Славянофильство или антизападничество?
(Три источника и три составные части славянофильства)

Читаю «Русскую идею» Н.Бердяева. Разве мог я оставить без внимания эту книгу в магазине «Буквоед», что на Московской площади в Питере? Особенно в наше, такое непростое время? Вот я и не оставил – купил и принялся читать тут же по дороге из Петербурга в Москву… Иные на этом маршруте пишут, а я вот читаю… В Москве отложил на какое-то время, теперь вот вновь вернулся и не перестаю удивляться, как плохо мы знаем собственную историю и собственную философскую и политическую мысль и ее, этой мысли, эволюцию в нашей истории!
Взять хотя бы славянофильство. Многие ли из нас могут сказать больше, чем пару слов на эту тему? В лучшем случае – что это направление мысли середины 19-го века в России, противоположное западничеству и утверждающее русские ценности в противовес западноевропейским, а по сути буржуазным и либеральным. Кто-то вспомнит Хомякова с его знаменитой триадой «Самодержавие, православие, народность», кто-то Аксакова, а вот Данилевского и Константина Леонтьева — уже вряд ли кто… А ведь это еще самая-самая верхушка айсберга, выставляющая наружу лишь кончик носа (или ушей?) из гущи (или трясины?) нашей истории! И даже уже здесь, сразу же, мы видим неточность и несоответствие действительности и исторической правде. Как? Где? В чем? В этих первых двух, самого общего характера, словах? – Да, там, где мы упомянули о «русских ценностях». Дело в том, что русских ценностей в условиях крепостнической России даже самые азартные славянофилы не особо-то много находили, да и те, что находили, порядком идеализировали. «Истинные» же русские ценности им виделись в самом зачаточном, эмбриональном виде, то есть в самом что ни на есть своем потенциале — опять-таки предполагаемом…
В основном же вся идея славянофильства построена на идее неприятия идеи западноевропейской, к этому времени уже вполне проявившей себя и отчасти себя реализовавшей. По крайней мере в такой степени, чтобы наряду с положительными становятся были видны уже и некоторые отрицательные аспекты. Буржуазное общество и само не упускало случая себя критиковать, и это в значительной мере упрощало задачу наших славянофилов. Таким образом, даже в критике западных ценностей – скажем, справедливости ради, только зарождающихся, — они, наши данилевские и леонтьевы, не были ни первооткрывателями, ни особо большими оригиналами. Более того, наша критика Европы была не более чем робким ропотом и брюзжанием провинциалов по поводу tempores и mores, царящих в метрополии, которой они зачастую и не видели и не ведали, а значит, критиковали лишь с чужого голоса.
В известном поэтому смысле можно сказать, что славянофильство родилось не столько в недрах своей родной почвы, сколько в качестве своеобразной реакции на процессы, идущие с Запада, как страх перед ними и как сознательное их отрицание.
Поэтому смею предположить, что славянофильство есть не столько утверждение своих, сколько отрицание чужих принципов развития и чужих же, причем лишь нарождавшихся и не вполне зрелых, как мы теперь видим, ценностей.
В плане же утверждения ценностей «своих», совершенно ясно, что славянофилы в дне «тогдашнем», равно как и мы в дне сегодняшнем, не могли видеть ничего по-настоящему привлекательного, а если что и видели, то это было явным заимствованием у того же Запада с элементами, как у нас водится, искажения и вульгаризации. Но увидеть было надо, было просто необходимо. И поэтому наши славянофилы (а в скобочках скажем, что и мы с вами) зачастую обращали свои взоры к истории, причем чем более древней, тем лучше – память, как известно, стирает отрицательные впечатления и, напротив, сохраняет положительные. Вот и увидели они поэтому радужные краски в «преданьях старины глубокой» эпохи аж Ивана III, а мы, современные славянофилы, в эпохе товарища Сталина. Хотя серьезных историков и от той, и от этой лишь оторопь берет. Но что делать? Социальный заказ! Мы продолжаем переписывать свою историю и подстраивать ее под наши сегодняшние, сугубо утилитарные цели и нужды. Может быть, поэтому, так мало толку от этой нашей «утилитарности»?
Ну и еще один, третий, источник нашего славянофильства, а точнее «русской идеи», поскольку от прежнего «панславизма» осталось крайне мало – уже и Украина пошла по западному пути развития, да и Лукашенко стремится посасывать двух маток и все чаще в лес поглядывает… Про чехов, словаков и поляков, а также прочих наших «братьев» из Восточной Европы я даже не говорю…
Так вот, третий источник… Первые два, напомню, это — отрицание западных ценностей, которыми, необходимо сказать, мы не перестаем с удовольствием пользоваться, и наше «славное» прошлое, которое справедливости ради нужно заключить в двойные кавычки. Третьим же источником является наше славное будущее, которое нас где-то там все ждет впереди и которого мы тоже, со своей стороны, поколение за поколением, все никак дождаться не можем. Об этом не уставали пророчествовать славянофилы первого поколения. Эти же надежды особенно бурно расцвели с приходом большевизма — сначала как идеи, а затем и как практики. И этими же надеждами и идеями живем мы сейчас, хотя в наши дни из сказочки про особую миссию русского народа и спасение человечества у первых и про жертвенную судьбу и светлое будущее опять-таки человечества у вторых идеи эти выродились в совсем уж подлое и откровенно смердяковское «Сами помрем, но и вам жить не дадим!» Благо термоядерное оружие делает такую масштабную и историческую задачу по плечу даже тем, кто стоит не на самой высокой ступени развития.
Вот так идея «особой миссии» выродилась в идею «национальной специфики», которая позволяет вставлять все новые и новые палки в свои же собственные колеса по пути прогресса, куда в отсутствие собственной воли волей-неволей влечет сила исторической логики. А идея спасения всего рода человеческого – в спасение да, но через очищение огнем термоядерного Апокалипсиса…
Все правильно. Прекраснодушие, не подтверждаемое конкретными делами, практиками и результатами неизбежно оборачивается своей противоположностью – отчаянием, злобой и ненавистью…
Не знаю, имеет ли смысл дочитывать «Русскую идею» Н.Бердяева? Истоки нашего сегодняшнего положения вещей он мне уже показал. Заглянуть в будущее он вряд ли смог. Скорее всего, как все прекраснодушные мыслители своего времени, жестоко заблуждался. И это вызовет у меня разочарование в нем как в мыслителе. А если и не ошибался и все увидел и предвидел правильно, то зачем мне это? Я и так прекрасно вижу то, что есть.

