Намедни получил от Саши письмо, в котором в очередной раз была затронута тема развития личности. Поскольку эта тема поднималась в наших разговорах, переписках неоднократно, решил предоставить этой теме отдельную пост-ветку в нашем Дискуссионном клубе.
Вот отрывки из Сашиного послания: “…Ну а насчет «сегодня одно, завтра другое», это, конечно же, не касается принципиальных позиций, а только тех, на которые в состоянии повлиять настроение, настрой… Ну, а потом сам факт, что в ходе эволюции что-то нет-нет, да поворачивается к тебе несколько иной стороной, высвечивается в несколько ином свете… Это нормально. В отличие от тебя, я считаю, что человек должен меняться. Я просто хочу меняться, естественно, в лучшую сторону!”
Ответ по этой выдержке предоставлен мною в комментарии, здесь только хочу уточнить, что я тоже считаю, что «человек должен меняться», ключевое слово — меняться. Некое наше непонимание, как обычно носит терминологический и философский характер в нюансах. В комментарии я попытался более развернуто и внятно изложить свою позицию по этому вопросу.
Я уже говорил раннее, что одним из самых больших откровений-разочарований в моей жизни явилось понимание того, что “люди не меняются”. В основном, это понимание родилось из моей бизнес — практики, из моего осознанного и “корыстного” желания сделать людей, которые работали на меня или рядом со мной лучше, хотя бы в области профессионального роста. Наблюдения за развитием окружения в других областях, тоже не опровергало, а скорее подтверждало эту, увы, весьма пессимистичную мою мысль. Это понимание (непонимание) резко контрастировало с ощущением собственного развития. Ключевое слово – ощущение. Ибо ощущение саморазвития не является развитием, как таковым, без оценки окружения. Создалась парадоксальная ситуация: с одной стороны я сколь угодно могу считать себя структурой развивающейся (куда угодно, об этом ниже), но это одна из иллюзий, если нет “общественного” признания такового факта; с другой стороны я сомневаюсь в развитии других. Таким образом, тема “общественного признания”, пусть и узкого круга (вплоть, до одного человека), приобрела для меня судейский смысл оценки собственного развития. Ибо отдать право этой оценки самому себе (очень хочется), сколь заманчиво, столь и неправомерно.
Теперь по нюансам. Возьмем Сашину фразу:
“Я просто хочу меняться, естественно, в лучшую сторону!”
Что меня в этой фразе не устраивает:
1. Слово “просто”.
Это слово самое лукавое в русском языке, учитывая, как минимум, то обстоятельство, что мы ничего просто не делаем. В обиходе это слово, как правило, вуалирует наши истинные намерения.
2. А судьи кто (см. выше)?
Это я, отчасти про Сашино желание монопольно оценивать свое творчество (и деяния) и безразличие (надеюсь, — напускное) к мнению близких (надеюсь, Саша нас к таковым относит). Поэтому, я и удивился его “серьезности” конкурсного участия…
3. “ …в лучшую сторону!”. Для движения в лучшую сторону должно быть четкое ориентирование, что такое хорошо, что такое плохо. Причем религиозные, философские, искусствоведческие, моральные и пр. принципы и установки не всегда корелируют между собой. Это кстати, и является основной питательной средой наших (и не наших) споров. По каждому из этих направлений существует своя история, терминология, сформулированы основные принципы разногласий и решений по их смягчению.
К примеру, если взять религиозный аспект, то вся Сашина фраза должна, прежде всего начинаться с покаяния, если филосовский, то с определения “лучшей стороны”, если общественно-моральный, то c пользы, если буквоедский, то c уточнения слова “просто” и т.д. и т.п.
Без определения всех этих позиций, лично для меня эта фраза становиться неопределенной, лишенной смысла, а значит, проскакивающей мимо. И, чтобы не уходить в сторону от тематики поста, — проскакивание мысли автора, отображаемой в любой творческой форме, ставит под сомнение вопрос развития автора, как профессионала в сфере его воздействия на потенциального зрителя (слушателя, читателя, собеседника), независимо от их степени развития. Таким образом, со “зрителя” снимается обязанность соразмерности развития с автором, в момент потребления творческого продукта. Мне понравилось, как просто и доходчиво ответил на слегка раздражительное Сашино письмо по поводу очередных посиделок Андрей Казачков: “…после Сашей высказано (и не только высказано, но и вполне объемно обосновано) спорное утверждение, к каждому слову из которого у всех есть по 20 вопросов. Вот и спорили, хотя к истине не приблизились. А если бы он высказал, к примеру, что — нибудь бесспорное, ну например «Все — козлы», то никто бы и не спорил, и никаких вопросов бы и посиделок не было.”
