(К дискуссии по поводу моей зарисовки «В тот самый час»)

Как я уже сказал, ассоциация у А.Казачкова моего рассказа «В тот самый час» с картиной Брейгеля «Падение Икара», показалась мне интересной. В этом моем высказывании присутствует доля лукавства и касается оно в основном слова «показалась». Дело в том, что подобного рода ассоциации между словесным рядом и рядом визуальным мне приходится проводить довольно часто – в частности, каждый раз, когда я подыскиваю иллюстрацию к своей очередной работе.
Возможно, это происходит потому, что визуальный ряд во мне развился раньше, чем вербальный – рисовать я начал куда раньше, чем писать, а живопись всегда привлекала меня не меньше, чем литература.
Иллюстрацию я всегда подыскиваю тщательно, так что порой у меня на это уходит больше времени, чем на само написание. Через иллюстрацию мне хочется передать смысл написанного, а также дополнительно выразить то, что, возможно, не до конца удалось выразить словами. Получается ли? Всегда ли?
Я рад, что кто-то мыслит аналогичными со мною категориями и даже пытается их реализовать на практике. Поэтому мне и подумалось, а не привлечь ли к этого рода игре «в ассоциации» также и других членов нашего сообщества?
Кроме того, работа-игра эта развивает и повышает эрудицию не в меньшей мере, чем жанр дискуссии, чему в последний раз так радовался Левон.
Первые же попытки мои, — покопавшись в памяти и в тех альбомах, что оказались под рукой, — привели меня к мысли, что один в один сделать это будет очень не просто, то есть найти такое живописное полотно, которое бы во всех своих аспектах и нюансах передало сюжет и содержание моей зарисовки «В тот самый час». И не потому, что в литературном прототипе несколько планов, а в живописном произведении их, как правило, куда меньше. Но если даже это не так и планов в картине множество, как, скажем, в том же «Падении Икара», то все равно они будут несколько иными – в чем-то совпадут, в чем-то нет.
Что же это были за первые мои опыты? От «Демона» Врубеля и бесконечных вариаций на тему «Распятия», как вы понимаете, я тут же отказался. И по причине природной скромности, мне присущей, и чтобы вас, дорогие друзья, не провоцировать – не будить в вас зверя.

Сразу же приглянулся Босх с его «Искушением Св.Антония» — уж больно хорошо передана там социальная среда и государственное устройство, а также то, чем весь этот беспредел грозит обществу в будущем. Но, честно говоря, искушениям такого рода мой герой, если и был когда-то в прошлом подвержен, — скажем, некоторым из них, — то в слишком далеком теперь уже прошлом. А о тех, что остались… О них, собственно, и говорить не стоит. Так это далеко от темы и сюжета настоящего рассказа.

Макс Эрнст – «Лес»? Опять-таки, что-то неплохо, особенно атмосфера, зловещая атмосфера социума и государственной власти, но вот птичка в клетке? – нет, мой герой на нее не похож: он в общем-то свободен и не столь трагичен. Угнетает его не внешняя среда, а мысли, являющиеся внутренним его порождением.

Пьер Боннар – «Открытое окно»? Здесь прекрасно передана атмосфера летнего или весеннего утра, но где все остальное? Тем более что и герой здесь в отличие от нашего безмятежен и вроде даже как спит…


Уильям Блейк – знаменитый визионер и мистик, которому духовный мир представлялся куда более важным, чем мир материальный… Его картина «Состраданье» по мотивам шекспировского «Макбет»… На первый взгляд – все прекрасно! Вот он, наш герой, взмывающий в небо от мертвой или спящей глубоким сном земли – на крыльях своего собственного воображения или по воле Провидения, проявляющего состраданье к его участи и к его душевным и интеллектуальным мукам. Даже название картины в этом смысле идеально подходит! Но уж больно категоричен и масштабен подход. Наш герой все же еще не готов к такому повороту событий. Пока его вполне устраивают дача и кроссовки как уход от неудовлетворяющей его действительности. Ну а перестанут устраивать, на худой конец можно и в Италию уехать, или в Америку… Нет, слишком пафосно все у Блейка, и радикально. Не тот случай…


В одной из брошюр попался мне эпизод с фрески Амброджо Лоренцетти «Аллегория Доброго правления». «Не совсем по теме, — подумалось мне, — но хорошо бы вспомнить всю фреску!» И тут же, по аналогии, мне вспомнилось мое посещение Сиены лет десять тому назад и мой визит в Палаццо Пубблико, где в Зале Девяти и размещалась эта фреска, а рядом с нею – другая и прямо противоположная ей по значению… Ну-ка, ну-ка.. Да, «Аллегория Дурного правления и его последствия»! Интересно, интересно…


