После лекции
После лекции, или Феноменология познания
Берись за невозможное, чтобы достичь возможного
«Ну что, есть у кого вопросы? – лукаво улыбнулся профессор улыбкой Чеширского Кота, о котором только что упоминал в своей лекции. – Думаю, все тут предельно ясно и вопросов быть не должно».
Лукавил, конечно же, лукавил Андрей Борисович. Тема была очень непростой, и он сам, похоже, был рад тому, что продрался через все эти хитросплетения ума и умственные завихрения Иммануила Канта и выбрался наконец на свет божий. Хотя бы в этот зал…
Мне же хотелось не столько вопросы задать: для вопросов следовало бы для начала осознать только что услышанное, – а попросить профессора – поймал я себя на мысли – еще раз, от начала до конца, повторить всю лекцию. И лучше помедленнее: я далеко не все что хотел, успел записать.
Как всегда, при всей непонятности многого из того, что было сказано, было ощущение того, что все же это может и должно быть понято и осознано, что все это: и общее и особенно частности –исключительно важно, но, к великому сожалении, так и осталось до конца непонятым… Где чуть больше, где чуть меньше, где совсем самую малость не достало понимания.
И вот сейчас выйдешь из зала в фойе и на улицу, и вся эта полуторачасовая аура, все это волшебное ощущение «званности» и приобщенности к истине, стояния буквально на пороге ее уйдет – выветрится с первым же дуновением ветра и с первым же звуком шин проходящего автомобиля.
Хотелось остановить мгновение, застыть здесь, в этом зале и в этом кресле, в позе роденовского мыслителя и бесконечно долго сидеть и обдумывать сказанное. Без всякой надежды до чего-то додуматься или что-то понять. Ощущение причастности, оно в конце концов не менее важно. Это я тоже понял в течение курса лекций по философии А.Б.Зубова.
За два часа можно попытаться изложить, но никак не понять философию того или иного мыслителя. Даже в исполнении такого опытного лектора как Андрей Борисович. И при всем его желании передать нам хотя бы часть своего знания.
Сначала я переживал по этому поводу, но потом понял, что «чудес не бывает» и что «мечтать о них нечего»…. И что по большому счету тебе этого и не надо: все школы – разные и все направления мысли великих философов расходятся. Следуя за каждым из них, погружаясь в мир его мыслей и образов, ты рискуешь не столько обрести цельность, сколько, напротив, утратить ее и рассыпаться на отдельные составляющие твоего сознания и твоей личности– попросту говоря, сойти с ума подобно самому Канту в конце его жизни. Не мудрено…
Но быть сопричастным процессу познания, вырываться время от времени из водоворота жизни, бесконечной суеты ее, вслушиваться в голос учителя, в произносимые им «мантры» и с удивлением время от времени осознавать, что что-то все же доходит до тебя и что то, что доходит, – уже прекрасно; так насколько же бесконечно прекрасно то, что не доходит и не в состоянии дойти; прозревать за этим пресловутый Голос Безмолвия – это ли не божественно? Это ли не чудо? И не предчувствие ли это экстаза как вершины чувственного осмысления и осмысленного предчувствования феноменальных ноуменов и ноуменальных феноменов?
Такое не проходит бесследно. Даже простое воспоминание о пережитом украшает жизнь и привносит в нее новые и яркие, метафизические, краски. А обрывки отдельных мыслей и образов нет-нет да всплывут в сознании и странным образом окажутся, как никогда, кстати в этот момент твоей жизни. Свидетельством того, что ничто из по-настоящему высокого и благородного не проходит бесследно, а сохраняется где-то в глубинах твоей души и хранится там до поры до времени, чтобы затем вновь и самым неожиданным образом открыться тебе. Счастьем обретения чего-то давно забытого и, казалось бы, безнадежно утраченного, но бесконечно дорогого и крайне, даже жизненно важного для тебя. Разве это не счастье?..
После лекции
Хороший отчет написал Саша. По сути создан шаблон для написания отчетов по философским лекциям. Такую заметку в неизменном виде можно публиковать после каждой лекции уважаемого профессора. Подкорректировать только в двух местах — «хитросплетения ума и умственные завихрения Иммануила Канта» поменять на завихрения Локка, Спинозы, Декарта, ну и во втором месте — «сойти с ума подобно самому Канту в конце его жизни» на «сойти с ума подобно Локку, Спинозе, Декарту» и далее по списку.
А ты спросил профессора, почему Воланд физически не мог беседовать со стариком Иммануилом за утренним чаем?
Город «К»
После посещения этого города у меня не поворачивается язык назвать его Калининградом. Кенигсбергом – тоже не очень, после всего того – советского, – что я в нем увидел. Но все же Калининградом – в еще меньшей степени. Ибо дух города, его память и его славу составляют лишь те немногочисленные артефакты, что сохранились и что легко возрождаемы с помощью воображения и угадываются повсюду.
