Предисловие к 3-ьей части «Вопреки» Илии Цхведиани.
«И вновь на страницах нашего блога Вика – героиня повести Юлии Цхведиани — «Вопреки».
Вопреки логике, развив бурную деятельность в первой и второй частях, героиня ушла в тень на долгих 4 месяца. Отчасти это было вызвано бурной производственной деятельностью самой Юли, отчасти же тем, что эта последняя часть явилась сама по себе героиней вполне детективной истории. Будучи уже практически написанной, она вместе с автором отправилась в Америку, где в один из вечеров была выкрадена из машины гостеприимных хозяев вместе с целом рядом других ценных вещей, хранившихся в сумочке юлиной родственницы. Но мы-то ведь знаем, за чем охотились преступники?
К счастью, третья часть, вопреки юлиным намерениям, оказалась не заключительной, а раз так, то преступники не смогли воспользоваться своей добычей сполна – кому интересна повесть с уже опубликованным началом и без конца? Некоторым утешением грабителям, конечно, послужила определенная наличность, несколько кредитных карточек, новенький iPad и так кое-что еще по мелочи, но разве на это они рассчитывали?..
Предприняв героические усилия, Юля переписала заново несчастную третью часть, где, по иронии судьбы, в жизни героини начинают происходить как раз и счастливые перемены.
Так что поклонников юлиного таланта ждет двойная радость – возвращение и новые приключения героини, а также первые лучики надежды, прорвавшиеся через пелену той беспросветности, в которую оказалась погруженной молодая женщина в начале повести…»
(часть 1 см. здесь ред.)
(часть 2 см. здесь ред.)
ВОПРЕКИ
Часть 3
Заканчивалась длинная холодная зима и начиналась весна.
Вика работала с новым партнером, Борисом, который жил в США, в Нью-Йорке. Пока они были знакомы только заочно: по переписке и по телефонным звонкам. Борис пригласил Вику приехать к нему на неделю с тем, чтобы обговорить детали совместной работы. В связи с поездкой вновь была срочно вызвана тетя Зоря, чтобы девочки не оставались без присмотра. Рассчитывать на Катюшу было нельзя, она опять демонстрировала свой характер, опять начались проблемы в школе, прогулы…Вечерами она приходила поздно, проследить за ней было невозможно, запретов она не слушала.
С Машенькой сидела милейшая воспитательница, которая научила ее бегло читать, ходила с ней в зоопарк, в театр, в музеи, но с Катей справиться она не могла.
Тетя Зоря оказалась верным другом, она тут же приехала и приняла вахту. В ее личной жизни весьма тревожные события. Жили они с Петром Семеновичем в Перово, в маленькой двухкомнатной квартирке, где кроме книг ничего не было, жили скромно и вполне счастливо, он продолжал работать, она — ухаживать за ним. А вот его племянница с мужем ревностно относились к их отношениям, они были главными претендентами на квартиру Петра Семеновича. Очень боялись, что теперь квартира может перейти к тете Зоре. С утра до ночи они оговаривали тетю Зорю, пытаясь скомпрометировать ее в глазах мужа. Петр Семенович не обращал на них внимания, но решил предпринять определенные шаги, чтобы защитить «свою Зореньку».
«Викуся! Петр Семенович сегодня привезет тебе деньги, которые он скопил за всю свою жизнь… В долг, но надолго и без всяких процентов. Все равно они быстро обесцениваются. Тебе они сейчас необходимы, распорядись ими, как считаешь нужным, а он будет спокоен, что они не достанутся его милым родственникам. Единственно, рубли надо поменять на доллары, так будет Петру Семеновичу спокойнее». Тетя Зоря прониклась все-таки Викиными проблемами. Вот чудо!.. Вика обняла тетю, расцеловала ее и заверила, что все до копеечки вернет, как только заработает.
В прекрасном настроении Вика отправилась в Нью-Йорк, предвкушая массу интересных встреч и впечатлений в Новом Свете.