В отличие от первой фрески эта вторая, «Аллегория Дурного правления», даже сохранилась хуже. Возможно, ее даже кто-то из «дурных правителей» и «тиранов» пытался так или иначе извести. А что, знаем мы немало примеров этому!
Как зачарованный, всматривался я в детали фресок и вчитывался в их описание. Это было, как настоящее Откровение для меня – как символ и картина происходящего, но очищенная от всего того, что может и призвано исказить ее по воле наших властей и их приспешников – СМИ и иже с ними.
Не могу удержаться, чтобы не привести полностью описание из Википедии:
Знаменитые фрески «Зала Девяти» Амброджо Лоренцетти: «Аллегория доброго правления», «Плоды доброго правления» и «Аллегория дурного правления и его последствия», стали итогом работы художника над заказом городского совета Сиены: расписать фриз здании мэрии, прославляющий правительство и, прежде всего, его доброе влияние на жизнь граждан. Согласно условиям договора, художник должен был изобразить реальный город с существующими зданиями и жителями. Заметим, что изначально фрески Лоренцетти назывались: «Война» и «Мир». «Аллегория доброго правления» представляет собой двухъярусную композицию. Фигуры-аллегории намеренно изображены художником значительно крупнее человеческих. Власть Сиены изображена в виде старца в мантии, на длинной скамье. Старец держит скипетр и щит с изображением городской печати. У его ног мифическая волчица — основательница Сиены, кормящая Ашиуса и Сениуса, с которых начинается история города. Над старцем парят фигуры трех теологических добродетелей— Веры, Надежды, Любви. По сторонам находятся фигуры Мира, Силы, Благоразумия (от скипетра налево) и Правосудия, Умеренности и Великодушия (от щита направо). Правосудие уравновешивает чаши весов, которые держит над ней Мудрость. На чашах весов расположились ангелы. Ангел в красной одежде, коронует человека с пальмовой ветвью в руке, и рубит голову другому. Второй ангел в белой одежде, он протягивает коленопреклоненному человеку две меры длины и зерно. От весов идут красные и белые шнуры, соединяющиеся внизу в руке Согласия. Интересно, что Согласие держит гигантский рубанок (считается, что это намек на всеобщее равенство перед законом). Внизу слева к подножью трона Доброго Правления движется процессия граждан; а справа воины ведут побежденных врагов города. Очень интересный момент, что среди граждан — второй в правом ряду, знаменитый Данте, который был дружен с художником.
На восточной стене разместилась фреска «Плоды доброго правления». Это подробное изображение благоденствие города и деревни. Тучные стада, богатые виноградники, мирно трудящиеся крестьяне, город наполненный жизнью, танцы и общее счастье. Эта фреска двухсоставная, «городская» часть отделена от «сельской» повторяющимся мотивом городской стены. Заметим, что сам пейзаж Сиены написан настолько топографически точно, что до сих пор эти места можно узнать. Над входом в городские ворота художник изобразил парящую в небе аллегорическую фигуру Безопасности; она держит картуш с надписью и маленькую виселицу с повешенным преступником — предупреждение всем, кто может прийти в процветающую Сиену с дурными намерениями. На картуше написано: «Каждый честный человек проходит здесь без страха. Все усердно работают. И это повсеместно для тех, кто эту женщину, т.е. Безопасность, привечает у себя в стране. Она держит на высоте любую власть…
Напротив «Плодов доброго правления», находится большая, но в основном, к сожалению, утраченная фреска «Аллегория дурного правления и его последствий». Она — кривое зеркало «доброй» фрески. В центре композиции восседает аллегория Тирана-Дьявола — на голове рога, во рту клыки, а у ног традиционный черный козёл. В левой руке Тиран держит бокал с ядом. Над ним парят грехи: Алчность — старуха с денежными мешками в тисках, Гордыня, показывающая ярмо, символ долга, от которого она освободилась, и Тщеславие с зеркалом. Справа от Тирана расположились: Ярость — смесь кабана, кентавра и льва с кинжалом в руке, Раздор, в чёрно-белой одежде — на одной стороне платья написано «да», на другой «нет». Раздор пилой разделяет Согласие, а следом перед нами Война со щитом и мечом в руках. Слева от Тирана изображена Жестокость, которая в одной руке держит младенца, а в другой змею; далее — Измена, держащая на руках ягненка с хвостом скорпиона, и Обман с крыльями летучей мыши, держащий в руках жезл. У ног Тирана, извращая композицию с фрески о Благом правлении, изображены сломанные весы и поверженное Правосудие. Слева от этой композиции можно видеть разорённый, умирающий город с разрушающимися зданиями, повсюду в нём насилие, убийства, грабежи, далее простирается обездоленная земля: горят дома, бродят мародёры. И над всем этим парит фигура Страха с мечом в руке.

Что тут еще можно добавить? Да пожалуй, что и нечего! Разве что, что неплохо было бы нам, людям, как мы считаем себя, 21-го века, поучиться у людей из века 14-го степени их понимания Добра и Зла в плане государственного и общественного устройства и тех неизбежных последствий, что влечет за собой недооценка такого понимания. И нежелание отстаивать это свое понимание.
По-моему, налицо в нашем сегодняшнем российском обществе все признаки не столько эволюции, сколько инволюции, а также деградации чувства понимания и осознания происходящего. Ну, а о чувстве гражданской ответственности я уж и вовсе умолчу…