Боюсь, что меня все-таки все время уводит в вопросы искусствоведческие, но мы сами, к сожалению, в дискуссионных запалах все мешаем в одну кучу, — надо учиться разгребать и сортировать…
Ничего себе… И это ты называешь «не спорю больше с тобой»? Я еще не прочитал, но уже от одного вида этого объема мне стало страшно. Ты никак решил меня «переписать», в смысле объемами забить. Сразу говорю, это не сложно, ибо с некоторых пор читать мне сложнее, чем писать (ударение на втором слоге).
Это не ответ, это – присказка. Ответ, – хотя бы по существу, – постараюсь написать до отъезда послезавтра.
Левон, по-моему, ты воспринял высказывание Андрея Казачкова в мой адрес как некий сарказм. Я же – как комплимент. Действительно, сказать о многом и не сказать ни о чем – не это ли есть свидетельство истинной глубины, не это ли свидетельство каждого истинного произведения искусства? Определенность и однозначность – не это ли признак мелководья и скуки?
На этом, кстати сказать, и «погорели» художники ХХ века. Они попытались создать иллюзию особой, никем до этого не достигнутой и не постигнутой глубины мысли и чувства, воспользовавшись для этого весьма хитроумным приемом – «от противного». Употреблю известную китайскую пословицу. Они попытались заставить своего читателя, зрителя, слушателя «искать черную кошку в темной комнате, где к тому же ее и не было». И они почти что добились своего: чем меньше там было «кошки», тем старательнее реципиенты пытались ее найти, тем глубже копали. Ну а уж критики, те так и вовсе расстарались по полной!
В каком-то смысле ХХ век это не столько век искусства, сколько век художественной критики.
29 ноября 2010 г.
Борт самолета, выполняющего рейс из Москвы в Милан
Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры…
Дорогой Левон, по-моему, ты все чрезмерно усложняешь. В то время как я все хочу, наоборот, упростить. Два совершенно противоположных вектора! Мы стремимся не в одну общую точку, точку схода, а разлетаемся в разные, противоположные стороны…
Я стараюсь уйти от чрезмерных потуг ума. Я давно понял, что ум это бремя, вериги, которые сковывают дух наш и привязывают его к земле. Правда, бремя это отчасти необходимо: мы рождены в материальном мире и волей-неволей должны думать о «хлебе насущном». Задача — в другом. В том, чтобы в какой-то момент осознать, что не ради одного материального мы рождены и даже более того – не для материального вовсе. Будь так, и мы ничем бы не выделялись из тварного мира. Нет, мы рождены, чтобы в процессе жизни осознать свою способность выйти на совершенно иной уровень познания и сознания. Чем раньше человек это осознает, тем раньше устремится к жизни истинной, духовной, и тем дальше он сможет пройти по этому пути. Быть может, ему даже удастся пройти пресловутую «точку невозврата» и он больше не вернется на эту грешную землю. Как бы хорошо, сытно и комфортно здесь порой ни было.
В этом, по моему разумению, состоит главная задача и цель человека на земле – вырваться из оков материального мира! Логика, разум – они здесь только помеха, хотя, как мы знаем, древние греки шли именно этим путем и даже добились на нем заметных успехов. Возьми Сократа из «Федона» Платона: он приходит к исключительно правильным выводам!
Но все же мысль его подобна тяжелым жерновам, что перемалывают тяжелейший грунт материального мира в надежде в конечном итоге обрести легчайшую пыльцу. Что будет свободно витать, неподвластная силам тяготения.
Он, Сократ, да и все мыслители мира наряду с ним, включая тебя, и хотели бы добиться иной субстанции – эфира, но им этого не дано, ибо выбранное ими орудие — не то. Разум в силу своей материальной природы не в состоянии сотворить нематериальную субстанцию.
Другое дело – интуиция. Никто не знает ни что это, ни откуда она, ни в чем состоит ее природа. А посему и она в состоянии стать надежным проводником в области неведомого и нематериального.
Неверно думать, будто эта область целиком лежит в иной, в потусторонней сфере. Нет, она существует уже здесь на земле, на Земле и во всей Вселенной. Она существует параллельно, а главное – выходит несравненно дальше, чем распространяет свое влияние материальный мир. Мир, природа это лишь частный случай чего-то неизмеримо и принципиально большего, что у нас, у людей, принято иногда называть Богом.
