воспользовались ситуацией и вдоволь насладились и властью, и всеми теми сомнительными благами, что власть предоставляет. Были, правда, и среди них заблуждающиеся, что свинцом в висок и веревкой на шею наказали себя за предательство идеалов. (Это как Иуда, который, быть может, тоже первоначально считал, что выполняет спасительную миссию…) Алкоголь и наркотики – это тоже атрибуты и средства самонаказания в руках предателей. Это только принято считать, что их принимали для стимуляции творческой активности. Нет, это плата за предательство идеалов красоты и совершенства!
Процессы, инициированные на рубеже 19-го и 20-го веков идут до сих пор. Явление это, с одной стороны, безгранично расширилось, с другой – безмерно измельчало. Дьяволы превратились в бесов, бесы – в бесенят и чертенят, которые до сих пор мутят воду и скачут на руинах мраморных дворцов.
Мы — не творцы Истории, и если наши действия не совпадают с планами Провидения, то они порядком тешат Высшие Силы. «Нам не дано предугадать…» Но мы можем и даже должны давать оценку тому, что она, История, вершит. Для оценки текущего момента нам дан нравственный критерий, с помощью которого мы решаем, в чем и на чьей стороне нам участвовать или не участвовать. И нам дан еще более обширный арсенал средств и критериев для оценки тех событий и тех процессов, что стали достоянием недавнего, а тем более отдаленного прошлого. Есть у нас для этого и соответствующее право. Никто у нас его не отнимал и отнять не может.
Обладаем мы также правом пересматривать ранее сделанные выводы и ранее вынесенные оценки. Возможно даже, это наша обязанность. Тот, кто идентифицировал процессы, начавшиеся в искусстве в конце 19-го века как революционные, а силы, двигавшие их, — как авангард, у того скорее всего были свои определенные резоны. Увиденное вблизи и тем более непосредственно в момент свершения исторического события, это одно. Человек видит от чего и почему он уходит. И видит это в порядком гипертрофированном виде. Он переполнен эмоциями, он в состоянии экзальтации и душевного потрясения. Он не знает, куда он придет и где он окажется в результате своего эмоционального взрыва. По большому счету ему, наверное, это даже все равно.
Вот так, «революционеры» от искусства в начале 20-го века вдребезги разнесли – слава богу, больше на словах, чем на деле – всю предшествовавшую им мировую культуру. Но мы-то с высоты своего исторического положения, должны же мы видеть, что кроме деструктивного начала, кроме злобы и ненависти, кроме извращения истины и экзистенциального ужаса, в искусство они мало чего привнесли и культуру мало чем обогатили. Деструкции, злобы и ненависти в человеческой истории всегда было более чем достаточно!
Вниз по лестнице, ведущей вверх, направили нас «революционеры» от культуры и от политики сто лет тому назад, присвоив себе гордое имя «авангарда».
Чем дальше и чем активнее мы, сегодняшние, будем поддерживать этот миф, тем быстрее мы окажемся в той пропасти, из которой вековыми усилиями наших предков эта «лестница» взяла начало…
Саша!
Упорство с которым ты раз за разом излагаешь своё видение развития культуры вызывает уважение.
Моё мнение также не меняется. Поэтому нет предмета для спора.
Но есть вопросы к тебе на которые хотелось получить ответы.
Их много, но начнём с двух.
1 — ты действительно считаешь, что образование и базовые профессиональные (и общекультурные) знания художников рубежа веков (авангардистов) каким-то образом отличались от таких же знаний художников академистов. И поставим вопрос более обще (и в тоже время конкретнее) — возможно предположить, что базисные знания Пикассо более обширны и глубоки, чем знания трактирщика Вермеера (не сравнивая их художественные достоинства).
Попробуй сравнить культурный уровень художника 20 века и художника 16 века?
2 — трудно себе представить, что алкоголики и извращенцы среди художников появились только на рубеже веков, а до это все были нежными законопослушными и богобоязнеными.
Хотелось узнать что-нибудь положительное например про Челлини или Рембрандта?
Ждите продолжения.
Саша, это не продолжение, а замечание, чтобы были понятны вопросы.
Мне импонирует твоя базовая установка.