В аэропорту ее встретил водитель и отвез в отель. Вика ущипнула себя за щеку: не мерещится ли ей, что она в Нью-Йорке. Усталая, после длительного перелета, она приняла душ и буквально провалилась в глубокий сон на уютной кровати какой-то неимоверной величины. Утром, в гостиничном окне, с высоты двадцать седьмого этажа, перед Викой предстал величественный город, с небоскребами, Гудзоном, с зелеными парками, прямыми улицами и множеством желтых машин-такси. Вика почувствовала себя героиней какого-то американского кино.
За ней заехал тот же водитель и отвез ее в офис Бориса. В шикарном кабинете нью-йоркского небоскреба сидел хмурый мужчина в инвалидной коляске. Это и был Борис. Теперь было ясно, почему он сам не смог приехать в Москву. Борис оказался жестким собеседником, чувствовалось, что он человек нервный, и что сработаться с ним будет сложно. А кроме работы его ничего не интересовало.
Борис был уверен, что и у остальных сотрудников, не должно быть других забот, кроме работы. Планов у него было много, но он попросил, ни с кем ими не делиться. Секрет. В перспективе он обещал финансирование проектов, но пока просил использовать знакомых с их наработанными связями, вознаграждения готов был платить лишь минимальные. Объяснил это тем, что сначала надо научиться работать и зарабатывать, а уж потом претендовать на высокую зарплату. Офис в Москве тоже пока не нужен. Его партнеры поставят факс и компьютер прямо у Вики дома. Связываться они будут по телефону. Телефонные переговоры будут оплачиваться.
Борис пообещал Вике проценты от прибыли. Алику просил ни слова не говорить о направлении деятельности, и вообще в его офисе Вике делать нечего. Вика вспомнила, о чем ее предупреждала Люда, и почувствовала, что, скорее всего она точно «влипла».
Секретарша, тоже из бывших русских, предложила чай, кофе. Принесла бутерброды. Борис отвлекся на какое-то время от темы работы, рассказал, что он инвалид от рождения; родители сделали все, чтобы он получил высшее образование и стал независимым; вывезли его в США; теперь настала его очередь позаботиться о них.
Их встреча закончилась. Борис выдал Вике пятьсот долларов, пожелал хорошо провести время в городе и мягкой посадки в Москве. «Этот Борис — злой и несчастный, как я с ним буду работать»? — подумала Вика. Однако впереди ее ждал Нью-Йорк. «Ну и ладно, как-нибудь да сработаемся»…
Вика взяла адрес отеля и попросила водителя высадить ее в самом центре Манхэттена. «С ума сойти! Она в Нью-Йорке, на Бродвее! Кому скажи – не поверят!» Целыми днями Вика кружила по городу: сплавала на пароходике к статуе Свободы, съездила в Рокфеллер-Центр, поднялась на Эмпайр Стейт Билдинг… Посетила музей Метрополитен, прошлась по Центральному парку, поражаясь множеству бегающих трусцой людей, поблуждала по Чайна Тауну, Гринвич Виллиджу, Литтл Итали — да где только она ни побывала! Что за чудесный город! Какие приветливые люди! В Музее современного искусства Вика познакомилась с семьей из Греции. Они живо интересовались ситуацией в России, расспрашивали про Горбачева и Ельцина, пригласили Вику в кафе при музее, угостили обедом. Вика с радостью и благодарностью приняла это неожиданное предложение со стороны новых знакомых. Она экономила каждый цент, не позволяя себе за день съесть и выпить ничего, кроме банки пепси, каких-то кренделей и хот-догов, продающихся на каждом углу. Надо ведь было что-то привезти девочкам, тете Зоре и Петру Семеновичу. В магазинах Вика увидела такое изобилие и такое малое количество покупателей, что долго не могла освободиться от мысли – и куда все эти продукты и одежда деваются. Невозможно ведь все это съесть, невозможно сносить всю эту одежду…