Мы – падшие ангелы и должны своей жизнью или чередой жизней заслужить себе право воссоединиться с Богом. Ближе всего к этой цели пророки и художники. У них уже частично восстановлена некоторая связь с миром идеального, откуда они и черпают свое вдохновение, — а это несомненная благость, — и воплощают это вдохновение в образы зримого мира – слова, штрихи, звуки… Тем самым и до нас, простых смертных, они доносят благую весть о существовании иных, высших сфер. Доносят отголоски музыки этих сфер.
В то же время ум противится этому, ум не в состоянии осознать того, что не подвластно связанным с ним органам чувств. Поэтому ум – от лукавого, он дан нам как инструмент выживания в условиях материального мира. И с этой функцией он прекрасно справляется. Но чем лучше он справляется с этой функцией, тем большим препятствием на пути к высшим сферам он оказывается. Действительно, ум подобен корням нашего дерева, которыми мы буквально врастаем в недра материального мира.
Да, они, корни, нас питают, но они и прочно связывают нас с материальными ценностями этого мира. Иное дело – листья, коль скоро продолжить сравнение, хотя и не во всем правомерное, с деревом. Листья – его украшение. Они хороши и весной, когда еще слегка просмоленные разрывают почку, и летом, когда распускаются во всей своей силе и красе. И даже осенью, когда, вспыхнув в последний раз золотом или багрянцем, они рвут тонкую нить, соединяющую их с жизнью, и уносятся куда-то в небытие А может быть, — как раз в Бытие? Дерево же со временем рухнет и, — это уж мы точно знаем! – обратится в прах. Истлеют его корни, они тлеют уже с самого рождения.
Не говорите мне о жухлых и сухих листьях! Это души тех, кто не пришел в течение жизни к правильным выводам. Они обречены стать перегноем для будущих поколений деревьев и листьев. Лучшие же, впитавшие солнца свет, ночи прохладу, эола свежесть и жаворонка утренние трели, — им предопределен путь в лучший из миров.
И о чем тут спорить, Левон! Ты либо веришь, либо не веришь! Ты либо ищешь Света и, найдя, стараешься его отразить… При этом под «Светом» я понимаю красоту этого мира и предчувствие того, иного. Либо ты, стоя по пояс в земле, месишь грязь и там внизу, а не наверху ищешь пресловутую истину…
Что? Ты все еще не уверен? Ты требуешь критериев истинности моих слов? Критерий прост! То, к чему ум философа, продирается через дебри и дебри сомнений, гипотез, противоречий, то, к чему он, возможно, когда-нибудь и придет… Результат все равно будет отравлен муками дня вчерашнего и новыми сомнениями дня сегодняшнего и тем паче завтрашнего… Ко всему этому свободный дух поэта – священный дар богов – способен вознестись в мгновение ока. Там он узрит свет истины и сохранит в себе частицу этого совершенства. Сохранит, чтобы со временем поделиться этим светом с нами, смертными.
Есть Свет, Левон, а есть электричество!
* * *
И еще два слова, Левон, о критерии истинности. Он – в невыразимой легкости бытия, иной раз нас посещающей в жизни. И он же – в отсутствии страха перед смертью.
Человек это ощущение невесомости приобретает либо от рождения, либо в результате упорной душевной работы и постоянного стремления к прекрасному.
Любил ли ты когда-нибудь, Левон, женщину до самозабвения, до полного самоотрицания? Любишь ли ты Природу? До готовности раствориться в ней? Стремишься ли ты к ежедневной гигиене мыслей, помыслов и чувств через приобщение к высокой литературе, живописи, музыке? Регулярно ли читаешь Евангелие – этот источник чистейшей, родниковой воды? Бежишь ли той грязи, что так щедро разлита повсюду, что подступает отовсюду: с улицы, с экрана телевизора, со страниц многочисленных низкопробных изданий? Готовишь ли себя к встрече с Неизбежным?
Если ты положительно ответил хотя бы на половину этих вопросов, значит, у тебя еще есть шанс!
Intr.
Саша!
Сам факт, что захотелось ответить тебе попунктно, говорит, как минимум, о росте твоего профессионализма. И, видимо, о развитии.
Значит тронуло, значит понятно, значит близко…
Мне, вообще, показалось, что этот комментарий явился квинтэссенцией твоих размышлений по теме ”Изгнаний Бога…”. Достойная публикация, подводящая черту годичных словопрений. По крайней мере, изложено ясно, четко и достаточно честно, без излишнего полемического задора. Сам понимаешь, что это вовсе не означает, автоматического сближения позиций, но само желание ответить, это уже путь друг к другу…
Я, естественно, выбрал только ключевые сентенции, возможно в отрыве от общего смысла.
А почему лицемеры?
