«Слава Богу», — я удобно возлежал на оттоманке, на втором этаже дачи. После нескольких дней нездоровья я вновь чувствовал себя хорошо. Здоровье вернулось так же неожиданно, как и покинуло меня в прошлый понедельник. И это несмотря на то, что вел я себя в последние два дня крайне неразумно: возобновил свои утренние пробежки и подолгу оставался взмокшим на холодном ветру. А вчера еще и в бассейн сходил и затем, разгоряченный, после сауны, минут десять проболтал со знакомым на пороге фитнес-клуба. Слишком поздно спохватившись, я ждал ухудшения состояния, но вместо этого наутро пропал и насморк, и головная боль.
«Слава Богу» еще и потому, что на первом этаже время от времени слышалось покашливание сына. Он тоже заставил нас с женой понервничать. Не успев толком выздороветь, с простудой на губах и непреходящим кашлем, потащился с друзьями не куда-нибудь, а в Бородино. Ноябрь месяц, дождь, слякоть, наутро — мороз, в 6 утра подъем, после недосыпов, постоянных вызовов на работу, курсов, ночных приступов кашля – до рвоты… И вот – Бородино! И не французы тому причиной, а какое-то странное чувство «долга» – друзья позвали, обещал – значит надо ехать.. Я уж и с друзьями говорил, но те мои слова и мои просьбы восприняли неадекватно и чуть ли не обиделись. «Так он только друзей потеряет», — подумал я, вспомнил себя в этом возрасте и смирился в ожидании худшего…
Худшего, к счастью, не произошло, и вот сын живой и здоровый сидит и переводит что-то на первом этаже за компьютером. За ночь он не кашлянул ни разу. Я это точно знаю, поскольку до трех часов не спал. Засиделся за своими записями, потом на сон грядущий включил телевизор, и… сон как рукой сняло – профессиональный бокс! Рикки Хаттон, «великий и ужасный» Рикки Хаттон против какого-то украинца. Три года человек добивал себя алкоголем и наркотиками. Совсем уже было добил, и вдруг – просветление! Желание вновь вернуться к жизни. Полная «завязка», возобновил тренировки, бег- спарринг- бег, какая-то немыслимая диета, позволившая с 90 с лишним вновь сбросить вес до 65-и… Вновь тренировки до полного изнеможения… И вот «день икс» — бой с вице-чемпионом мира… За право того и другого вновь побороться за мировую корону, за право вновь влиться в элиту элит мирового бокса. Принципиальнейший бой! Несчастные, какие-то затравленные глаза жены Хаттона перед боем… Глаза Кассандры, прозревающие грядущее несчастье, глаза, в которых даже несмотря на это прозрение, все еще теплится какая-то сумасшедшая надежда. Не понятно, на что… В первых раундах она, эта надежда, как будто бы обретает основу: Хаттон мужественно, эдаким бойцовским петушком, бросается за разом раз на своего соперника. Все первые раунды отданы англичанину. Но постепенно годы безудержного самоуничтожения начинают давать о себе знать. Шестой–седьмой раунды – раунды нарастающей усталости и подступающего отчаяния. Отчаянные наскоки, промахи, провалы – фанатизм обреченного. И в середине 9-го раунда жуткий удар то ли по печени, то ли в солнечное сплетение! Припадание на одно колено, счет рефери: пять, шесть… подбадривание… и медленное, как при замедленной съемке, заваливание на бок. Как в фильме про войну, когда смертельно ранят бегущего в атаку героя. Врач, секунданты, и из-за их спин – ноги лежащего на боку Хаттона, ноги, подтягиваемые к животу, чтобы унять нестерпимую боль. Я вспомнил себя во время почечных колик в прошлом году. И поспешно выключил телевизор.
Трагедия спортсмена, геройски победившего все пагубные привычки, но ложно интерпретировавшего смысл жизни, вновь спутавшего ее, жизнь, с рингом… С чем мы только ее, жизнь, не путаем. Но, как правило, – с суетой и с безудержным поглощением всего и вся. То-то, ведь «век потребления»! От «хлеба» до «зрелищ», или – уже без кавычек – от изысканных яств до экзотических путешествий. Как раз насчет этих последних и спорили мы с женой несколько дней назад. Она, страстная «путешественница», совершающая каждый год по 2-3, а то и по 4 поездки в лучшие точки Земного шара, никак не может понять меня, составляющего ей компанию от силы раз в два года. «Ты что, не можешь себе позволить? Ты же достаточно зарабатываешь? Ты же заслуживаешь!»
— Могу, заслуживаю…
— Тогда в чем же дело? На тот свет все равно не унесешь…
— Я и не собираюсь, но и тратить особо тоже…
— Что же тогда – солить?
— Нет, просто я так воспитан. У меня есть чувство меры, что ли…
— Кто тебе это чувство меры определил?
— Да я сам и определил. Просто не считаю возможным тратить на себя больше, чем столько-то и столько-то.
— Но это ведь неразумно. Один раз живем — еще и отказывать себе…
— Да ни в чем я себе особо не отказываю. Только в том, что на роду не было написано…
А, может быть, действительно все это не очень разумно – отказывать себе в том, что можешь позволить?

Я лежу на втором этаже дачи с томиком рассказов Исаака Башевиса Зингера. Вчера вечером я обнаружил его на журнальном столике перед телевизором и в промежутке между боксерскими поединками прочитал оттуда два рассказа: «Вундеркинд» и «Борода». Первый не совсем понял («Что же он все-таки хотел сказать?»), второй не очень высоко оценил, кроме, может быть, лейтмотива: «Ну, возможно, и не все нужно знать…» Но магия еврейского рассказа, магия внешней несуразности и несомненной внутренней мудрости не могла, как всегда, не охватить меня. И вот сегодня я снова с томиком Башевиса. Центральный рассказ – «Каббалист с Восточного Бродвея». Замшелый Яблонер в Нью-Йорке – блистательный учитель Яблонер в Иерусалиме – и вновь лишь какая-то тень человека – тот же Яблонер в кафе Восточного Бродвея. Недоумение по этому поводу автора, ведущего рассказ от первого лица: «Какая сверхъестественная сила выпихнула этого человека из рая обратно в ад? Не связано ли его возвращение с Каббалой? Не желание ли это вернуть к великому началу некие лучи из мира Божественной Эманации, каким-то образом попавшие в мир Зла и вот, чтобы вернуть их к священному началу, необходимо было оказаться именно в этом кафетерии?»
Автор не находит разумного объяснения странному поступку героя, променявшего все: деньги, почет, славу, заботливую жену и гарантированную старость – на нищее и безвестное прозябание в подворотнях Нью-Йорка. И тут в его памяти всплывают слова каббалиста Яблонера, сказанные тем много-много лет назад в Иерусалиме в ответ на вопрос автора, почему, мол, он так долго тянул с переездом из Нью-Йорка в Иерусалим, на пути к счастью и славе?
После минутного размышления каббалист с Восточного Бродвея вымолвил: «В своих поступках человек редко руководствуется голосом разума»…