«И как это они тут смогли добиться такого благосостояния? Откуда все эти бесценные картины, скульптуры, книги в этой заокеанской стране? Как умудрились американцы создать такую Конституцию, что она смогла всех устроить? Как случилось, что недавние иммигранты стали вдруг столь ревностными патриотами этой страны»? Вика, конечно, знала ответы на эти вопросы, но ей было обидно, что в такой большой России, с такой историей, даже близко не было подобного патриотизма. Слишком долго здесь травили лучших людей, сажали, расстреливали, мучили… Запугали и унизили народ окончательно, превратили в рабов бессловесных…
Вика высоко оценила щедрый жест Бориса — дать ей шанс познакомиться с этим величественным городом, осознать всю его красоту и мощь…
При этом каждый вечер, по возвращении в отель, Вике становилось немного грустно. «Как же так, я одна в этом замечательном городе, а мой будущий партнер даже и не интересуется, где я и как я. Неужели он не понимает, что я здесь, чтобы как можно больше узнать о нем, о работе… Вот ведь сухарь какой…». Интересных встреч тоже практически не было: в Нью-Йорке, да и вообще в Америке у Вики не было ни друзей, ни даже просто знакомых.
Борис так и не позвонил ей. Водитель проводил Вику в аэропорт, и вскоре она снова была в Москве. Три дня без перерыва она рассказывала своим близким об Америке, о Нью-Йорке, о своей очарованности этим миром.
Друзья Бориса сразу по возвращении Вики действительно установили у нее дома компьютер и факс. Вика обрадовалась, что теперь она будет больше дома, а, значит, сможет быть ближе к девочкам.
Борис заваливал ее своими идеями и поручениями, работы становилось все больше, и Вика висела целыми днями на телефоне. Катю это очень раздражало, у нее были свои виды на телефон. Но работа шла, а вскоре Вика вымучила и первый контракт, вполне прибыльный. Борис сухо похвалил ее и сообщил, что отныне компьютер и факс принадлежат Вике. Вика, не подписав в Нью-Йорке ни одной деловой бумаги с Борисом, поняла, что больше ей пока ничего не светит, да и в дальнейшем, похоже, тоже ожидать особо хорошего нечего. Лишний раз вспомнила Людмилу. Тем не менее, она решила продолжать работу, приобретая ценный практический опыт.
Весенним утром Вика подошла к залежавшейся в кровати Кате. Девочка выглядела ужасно, была очень бледная.
— Что с тобой, котик?
— Мама, я хотела тебе сказать, что вышло так, что я беременна, чувствую себя ужасно, меня тошнит, говорить не могу и не хочу, прошу тебя договориться с врачом по поводу аборта. И не надо на меня с таким ужасом смотреть, и не надо на меня орать — ничего особенного не произошло.
Вика была в отчаянии.
— Катюша, как это, ничего особенного не произошло? Тебе же всего 15… А твой мальчик знает об этом? Я хочу поговорить с его родителями.
— Мама, умоляю тебя, прекрати, пожалуйста… Какой еще мальчик, какие родители? Это только ты у нас можешь познакомиться неизвестно с кем на автобусной остановке, родить ребенка и быть счастливой. Это что, очень здорово быть матерью-одиночкой двоих детей, без денег?
Продолжать дискуссию было бесполезно. Вика начала поиски знакомых врачей и договариваться с ними об аборте для Кати. «Все, все запустила, ничего не могу изменить… С Катиными проблемами надо срочно что-то делать»…
Вика решила разыскать свою школьную подругу, Соню, которая жила под Иерусалимом, в Израиле. Она написала ей письмо, где по-матерински просила понять ее проблемы и устроить Катю на работу в их кибуц. Катя как раз закончит 10-й класс, поедет в кибуц, вернется, возможно, немного поумневшей, а главное, не пойдет по рукам, и забудет свою отвратительную компанию, которая буквально ее «зомбировала». Другая уже Катя пойдет в 11-й класс, другая девочка. Только в этом Вика видела выход из той ситуации, в которой они оказались.
