«Never Been To Paris» – поет солист группы «Pavlov’s Dog» Дэвид Сёркамп, группы, чей диск я купил недавно, и слушаю в эти дни, как и все понравившиеся мне, почти беспрерывно.
В отличие от лирического героя Сёркампа, я был в Париже, и не один раз, видел не сгоревший еще Нотр-Дам, гулял по не перекрытым еще баррикадами улицам и бульварам Парижа, и желтый цвет не бросался мне в глаза на каждом перекресте: жилеты не были еще в моде…
Был я и в Мадриде. Один-единственный раз и тоже много гулял по нему; заходил в бары и картинные галереи; так же бродил по улицам и площадям, терялся в аллеях роскошных парков…
Мадрид чем-то похож на Париж, да и все столичные европейские города один на другой чем-то похожи. Общая история, тенденции развития, в общем и целом, тоже одни и те же – они как соседи одной небольшой, но зажиточной деревеньки. Но не на Рублевке: состояния сколочены здесь не в одночасье и не спекулятивным способом, а веками, веками упорного труда, ценой лишений и жертв, поэтому если горит Нотр-Дам, то это горит История…
Ну да ничего, восстановят. И будет, как это ни парадоксально звучит, лучше прежнего.
Я же не о Париже и даже не о Мадриде. А о нас с тобой, Леша, в Мадриде. В гостинице, в самом центре города. В номере на …дцатом этаже. Ты только что вернулся с работы, я… тоже с работы: ведь туризм – это та же работа и даже похлеще: поди, поболтайся целый день пешком по городу, ты – привыкший просиживать эти часы в офисе, в удобном кресле и перед компьютером. Где если и придется пройтись, то не дальше кухни, чтобы нацедить себе кофе…
Но теперь вся эта дневная суета позади, мы что-то с тобой перекусили – не это главное; удобно, по-домашнему, расположились в креслах, и неспешно потекла беседа…
Сколько мы не виделись с тобой? – 30… 35 лет? Иной столько не живет, а иной всю свою жизнь провел в своем небольшом местечке, лишь изредка наезжая в уездный город. Одна жена, пара детей… Да и внуки будут такими же… В нашем же с тобою случае все по-другому, особенно у тебя: ты сменил не просто город или страну – континент, целый «свет» — старый на новый, режим, эпоху… Просто сев в самолет и выйдя из него через несколько часов.
Мы тоже все это пережили – не сходя, правда, с одного места. Но именно что «пережили»: нам для этого понадобилось, в отличие от тебя, почти четверть века. Согласись, это не одно и то же. К тому же ты – на твердой почве, а мы – все на той же, зыбкой. Тектонические движения, вроде бы, прекратились на какое-то время, но остались «могильцы», и каждый неверный шаг грозит бедой. Причем чуть ли не всемирного масштаба.
Ты много поколесил по свету, я тоже немало. Ты полностью изменил свой образ жизни. Я тоже. Но не образ мысли – ни ты, ни я. Ты, как выясняется в ходе нашей беседы, углубленно интересуешься историей России и Советского Союза – идешь вперед, обернув свое лицо назад.
Я же устремил свой взгляд вперед, но ноги упорно влекут меня назад – в ту же историю и все на те же «могильцы». А мне так хочется вперед, в будущее, в котором живешь ты. Не материально — понятно, — но духовно; мне так душно и так несвободно в моей стране. А еще больше мне обидно и больно за то, что мало кто здесь эту несвободу ощущает, и все живут как будто бы так и надо…
В отличие от того, как это происходит и как это ощущают люди в «твоей» новой стране. Кто из нас ходит вверх, а кто вниз головой – по две разные стороны земного шара? Но ведь и здесь, совсем неподалеку, в Европе люди ходят точно так же, как вы, в Америке. А на вашей стороне земного шара, ходят, как мы, — лишь на Кубе, в Никарагуа и Венесуэле. Не очень хорошо, не очень уверенно ходят…
…Наша беседа с тобой уже давно с чисто бытовых и житейских проблем перешла на общемировые, глобальные. Мы прыгаем с тобой из эпохи в эпоху и призываем на помощь лучшие интеллектуальные силы всех времен и народов. Мы уже не в гостинице в центре Мадрида, а во вневременном пространстве, на вершине то ли Тибета, то ли Джомолунгмы, не на краю, а над Ойкуменой. Но при этом опираемся лишь на свой, собственный опыт, и лица наши обращены в разные стороны.
Можем ли мы понять друг друга, можем ли прийти к каким-то общим выводам, о чем-то договориться? – Возможно, что и нет, но диалог может и должен продолжаться уже хотя бы потому, что нет-нет, но в нем проскользнет истина. Или… что-то очень на нее похожее.

Не желая выходить и в твоем, Леша, случае из тематики и стилистики юбилейных – Sixty Four – Битлз, поставлю-ка я тебе ту их песню, где, как мне кажется, проходит водораздел между двумя нашими идеологиями и жизненными позициями – «Back In USSR», куда ты стремишься мысленно, но физически уже быть не можешь, ибо слишком прочно врос в другую почву. И откуда, напротив, всеми своими мыслями и помыслами стремлюсь вырваться я, но куда меня вновь и вновь затягивает водоворот, трясина жизни.
… Мы по-прежнему сидим в уютном номере твоей гостиницы. Мы уже не беседуем и не спорим. Мы просто сидим и слушаем Битлз. У тебя билет на дневной рейс в Нью-Йорк, у меня – на утренний в Москву. В Москву не девяностых и даже не нулевых. В Москву «проклятых десятых»… Back In USSR!