В любом случае мир ныне перерос идею национализма и разделение всего и вся по национальному признаку. Хотя и есть еще силы в мире, которые пытаются этому противоборствовать. Поэтому каждый новый этап изживания этого признака и ухода от него по-прежнему чреват кризисными явлениями, в т.ч. и мирового масштаба. Так оно было в первой половине 20-го века, когда попытка произвести передел мира по классовому принципу вызвал к жизни социал-национализм, и мы знаем, чем это закончилось. Так оно происходит и в наши дни.
С установлением классового мира и с фактическим исчезновением классов «свято место» вновь оказалось вакантным. Тем более что концепция глобального мира нанесла серьезный удар по позициям приверженцев национальных идей. Мир ныне стоит на пороге нового выбора и новой идеи. Вызовов, демографических, экологических, социальных и т.д., сейчас более чем достаточно, и мир не сможет долго оставаться в своем теперешнем состоянии. Нарастающие вызовы и риски настоятельно требуют изменения мира. Мир мучительно ищет идею, на основании которой произойдет это масштабное изменение. Нужны антагонистичные силы, которые сойдутся в смертельной схватке и через подавление или даже уничтожение одна другой, через общемировой коллапс приведут к рождению нового мира. Смею предположить, что этими антагонистичными силами будет сообщество созидателей и сообщество потребителей, которых в последнее время развелось безумное множество и которые подобно саранче в рекордные сроки уничтожают мировые запасы всего и вся.
Но это дело будущего, до которого может и не дойти. Идея «русского мира» — атавистичная, если не откровенно пещерная, может не дать миру выйти на этот новый трансформационный и трансмутационный виток.

Так хоть упомянем о том, что могло бы быть… Если бы не… Если бы не печальная эволюция явления, которому посвятил свое произведение Николай Бердяев, — «Русской идеи»…