Разве искреннее желание докопаться до истины может привести к лицемерию?
Согласен, что пути мы выбрали разные: образно, ты карабкаешься на дерево, чтобы с его высоты обозревать красоты мира; я же копаю под деревом, чтобы узнать, как оно устроено.
Возможно, ты считаешь, что карабкаясь наверх ты будешь ближе к Богу, возможно, я ищу Бога в молекуле…
Пути разные, цели, похоже, одни.
Для меня понятия ума и духа неразделимы.
Люди, как правило, пытаются вырваться из “оков материального мира”, или отказываясь от него, или расширяя его, пока оковы не спадут. Ты, о каком из путей говоришь?
Право свободно витать принадлежит только Богу.
Мы – не падшие ангелы, мы возвращенцы, которых вернули для достижения тех целей, выполнения которых мы не добились в прошлых жизнях.
Надо же, у тебя тоже про корни…
Саша, вопрос в лоб, неужели, ты правда считаешь меня (или Кулагина), более “материальными” по сравнению с тобой, например…
Перегной не “обречен”, а предназначен.
Самые верхние листья (возможно, самые сильные), закрывают солнце для расположенных ниже, тем самым, обрекая их на поиски других путей выживания или на отмирание…
Свет и тьма, небо и земля, красота и уродство, дух и ум, зло и добро – все во мне. Все я есмь. И пусть меня осудят по деяниям моим и по тому, что “останется после меня” (дай-то Бог, если перегной…).
Думаю, что “священный дар богов” дан поэту (художнику, ученому, философу) не для того, чтобы возносились они, а чтобы они указывали путь для “вознесения” другим.
Увы, смысла этой заключительной фразы не понял, показалось, что в ней перепутаны времена и последовательности действий.
Заключение.
Саша, ты знаешь, природа создания творческого продукта интересует меня превыше природы борьбы добра и зла. Собственно, основное различие в наших “путях” корелирует с неразрешимостью вопроса о первичности духа и материи. Я считаю, что в процессе создания творческого продукта художник (изначально наделенный божественным даром и благословенный) вопросы добра и зла определяет исходя из своей миссии и предначертания, как правило, выходя за каноны “мета рассказа” своего времени. Ты же полагаешь, что художник должен сначала “очиститься” и потом творить осознанно и, исключительно с позиций “Света”.
Где-то мы уже это проходили…
P.S.
После нашей последней встречи мы пришли к пониманию приоритета творческих продуктов над дискуссиями. Но зная твое желание, оставлять всегда последнее слово за собой, не сомневаюсь в продолжении этой темы с твоей стороны.
Всегда к твоим услугам. Я тебя все равно люблю.
Саша, Левон!
Это цитаты из Саши. С некоторыми оговорками (связанными скорее с излишней религиозной окраской), я готов с ними полностью согласиться.
О чём спорим?
Вот моё изложение того же.
1. Художник (более обще творец, коим может быть любой) вольно или невольно стремится построить свой собственный мир (идеальный), существующий параллельно тому, что окружает его.
2. Интуиция (вдохновение), или как бы мы это не называли, одна из главных составляющих любой творческой деятельности. Что это и откуда мы не знаем.
3. Мы зрители получаем «это», при восприятии (художественного произведения или например природы и пр.), используя тот же механизм интуиции. Поэтому зачастую нам трудно (невозможно) описать словами, что нас так взволновало.
4. К таланту (и интуиции), данному от рождения, безусловно необходима упорная душевная работа и каждодневный труд.
Саша, это нам вместе надо спорить с «материалистом» Левоном.
По сути, разногласий (разночтений), можно выделить два:
Форма (стилистика) изложения (обоюдная) из-за которой мы не можем понять друг друга.
И второе, у тебя это метарассказ, а я пытаюсь понять (расчленить) природу этой интуиции. Где, как, когда и пр. она себя проявляет.
С вами, пожалуй, останется за мной последнее слово, как же!.. Уже, казалось бы, и согласился Левон: мол, «подвел черту»… И тут же снова-здорова!..
Зачем тебе, Левон, это копание? Зачем Андрею это «расчленение»? Пусть дачники копают и пусть юннаты на уроках биологии расчленяют! И то, и другое уродует и омертвляет Природу, которую, кстати, не мы создавали, которая нам даром дана… Может быть, поэтому и не ценится нами.