Но в общем-то я бы «назвал» этот город «Городом без названия». Или на худой конец – «Городом К»…
В ходе посещения города К. и более близкого знакомства с «Г-ном К.» – Иммануилом Кантом я не мог не вспомнить лекции проф.Зубова и некоторые свои мысли, этими лекциями навеянные. См. Архив – Июнь 2018 года.
Среди комментариев нашел я вопрос-загадку Андрея Казачкова по поводу того, почему, мол, Воланд никак не мог общаться с Кантом за утренним чаем. Что, судя по всему, по мнению Андрея, должно было свидетельствовать об отсутствии черта и нечистой силы как таковой, хотя, с другой стороны, что как не ложь, может и должно свидетельствовать о ее, нечистой силы существовании?
Но все же… Тогда вопрос Андрея не нашел у меня ответа, да я и не особо старался: я был слишком охвачен другим кругом мыслей. Сейчас же, после поездки и знакомства с бытом философа, я сразу же нашелся – Кант ел один раз в день, и это точно был не завтрак, а обед, правда, иной раз ввиду длительности своей переходящий в ужин.
Так, Андрей? Ты это имел в виду?
И все же ты не совсем прав, и нечистая сила существует. Уже позже прочитал я у дореволюционного М.М.Филиппова, что – да, ел один раз в день, если – внимание! – «не считать нескольких чашек весьма слабого чая». А раз так, то, как минимум, одна из них вполне могла приходиться на утренние часы, и значит, что странно, черт на этот раз не соврал.
Другое дело, о чем мог беседовать Воланд с Кантом? О том же, о чем он, Воланд, беседовал с Берлиозом на Патриарших прудах? О существовании или несуществовании Бога и, следовательно, Его антипода – дьявола? Возможно. Все здесь зависит от возраста Канта на тот момент, ибо воззрения его на метафизику с возрастом менялись: начинал он завзятым метафизиком в духе Лейбница и Вольфа, но затем окончательно и бесповоротно порвал с ними – и со своими учителями, и с метафизикой как таковой. По-научному же – в докритический или критический период творчества Канта встречались и беседовали они?
Скорее всего – в докритический, потому как если бы Кант вел беседу в духе Берлиоза, то не дожить бы ему до 80. Днем того же дня переехала бы его повозка на так называемой «философской дороге» или упал бы ему на голову кирпич, а точнее – черепица. Кирпич в то время умели класть. На века. Ни одному черту не удалось бы его из кладки выковырнуть… Зато это – и с лихвой – удалось сделать доблестной союзнической бомбовой авиации три века спустя…
Cаша, судя по тому, что Воланд говорит о том, что Кант, опровергнув 5 доказательств бытия Божия, соорудил собственное, шестое, то речь идет все же о критическом периоде. Почему после этого разговора Воланд не отправил Канта под трамвай, не вполне понятно. Неисповедимы пути…в данном случае Воландовы. Пил ли Воланд с Кантом чай или нет — это одна из множества загадок, не имеющих однозначного ответа, разбросанных по всем роману. Вроде не мог пить, а с другой стороны мог. Вроде ходил трамвай мимо Патриарших, а вроде бы и не ходил и так далее.
В городе К. я был несколько раз и каждый раз меня поражали следы иной цивилизации, возникающие то в одном месте, то в другом. То кусок кирпичной мостовой, которая оказалась крепче всех уложенных в ново-благословенный период, то кирпичный же колодец, вода из которого чище, чем из новых, то перестроенные кирхи, то странные памятники посередине города со стертыми надписями и пр. Я бы даже в этом плане осмелился сравнить Калининград с Римом, хотя такое сравнение кажется несколько ходульным.
Ставлю вам обоим лайк с большой буквы «Л».
Андрей, ты отбираешь у меня мой хлеб! Я как раз пишу о парадоксах Города К. А тут ты со своими наблюдениями… Ладно, может, потом нечто совместное получится.
В отношении же сравнения с Римом, параллель понятна, но если в Риме путаются времена и эпохи, то здесь — культуры и цивилизации.
Хотел было еще кое-что написать о городе К., но не буду отнимать кусок хлеба. Вспомню лучше один эпизод из командировочных воспоминаний.