Подруга откликнулась, сделала для Кати приглашение в Израиль, и Катя, после всех своих злоключений, кое-как закончив 10-й класс, отправилась работать в кибуц волонтером на полгода.
Недели через три Вика получила от нее долгожданное письмо.
«Дорогие мои мамочка и Мусик! Я живу в кибуце недалеко от самого прекрасного города в мире – Иерусалима.
Кибуц – это как колхоз в России, только здесь совсем другие законы проживания. Наш кибуц очень зеленый, благодаря тому, что к каждому кустику и деревцу протянуты тоненькие шланги, по которым по капелькам поступает вода. Все-таки пустыня. Много цветов, но в основном кустарники и апельсиновые деревья. Мы живем в специально выделенных домиках для волонтеров, со всеми удобствами. На территории есть бассейн, волейбольное поле, велосипеды. Здесь работают ребята со всего мира, многие даже из Америки и Австралии. Совсем другие ребята. Мы говорим на английском языке, а если я что-то не понимаю, мне помогают ребята из России. Наших здесь немного, но есть. Я познакомилась с мальчиком из США, его зовут Айзек — по-нашему, Исаак. Он меня старше на пять лет, очень симпатичный и добрый. Мне он сразу же очень понравился. Меня устроили работать на кухне. Я должна три раза в день собирать со столов посуду, относить ее и укладывать в огромные посудомоечные машины, а потом вынимать, уже сухую посуду, из машин к завтраку, обеду и ужину. Ничего тяжелого носить не приходится, не волнуйся, тут есть тележки. Другие ребята работают в поле, а я не могу, очень жарко, мне врач не разрешил.
Встаем рано в пять часов, но уже в двенадцать из-за жары все идут спать до четырех вечера, а потом опять встают и немного работают. После ужина все собираются в большом холле при столовой, взрослые играют в шашки и шахматы, молодые ребята играют на пианино или на гитаре, поют песни. Некоторые песни я знаю – Битлз, Роллинг Стоунз, Криденс… Родители поют малышам песенки, читают книжечки. Детки тоже поют песенки, особенно классно у них получается по пятницам: «Шабат шолом, шабат шолом» — так приветствуют они наступление субботы. Религией сильно не грузят. В основном, рассказывают об истории Иудеи и Израиля, мне очень даже интересно…
Еды навалом, довольно вкусно, немного, правда, однообразно, но это не столь важно. На прошлой неделе нашу группу в первый раз вывезли на экскурсию по Иерусалиму. Я просто влюбилась в этот город. Он древний и молодой одновременно, весь белый. Мы стояли на смотровой площадке рано утром, смотрели на распростертый перед нами в дымке Иерусалим – это какое-то космическое зрелище! Я столько интересного о нем узнала. Столько истории, легенд и мифов! Я вспоминала книжки, которые ты мне читала на ночь. У Стены Плача я помолилась, впервые в жизни, оставила записочку. В музее «Яд- Вашем», посвященному Катастрофе евреев, я плакала, все ребята плакали…
Я никак не могу взять в толк, мамочка, не понимаю, как весь мир остался равнодушным и позволил Гитлеру уничтожить такое количество евреев в газовых камерах? И это в 20 веке! Где же в это время были американцы, французы, англичане? Не знали, не ведали, что творит этот садист Гитлер? А самое главное, где был Бог? Как мог он оставить всех этих верующих людей, деток маленьких, беспомощных и голодных?
Может быть, именно поэтому все израильтяне такие патриоты, никому особо не доверяют и рассчитывают только на себя, держатся друг друга.