Те кто тебе не нравятся являются «недоучками и экспериментаторами от искусства» проявляющие «абсолютнейший дилетантизм и безогляднейший авантюризм», а также испытывают «ненависть к достижениям прошлого».
При этом все они потребляют «алкоголь и наркотики» «для стимуляции творческой активности».
Саша, допустим, что существуют (существовали) (что является сущей правдой, можешь проверить),
«авангардисты» хорошо образованные, профессиональные, любящие и ценящие достижения прошлого, ведущие здоровый образ жизни и при этом верующие.
Интересно узнать твоё мнение, как с ними быть, почему они избрали для себя такой творческий метод.
А записать всех скопом в двоешники и алкаши как-то слишком просто, тут и повода для дискуссии нет.
Не мне тебе говорить, Андрей, что среди большевиков и перешедших на их сторону «в войне и в мирном труде» тоже были «хорошо образованные, профессиональные и ведущие здоровый образ жизни» люди. Это так называемые «военспецы» и «старые» спецы.
И что, это как-то меняет дело? Оправдывает переворот 17-го года? Делает его чище и справедливее?
Нет, конечно. Это т.н. «попутчики», у каждого из которых были свои резоны. И потом, их процент настолько мал, что при всем желании они не делали и не сделали погоды.
Процент таких людей становится гораздо выше в следующем и тем более в последующих поколениях. В своей заметке, я как бы предвидя твое возражение, вывел их в качестве т.н. «эпигонов», которые «в полной мере воспользовались…»
Это естественно. По мере утверждения будь-то режима, будь-то художественного стиля или направления у него неизбежно становится все больше приверженцев и последователей. А также защитников и теоретиков. Со временем создается целое каноническое учение, и уже седовласые профессора строчат бесчисленные фолианты и читают молодежи с кафедр бесчисленные лекции про новое «революционное» учение, которое «изменило мир» и «продолжает символизировать собой прогресс»…
Поди, таких опровергни! Но я все же попробую…
Если говорить об искусстве, удивительно, но очевидно, что автор по большей части черпает вдохновение не в вещах, которые любит и знает, а в тех, которые не любит и, соответственно, не знает (не хочет знать), к примеру, авангардизме.
Плохо не это, плохо, на мой взгляд, иметь столь стойкое (мне как раз не импонирует) ложное представление, выражающееся в неплохих с литературной точки зрения суждениях.
Литературная безупречность лишь усугубляет и подчеркивает ненаучные подходы в вещах научных и социальных, касающихся искусствоведения.
В плане вкусовой кружковщины, все это вполне приемлемо, в плане стремления к осмыслению, хотя бы исторической правды (не истины), наверно, сомнительно.
Левон, я тебя, наверное, разочарую. Я по-прежнему люблю авангардизм и знаю его, полагаю, как минимум, не хуже тебя. Именно поэтому я, возможно, и пришел теперь к тем выводам, к которым пришел. И продолжаю приходить…
Личные пристрастия есть личные пристрастия, но, как, в том числе и ты, говоришь, истина дороже. И разве это не есть свидетельство научности подхода?
В молодости я, как и все мы тогда, молодые люди определенного круга, авангардизм просто обожал. Скорее всего, в силу того, что он отвечал нашим и моим протестным настроениям. А, может, и потому, что хуже знал – меньше было источников и возможностей. И уж точно не видел его в масштабном историческом контексте. Что мы знали тогда? – Исторический материализм. Обо всем остальном мы могли только догадываться. И авангардизм приоткрывал нам щелочку в большой мир.
Сегодня же, именно что «с высоты» своего нынешнего знания, я уже не могу более любить его так же, как раньше – всецело и безусловно. Моя любовь не ушла полностью, не иссякла. Я продолжаю любить и ценить самых разных представителей авангарда и даже обожать отдельные их произведения. Но теперь, как видишь, любовь эта стала выборочной и продолжает иметь место с определенными оговорками. Ибо «с высоты» своего нынешнего знания и опыта увидел я коренные проблемы и историческую ограниченность авангардизма – идеологическую, политическую, социальную, эстетическую… Но главное – этическую и философскую.