Последний раз я был в городе К. в командировке лет 10 назад. Мы прибыли с директором нашей компании на тендер по автоматизации склада, который организовывала одна из крупных розничных сетей города. Отговорили мы очень хорошо, руководство предприятия было очень довольно и мы отправились в гостиницу в прекрасном настроении. И даже отметили выигрыш тендера за ужином. На следующее утро мы отправились на такси на объект подписывать контракт. Во время поездки мы заметили столб дыма, вьющийся примерно с того места куда мы направлялись и пошутили по этому поводу. Когда мы приехали на объект оказалось, что ночью наш склад, который мы уже мысленно автоматизировали, за ночь полностью сгорел. Единственным утешением было то, что у нас появилось свободное время до самолета и мы попросили таксиста свозить нас для поднятия настроения куда-нибудь в историческое место. В итоге мы посетили Форт № 4 Гнейзенау, о существовании которого я не знал. Весьма интересное и совершенно заброшенное укрепление почти в черте города
Меня не может не радовать уже любое послание автора «Феноменологии», где отсутствуют прямые или косвенные намеки на трагизм и безысходность подрежимного существования. Где творческое самоощущение выражено в чистом, незамутненном виде, пригодном для употребления читателям с разными оценками сиюминутно-происходящего.
Вдвойне приятно и несмотря на то, что насколько я понимаю, уже сам автор лекции, тактично представленный по имени-отчеству (ан-нет, в середине-таки названа и фамилия-(флаг)…) относится к категории товарищей с определенной жестко выраженной позицией.
Но Кант-то, вероятно, слава богу, явно в сторонке от этих влияний.
Что и на выдержанном содержании заметки не могло не сказаться.
Понравилось и приближенное к пониманию автором, что только глубокое вовлеченность в любой процесс может приоткрыть завесу непонимания и проникнуться «волшебным ощущением «званности» и приобщенности к истине».
Ну, а последний абзац можно вообще выносить в качестве эпиграфа к Дыханию времени и большей части работы, которой я занимаюсь последние годы.
Чем-то мне первая фраза комментария Левона напомнила высказывание императора Николая Первого в адрес сами понимаете кого.
О, оказывается, здесь еще кто-то есть, кроме нас с Юлей! А то я, как в том анекдоте про пьяного в автобусе, готов был подумать, что мы одни и грешным делом…
И кто-то даже еще нас читает… Жаль только, что сам не пишет. Не рисует. не фотографирует, не … не… не… Или по крайней мере не выносит на публику результаты той работы, которой «занимается в последние годы». «Не видимые миру… кровь, пот и слезы»…
Нет, ребята, честно говоря, мне очень жаль, что оскудевают и даже прерываются источники творческого горения на нашем блоге.
Сдается мне, что с возрастом мало что остается у человека более приятного и радостного, чем желание и попытка выразить себя и оставить что-то после себя. Каким-то образом оставить после себя и передать другим накопленные за жизнь знания, мысли, впечатления, опыт… Ведь всю нашу не короткую жизнь мы только и делали, что потребляли, потребляли, потребляли… И нам грех жаловаться — нам было дано для этого ох как много. Как мало кому… Так что же, пусть это все пропадает теперь втуне? Как не спасти, как не зафиксировать… Все, все, все, на этом слове кончаю проповедь, тем более что и песня хорошая вспомнилась на слово «фиксировать» — «to fix». Так что, мой любимый Крис Мартин и группа Coldplay — «Fix you»:
ЦЕЛОКУПНОСТЬ
Мы наивно полагаем, что Истину можно постичь умом. Нет ничего ошибочнее и наивнее этой мысли. Истина постигается всем: умом, чувством, ощущением, осязанием, обонянием, если хотите… интуицией, наконец! Сначала постепенно, то одним, то другим – на протяжении всей жизни и через все события ее мы приближаемся к Истине, и затем – о, божественное озарение! – мы познаем Ее или, что скорее, лишь малую часть и толику Ее – уже всеми, всеми доступными нам средствами сразу…
Не это ли божественный экстаз, о котором говорил и который якобы испытывал Плотин? А впоследствии христианские и прочие религиозные мистики?
Философы, подобные Локку, Юму, Беркли, Лейбницу, да и тот же Кант наивно предполагали, что Истина и Бог достижимы и постижимы в поле чисто интеллектуальных потуг и с помощью и посредством одного лишь разума. И возможно, приближались к искомому, иногда даже очень, предельно близко. Но что такое разум без чувств, без сердца, без души? Он слишком холоден, рассудочен и сух. Формален и однобок. А потому – ограничен. В своем максимальном проявлении он – да, приближает интуитивное понимание Бога, но не дает, а лишь приближает.
У поэта и религиозного мистика – уже ближе, уже теплее. Они находятся и живут в поле интуитивного знания и познания, в поле Интуиции, которая одна лишь способна приблизить к пониманию… нет, не то слово!.. к ощущению, к предчувствию Великого!
В этом смысле поэт и мистик ближе к Богу, чем философ.
Философ и поэт, тем более если он мистик и тем более если влюблен – вот, кто поистине способен добиться искомого и вступить на почву абсолютного счастья – обретения, да и то лишь время от времени и временного Царства Божия еще при жизни. Еще на земле… Таких можно буквально по пальцам перечесть… Кто возьмется?