Неужели не видно, что наука это лишь очередной соблазн, что она от лукавого и ведет лишь в очередной тупик? Господь просто смеется над нашими жалкими потугами. Издевается… Только сегодня утром по радио слышал: «Человек проник в тайну ДНК. Казалось, что мы стоим у истоков жизни, что вот-вот обретем силу Бога…» Это, между прочим, ученый говорит. «Но, вглядевшись, человек увидел, что там новые и новые тайны, новые и новые глубины, причем едва ли даже не большие, чем те которые мы только что смогли раскрыть…»
Так было, так есть и так было всегда. Человеку, как ребенку, не следует ломать игрушку с целью посмотреть, что там внутри, а играть в нее. В случае человека — наслаждаться данным ему миром и воспевать его. Недаром и Христос сравнивает человека с птицей, что не сеет и не жнет, а корм ей все равно дается. Это, конечно же, не в буквальном, а в иносказательном смысле. Мы вообще слишком буквально подходим к сказанному в Библии. Художественное начало, символичность восприятия, аллегоричность, образность как-то сразу вдруг покидают нас, и мы вчитываемся в строки Священной Книги как в строки какого-то учебника. А надо бы, по крайней мере, по самой крайней мере, — как в строки высокохудожественного лирического произведения.
Намедни во сне я увидел неких исследователей, ученых, что заплутали в лабиринтах знаний, где то и дело им то мелькнет лучик надежды, то их, пустившихся в направлении этого света, вновь накрывает кромешная тьма. И чем ярче луч, тем кромешнее следующая за ним тьма.
И создается впечатление, что с каждым шагом они не ближе, а все дальше от истины. В какой-то момент они окончательно сбиты с пути, дезориентированы. К тому же они измождены, и физически, и психологически. Они теряют разум, они на грани безумия. И вот на этой «грани», прежде чем окончательно сомкнуть навеки глаза, они подобно Валтасару в своем пиру, на стене, читают: «Истина непознаваема, ибо текуча и переменчива как вода. Не для познания был дан вам мир, а для наслаждения».
Кстати, в случае Валтасара надпись, предрекшая ему скорую гибель, гласила «Мене, мене, текел, упарсин». В переводе с арамейского это: «Исчислено, исчислено, взвешено, разделено».
«Ничего вам это не напоминает?» — в свою очередь спрошу я. – Нет, тогда смотри начало этого моего пассажа»…
Саша!
Боюсь, что ты начинаешь повторяться. Думаю, что уже все уяснили, на чьей ты стороне в споре лириков и физиков, тянущемся аж, с моих любимых 60-х.
Отказав физикам в праве на существование, а лириков затиснув в прокрустово ложе христианской морали ты нашел для себя нишу, оправдывающую смысл своего существования. Ну и слава богу! Я искренне и заинтересовано, и без иронии рад, что “обрядши себя”, ты кроме душевного покоя нашел и неисчерпаемый источник творческого вдохновения.
Меня смущает только факт обстоятельства, когда ниша превращается в трибуну. Когда любой рассказ становится памфлетом, комментарий – манифестом… Даже дружеское письмецо на любую тему не обходится без идеологической начинки или подковырки. Я, как читатель, перестаю видеть стилистическую разницу между твоим творчеством и “необходимым творчеством”, к примеру, наших двух верхних упырей. И дело вовсе не в содержании, а в форме. Ты становишься предсказуемым, как ежевоскресный пастырь. Если говорить о развитии в творческом контексте, наверно, это плохо, ибо любая идеологическая начинка не только вызывает недоверие потребителя, но и самого автора ставит в “неловкое” положение агитатора. Возможно, многократное пропевание имен Кришны и приводит к списанию кармы, но, все-таки, эта обязанность, наверно, рассчитывалась на другой интеллектуальный уровень. Задача художника не тиражирование аллилуйи, а построение собственных миров (кстати, в этом мы, по-моему, с Кулагиным солидарны, что тоже редкость). И, пожалуй, чтобы их строить, не обойтись (возможно, и увы…) без “задевания” старых.
Выскажу еще одну крамольную и парадоксальную мысль.
Даже, если допустить, что художник ведом божественным началом, то, как только он начинает славить это начало (по существу – собственное предназначение), он перестает быть художником.
Все-таки, для этого и существуют священнослужители, это их дело – славить и хулить.
Но вряд ли они могли бы это делать, без тысячелетних изысканий богословских ученых, занимающихся элементарной “физикой”. Ну, а уж про квантовую физику пусть рассказывает лучше тот же Кулагин…
Саша, нужны и священнослужители, и книжники, и художники, и даже сантехники (может даже в большей степени). Не надо никого никому противопоставлять.
Твори, как твориться, люби и принимай, что делают твои близкие и друзья.
Путей к Господу столько сколько людей.
Да простит меня Бог за мои мысли в светлый праздник.
С Рождеством Христовым!
Аминь.