И именно «научный», историко-философский и искусствоведческий, подход вынуждает меня «наступить на горло» даже собственным пристрастиям и симпатиям и пустить, в том числе и их, под общий «каток» развиваемой мною концепции. Очень при этом надеюсь, что в последний момент мне все же удастся спасти по-прежнему ценимых и любимых мною Сера, Писарро, Руссо, Лентулова, Мондриана, Северини, Боччони, Филонова, того же раннего Кандинского и многих других. Вывести их и лучшие их произведения из-под своего «карающего меча»…
Мои личные вкусы и пристрастия, повторюсь, это мои личные вкусы и пристрастия. И они с течением времени, если и претерпели изменения, то не такие уж радикальные, если разобраться. Мне по-прежнему многое в авангарде, особенно в ранней его стадии, нравится, и я этого никогда особенно не скрывал. И я по-прежнему, случись где, в России за границей ли, не пропущу ни одну выставку ни импрессионистов, ни фовистов, ни экспрессионистов, ни метафизиков… Насчет дадаистов и кубистов, может быть, еще подумаю… Подумаю-подумаю, но скорее всего пойду…
Но, как ты сам, Левон, говоришь, объективность превыше всего, и вот я «поднялся на гору и с горы увидел…»
Вряд ли кто будет возражать сегодня, что, начиная с конца 19-го века, наша цивилизация переживает серьезные деградационные процессы, в первую очередь в области культуры. Странное дело! В экономике, в науке и технике – прогресс, а в культуре, особенно по части этики и эстетики – явный регресс!.. Что такое, почему, насколько это закономерно? Это явление требует отдельного рассмотрения. Сейчас же мы об искусстве…
Искусство, несомненно — часть общей культуры и в качестве таковой подвержено тем же процессам, что и культура в целом. Его не могла миновать та «горькая чаша», что на рубеже столетий, 19-го и 20-го, была поднесена к «губам» культурного человечества и на протяжении 20-го века была испита им до дна.
Где сегодня «высокое искусство» образца второй половины 19-го века, да и предшествовавшего ему? Я лично не вижу его в дне сегодняшнем. Только в прошлом. В сегодняшнем же – выискиваю осколки былой роскоши и чахлые ростки будущей…
Да, процесс не остановится. Ты сам недавно упоминал о развитии общества по определенной синусоиде, и правильно упоминал. Нынешнее падение, несомненно, обернется подъемом.
Все, что я делаю, — это ищу в окружающем меня мире робкие признаки этого нового, не скажу «возрождения», скажу подъема. И воспеваю их. А еще… А еще стараюсь очистить этот окружающий мир от скверны, покрывшей его, и тем самым, как мне кажется, приблизить все тот же подъем.
И последнее… У самого у меня достаточно сильный «иммунитет» для того, что не понести серьезного ущерба – интеллектуального, вкусового, нравственного… — от общения, в т.ч. и с «hard-core» авангардистами. Пусть даже имя им будет «легион». Они живут своей жизнью, я – своей. И от вольного-невольного общения с ними я только крепну. Как организм в процессе закаливания. И если я с такой яростью иной раз обрушиваюсь на них, то, поверь, не ради спасения себя, а ради спасения душ тех, кто – от рождения ли, от отсутствия ли ежедневной упорной внутренней работы – не обладает равному моему «иммунитетом».
Да, Бродский говорил: «Сдается мне, что человечество уже не спасешь, но за отдельных людей еще побороться можно». Вот я и радею за души «некоторых человеков». Ну и за истину, конечно, о которой ты так печешься…
Саша, я конечно обратил внимание на твою изящную параллель русской истории и художественного творчества, но как аргумент принять его не могу. Я же тебе не ставлю в пример уничтожение «дегенеративного» искусства в Германии и государственную программу духоподъёмного искусства там же.
Поэтому про попутчиков и военспецов оставь для какой-нибудь другой аудитории, а это как Левон правильно отметил чистая литература неподкреплённая никакими аргументами.
А то получается, что мы с Левоном какие-то, даже не знаю как правильно нас назвать, лохи.
И поверили сначала недоучкам и наркоманам, а затем продажным писакам заботящимся лишь о собственных барышах. А мы им верим и думаем вот ведь настоящее искусство.
Ну точно лохи.