Мне лично приходит на ум лишь один – Гете… У нас? – Знаю, могу предположить, кто шел этим путем и даже временами оказывался на нем – Соловьев, Толстой, Пришвин, Пастернак… Многим же другим мешала гордыня, тщеславие, чрезмерные амбиции, страх перед тем, чтобы, не дай бог, чего-то не успеть, чего-то не достичь, чего-то недополучить… здесь, на земле…
МЫСЛИ ПОСЛЕ ЛЕКЦИИ
Интересное ощущение. Выходишь после лекции Зубова, особенно после такой как сегодня – посвященной категорическому императиву Канта… Когда в ходе лекции ты что-то очень важное для себя понял, а к чему-то еще большему и важному для себя приблизился: вот-вот и поймешь… Но понимаешь, что и то, и другое – тончайшая вуаль, а то и вовсе дымка, которая – да, в этот момент еще видна, еще ощутима, но уже в следующий: дунул ветерок, капнул дождик, прошла симпатичная девушка… – и все, развеялась, растворилась бесследно в окружающей тебя действительности…
Как удержать, как не упустить и не расплескать это понимание или ощущение его? Ты и идешь с лекции медленнее обычного, аккуратно ставя ноги и обходя даже малейшие препятствия, дышишь – не столько дышишь, сколько стараешься затаить дыхание, не глазеешь по сторонам, а если куда и смотришь, то по большей части куда-то в себя – в бездну своей души, о которой только что говорил профессор. Ты и… одним словом, ты делаешь все, что делает человек, несущий драгоценную чашу, до краев наполненную не менее ценным напитком – нектаром или амброзией. Или лекарством, способным дать исцеление любимому человеку…
Но все это на деле не очень-то помогает. Образы уходят, ассоциации исчезают, связи рушатся. И даже заметки, которые ты делал в ходе лекции, тебе не очень-то большое подспорье: записать ты успел далеко не все, многое и важное просто не успел, и теперь тебе этого уже не вспомнить и не домыслить; что-то же просто не разберешь в своих каракулях.
Да, цельной картины уже не будет. Но все же самое главное останется – вера в мудрость человеческую. Которую – да, нельзя увидеть. Ни пощупать, ни ощутить, ни тем более посадить в золотую клетку как птицу и не утаить даже за самыми надежными, сверхнадежными замками и запорами. Как тот же категорический императив Канта… Как Абсолютное Благо, о котором говорили все без исключения богословы и все философы… Как тот же Бог…
Но вера в мудрость, вера в Благо, вера в Бога, эта вера-то без всякого сомнения нашла себе сегодня очередное подтверждение и от этого определенно укрепилась…
* * *
Ты такой умный, ты такой современный… Ты не веришь в Бога и во все эти сказочки из Священного Писания… Которых даже и не читал, а так – слышал. Понаслышке… Так возьми Канта, Фихте, Шеллинга, Гегеля… Уж умнее и мудрее их ты вряд ли мнишь себя. Почитай, попытайся вникнуть и понять… И если тебе это удастся, то очень скоро ты поймешь, что это тоже все о том же… О том, во что ты отказывался верить в сказочках из Священного Писания… Которых даже и не читал…
Интересно, а этим признанным гениям и мудрецам ты поверишь?
* * *
Да, мир плох, говорил Кант, но это еще не повод, добавлял он, чтобы и нам становиться под стать этому дурному миру. Напротив, мы по сути своей хороши, в нас укоренен моральный закон, и это мы должны, проявляя вовне самое лучшее, положительно влиять и воздействовать на мир. Тем самым меняя его и делая его лучше. В этом задача человека – в том, чтобы создать Царствие Божие на земле. А не просто ждать и возносить молитвы о Его, Царствия Божия, пришествии… «Да приидет Царствие твое, да будет воля Твоя и на земле, как на Небе…»
* * *
Под конец лекции я задал А.Б.Зубову вопрос. Не про утренний чай Воланда с Кантом, Андрей. Про другое, но не менее важное, на мой взгляд. Мол, не смущал ли философа тот факт, что если, по его утверждению, моральный закон внутри нас так непреложен и категоричен и с помощью него мы можем и должны менять мир к лучшему, то почему в мире и в миру все наоборот? Все не так, как надо? Почему скорее хорошее это исключение, а плохое – чуть ли не закон?
Дело было к вечеру, профессор, должно быть, порядком устал, вразумляя нас, поэтому он был краток и категоричен. Как тот императив, о котором он только что нам вещал. Ответ его сводился к тому, что – нет, мир и все плохое в нем – это исключение, а моральный закон это закон, потому что… именно это «закон», а не иное…
Я не стал настаивать… И мы мирно разошлись, каждый в свою сторону, на летние каникулы…