У нас все ненавидят правительство и нашу убогую жизнь, а здесь все не так… Здесь живут нормальные добрые люди…
Нам обещали, что нас будут возить на экскурсии один раз в две недели, на Север и на Юг — значит, я увижу Яффо, Тивериадское Озеро, крепость Моссада, Мертвое и Красное моря, представляешь? Не завидуй, приезжай ко мне, когда у меня будет заканчиваться «трудотерапия». Мамочка, как я тебя мучила, извини… Нет, правда, теперь я сама себя не узнаю — примерная девочка… Меня здесь все любят, даже не знаю за что, просто так…Я стараюсь, очень стараюсь… Совсем забыла… Представляешь, вчера, наш кибуц посетила какая-то правительственная делегация, и знаешь, кого я встретила? Постаревшего Илью, в костюме, при галстуке, в такую жару, он крутился около Натана Щаранского. Я подошла к нему, не знаю зачем, он меня сначала не узнал, потом удивился. Спросил про Маруську, про тебя. Я сказала, что ты была в Америке и в Швеции, он еще больше удивился… Дал мне 50 шекелей. Уже прощаясь, сказал, что у него не сложилась личная жизнь, и, вообще, плохая наследственность. Вот, гад! Бросил нас, жизнь у него не сложилась! Вот такие новости…
Мамочка и Мусик! Если честно, я очень скучаю по дому, по вам и по чертенку Маку. Вот было бы здорово, если бы вы все могли приехать ко мне!
И еще. Я, похоже, влюбилась в Айзека, каждый день плаваю с ним в бассейне, танцую и болтаю. Он очень хороший друг. Я ничего не рассказываю ему про свои злоключения, не хочу, чтобы он знал мое «прошлое».
Целую вас крепко, крепко, обнимаю вас сильно, сильно!
Пишите мне, пусть Марусик нарисует мне что-нибудь, а я покажу Айзеку».
Прочитав письмо, Вика расплакалась. С одной стороны, слава богу, слишком все хорошо. Доброта, доверие и внимание чужих людей к детям оказались самым действенным
лекарством для взрослеющей строптивой девочки. С другой стороны, как обидно, что у нее, у Вики не оказалось сил, терпения, должного внимания на то, чтобы изменилось Катино поведение, чтобы самой помочь дочери.
Вика читала и перечитывала Катино письмо. «Какая все же у меня хорошая девочка, только растерявшаяся в своей молодой жизни. Как сделать ее счастливой»?
Борис не переставал забрасывать Вику все новыми заданиями и указаниями. Для Вики все это было хорошей школой ведения бизнеса. Правила игры, возможно, были не совсем справедливы, но опыт, общение с людьми, умение принимать самостоятельно решения, а многие задачи и решать, небольшие, но регулярные денежные компенсации — все это вместе взятое давало ей возможность постепенно выкарабкиваться из ямы, в которую она умудрилась провалиться. Борис умело управлял деятельностью из Нью-Йорка, натаскивал Вику, обучал ее, постепенно начал уважать и ценить за преданность и целеустремленность; по-своему, возможно, где-то даже любить и скучать, когда по нескольку дней не удавалось созвониться. Да и Вика со временем увидела в Борисе не только начальника, но партнера и друга. Он стал больше интересоваться ее жизнью, ее детьми, и у Вики пропало ощущение, что этот сухарь в инвалидном кресле – чужой злой заморский деспот.
Людмила время от времени посылала Вике загадочные посылочки, ничего не прося взамен. Вика звонила ей, сердечно благодарила. Как-то Людмила пригласила ее в театр, на премьеру нового спектакля. При встрече обе почувствовали себя неловко, разговоры носили формальный характер, выпили после спектакля в ресторане Берлин по коктейлю. Прощаясь, Людмила прижалась к Вике, крепко обняла ее и долго не отпускала, потом быстро поцеловала в щеку и шмыгнула в свою машину. Вика глубоко вздохнула, ей стало как-то грустно и вместе с тем легко и свободно. Одновременно.