«Ты сказал…»
В отношении же фашизма и его «Kampf» (борьбы) против т.н. «дегенеративного искусства», то смело можешь это приводить мне в пример, ибо мне это только на руку.
Во-первых, и тараканы в банке пожирают друг друга.
А, во-вторых, прибегнув к некоему софизму, можно сказать, что раз хорошо все то, против чего ополчался фашизм, то значит и большевизм не так плох, если с ним так ожесточенно и упорно боролся и даже воевал Гитлер…
Андрей меня с фашистами опередил.
Как раз напрашивались некие аналогиии с Dritten Reich Kunst.
Известный факт, что расправившись с творческой оппозицией Гитлер заявил, что вынужден «заставить пойти искусство по пути, указанному немецкому народу национал-социалистской революцией». Искусство должно быть «сильным и красивым», заботиться об «идеальной телесной красоте». В отличие от «маньяков и холстомазов, ленивых и бездарных, подлинный гений не бывает бессмысленным…» Ранее в искусстве «царил хаос», после «разгрома выродков модернизма искусству возвращена свобода!» Ныне творчество художника освобождено от противоестественных «цепей интеллектуализма».
Далее неудивительно, что интеллектуальный живописец Пауль Клее был обьявлен «идиотом», экспрессионист Эмиль Нольде — «негроидом», Эрнст Барлах — «выродком» т.д.
…Хочется верить, что некоторые лексические совпадения носят исключительно случайный характер…
Да, и я бы заменил обидное «лохи» на «космополитических выродков».
Причем, это вполне совпадает и с идеологической позицией нынешней российской власти и с вышеупомянутой идеологией Третьего Рейха…
И последнее рефреном,
в конце фильма Кин-дза-дза герои попадают на «идеальную» планету, где из «плохих парней» делали цветочки, помните…
Складывается впечатление подверженности автора идеалистическим порядкам и нравам этой планеты (дай бог, ошибаюсь)…
Конечно, ошибаешься! Но не в этом. В другом.
Во-первых, «плохих парней» ни уничтожать, ни превращать в цветочки не стоит. Уже по той простой причине, что это пойдет во вред в первую очередь самим «жителям идеальной планеты». Зло это оселок, на котором добро отшлифовывает свои грани. А ну как не станет «оселка»? Да и как быть с «единством и борьбой противоположностей»? Не будет зла, не будет и добра.
Ошибаешься ты и в том, что я с чем-то там борюсь. Борется зло, а добро не вступает в борьбу. И в этом состоит его моральное превосходство и залог постоянного торжества надо злом.
Третья ошибка (причем сознательная) – это в том, что ты мои нейтральные эпитеты, такие как «недоучки», «дилетанты», «экспериментаторы», «авантюристы» сравниваешь и ставишь на одну доску с эпитетами фашистских идеологов. Совсем другого пошиба. Клее с Нольде, думаю, предпочли бы мои… Тем более что это недалеко от истины, и они этого не могли не понимать.
Еще одну твою ошибку, в которой тебя опередил Андрей, а ты по этому поводу еще и переживаешь, я уже разъяснил в своем ответе Андрею. Думаю, это удовлетворит и тебя.
И, наконец. И раз и навсегда. И положа руку на сердце.
Я ни с кем не борюсь и ни к чьему уничтожению и искоренению не призываю!
Обвинять меня в этом – это все равно, что обвинять делающего замечание «трамвайному хаму и хулигану» в мизантропии.
Наряду с «дегенеративным искусством» Гитлер вел непримиримую борьбу на уничтожение — не фигуральное, а самое что ни на есть физическое — с действительными дегенератами, не «от искусства». Так вот, жизнь показала, что дегенератов, натуральных, от этого стало лишь больше… Кстати, и тех, «что от искусства» тоже. Один Йозеф Бойс чего стоит…
Трудно принять резоны не своего бога.
Принятие правды чужих богов — ближний путь к своему.
Слово — это оружие.
Публичное употребление слов — это позиция.
Позиция бывает мягкой, интеллигентной, создающей некое совместное пространство с оппонентами и жесткая, не дающая даже выхода из этого пространства, только, как через голову нападающего.
Можно сколь угодно убеждать своего читателя в не агрессивности своей позиции, но, если читатель чувствует ее (например, я), чувствует себя загнанным в угол, то это не проблема читателя…
Возможно, дело в тональности изложения (контрапунктной).
Безапелляционность суждений об устройстве мира, истории и искусства, да еще с догматических религиозных позиций добра и зла, на мой взгляд, сужают читательскую аудиторию до style life кружка.
Как редактора, конечно, меня это беспокоит, беспокойство мое, увы, только подтверждается в связи, в том числе, со всякого рода недавними открытыми-закрытыми письмами…
Или это то же не борьба? Кстати, и к примеру, последующее чуть не месячное блого-замолчание, не результат этой борьбы?..
Причем, кажется, что борьба эта какого-то внутреннего значения, но, к сожалению, так или иначе, затрагивающая близ окружающих, кстати, очень доброжелательно и сочувственно (может в этом проблема) относящихся к результатам творческой деятельности.
Торжественно клянусь (наверняка нарушу…), что это моё последнее «критическое» замечание в отношении автора без персональных просьб с его стороны об этом, ибо опыт подсказывает бессмысленность и вредность озвученных усомнений в логичности мироощущения близких тебе людей.
Слава богу, что запас дружбы и любви превосходит все остальное.
Браво, Левон! Спокойно, взвешенно, аргументированно, человечно и очень, очень, очень по существу, сказала бы даже мудро, да боюсь совсем обескуражить Левона. Меня тоже крайне смущает лексика Сашиных эссе об авангардизме, которой и Савонарола позавидовал бы.
Как мне дороги твои обескураживания (или мои? Пусть наши)!
А по поводу Савонаролы повторяешься (и я рад) — смотри в первом же моем комментарии к «Рябе и Ротко» (2010-ый год).
(Вот она сила слова не стираемого)
Спасибо за ссылку, но ты меня переоцениваешь: в анамнез я не заглядывала.
А как же ты так с Микеланджело-то? :-)
Ну так, я тебя в плагиатстве и не обвинял, а лишь подчеркнул схожесть восприятий в динамике…
Что же касается взаимоотношений Савонаролы и Микеланджело, то это из юношеских воспоминаний, оставшихся со времен прочтения толстенной книги о Микеланджело. Наверняка книга до сих пор стоит на полке в родительском доме. Автора точно не помню, может Ирвинг Стоун?
Возможно он и приврал, конечно, но вот выдержки из Википедии, к примеру:
Савонарола
(21 сентября 1452, Феррара — 23 мая 1498, Флоренция)
диктатор Флоренции с 1494 по 1498
Микеланджело
(6 марта 1475 — 18 февраля 1564)
В 1495 году он (Микеланджело) возвращается во Флоренцию, где правит доминиканский проповедник Джироламо Савонарола, и создаёт скульптуры «Святой Йоханнес» и «Спящий Купидон»
По этим фактам и цифрам трудно представить, что они могли не пересечься, да еще в одном городе.
Но я тогда с Сашей спорить не стал, полагая, что его знания итальянского ренессанса глубже моих, писаки Стоуна и уж тем более Википедии…
Да и сейчас не спорю.
Смущает лексика моя, Алла? Или лексика, приписываемая мне моими оппонентами? Как видно из моего вышеприведенного комментария, оппонентам свойственно передергивать, вольно или невольно подменяя мою – да, несколько эмоционально окрашенную лексику на едва ли не площадную. Вроде не намного-то и усугубили, а гладишь, вот уже и аналогия с Риббентропом или Савонаролой напрашивается…
И еще два слова, если позволишь, о моей лексике. Лексика – да, эмоционально, как я выразился, окрашена. С одной стороны, это эмоции, с другой – прием, который, в моем понимании, должен помочь мне лучше и точнее донести свою мысль, расставить акценты и прояснить позицию.
Мы живем в век компромиссов, всеобщей толерантности и безграничной политкорректности. Поэтому языком нашего времени стал Эзопов язык – язык намеков, двусмысленностей и экивоков. Не столько, как мне кажется, из-за страха, не дай бог, кого-то обидеть, сколько из-за нежелания взять на себя даже малейшую ответственность. Из-за элементарного отсутствия позиции. А если какая-никакая позиция и имеется, то зачастую она слабая и готовая, подобно флюгеру, измениться от малейшего дуновения иного мнения.
У меня лично позиция есть, точнее она находится в процессе постоянного формирования, но основные ее очертания и цели вполне ясны и определенны. Скажем так, курс ясен и определен. И правильность этого курса я готов защищать и отстаивать. Возможно, это тоже кому-то не нравится.
Кроме уверенности в своей правоте, некоторая резкость тона и лексикона – это еще и следствие полемической запальчивости, а также раздражения не вполне корректными приемами, к которым иной раз прибегают мои оппоненты. А также их нежеланием порой принять очевидные истины…
Впредь, однако, я постараюсь учесть твое замечание. Делить лавры с Савонаролой никак не входит в мои планы.
Своим же оппонентам я бы порекомендовал наряду с критикой в мой адрес (я с интересом пикируюсь), побольше проявлять и пропагандировать свою жизненную позицию. Если она имеется, конечно…
Увы, Саша, твоя! На мой взгляд, твоя борьба с авангардизмом в какой-то момент переросла в борьбу с инакомыслием.
В твоих эссе наметились хорошо известные приемы: страх за неокрепшие молодые души, боль за всеобщее падение нравственности и открытая тебе одному истина, как обрести спасение.
По поводу неокрепших душ могу тебя успокоить: большая часть их обладателей по выставкам авангардистов не ходит, что, видимо, само по себе уже является гарантом их спасения. О душах же твоих друзей-оппонентов, которых уже коснулось тлетворное влияние авангардизма, порадеешь ты, так что и их исцеление не за горами под влиянием величия и нравственной силы такого духовного пастыря (чтобы ты и меня не обвинил в передергивании, привожу цитату из твоего комментария: «Да, Бродский говорил: «Сдается мне, что человечество уже не спасешь, но за отдельных людей еще побороться можно». Вот я и радею за души «некоторых человеков»).
Мое отношение к авангардизму всем известно, но воинственность мне чужда. И мне не нравится, что ты поставил своих оппонентов в положение постоянно обороняющихся. Поэтому я порадовалась, когда Левон сменил тон и обратился к человеческим категориям, в надежде, что это станет хорошей точкой в вашем затянувшемся бесплодном споре.
И если ненавистные тебе авангардисты «вдребезги разнесли – слава богу, больше на словах, чем на деле – всю предшествовавшую им мировую культуру», то ты на деле, а не на словах прибегаешь к «деструктивному началу», разрушая то, во имя чего, на мой неискушенный и вероятно не слишком глубокий взгляд, мировая культура создавалась, — красоту, величие и свободу человеческих отношений. Бердяев говорил, что жалость- это одно из немногих, что может его заставить пожертвовать свободой. Так неужели, Саша, в твоей душе, не найдется милосердия к своим друзьям, чтобы позволить им иметь собственные взгляды, даже если ты считаешь их глубочайшим заблуждением. Обремененные абстрактным знанием, как часто мы забываем на практике о том, что никакая всеобщая гармония не стоит не только слезы ребенка, но разрушенных человеческих связей и отношений. И если все Великое Искусство не сделало тебя мудрее, то есть мягче, добрее и уступчивей по отношению к другому человеку, то зачем оно нужно?!
Как скажет мой сын Митя: “Согласен”. Это не значит, что в следующий раз он не совершит ту же ошибку, но по крайней мере я знаю, что в этот момент он действительно со мной согласен.
Спасибо, Саша, за твое умение и готовность правильно понять то, о чем я пыталась сказать. А наши дети, не побоюсь повтора, давно у меня вызывают гордое удивление.
Еще одна ассоциативная запись в анамнез безграничности Рябы:
Андрей бил-бил — не разбил,
Левон бил-бил — не разбил,
Алла бежала, хвостиком махнула: яичко и разбилось.
Алла, спасибо за правильно подобранные слова,
Саша, спасибо за определенную уступчивость.
Здесь бы и Happy End, но в одном все равно не согласен.
Меня-то как раз удивляет количество молодежи на различных арт-мероприятиях современного искусства.
Хотя, наверно, это естественно и бесконечно…