Ряба и Ротко

Курочка Ряба.

Недавно случайно увидел себя в зеркало в полный рост сбоку. Переводя в графику, один к одному — знак вопроса. Совпадение визуального образа с внутренним мироощущением, видимо неслучайно. У меня на все кончились ответы, у меня ко всему сплошные вопросы. Даже к вещам, казалось бы давно разложенным по полочкам сознания.
Всю жизнь  по философским убеждениям относил себя к субъективным идеалистам.
Куда там, едва пошатнулся мир вокруг, задев лишь чуть-чуть и вот пошло-поехало материалистическое нытье. И уже не я управляю этим миром, а совсем даже наоборот.

Тем не менее субъективная логика еще удерживают меня  на аутентичном островке внутреннего жизненного пространства, точечно управляемого постулатами , как мне теперь кажется, —  философии аналитической. Постулаты эти, как известно, ориентированны  на идеалы ясности, точности, логической строгости мышления, и, естественно,  его языкового выражения.

Ну и какое это все имеет отношение к теме нашего домашнего задания по анализу одной из самых непростых, как раз для этого самого анализа сказки «Курочка-Ряба».
Во-первых,  срез сегодняшнего состояния  души и разума имеет одно из первостепенных значений для восприятия любого творческого продукта. И тем более,  попыток его критики.

Допустим, состояние определено:

Мир сколь многополярен, столь и непознаваем слабеющей единицей моего мышления, подверженной, увы,  внешнему материалистическо-биологическому воздействию. Любое новое знание лишь плодит количество непознанного. Но физическая субстанция уже не в состоянии поддерживать упорядоченное движения по этому бесконечному пути, что, с одной стороны ограничивает стремление к познанию, но, с другой, останавливает нас на промежуточных парадигмах, приводя к иллюзии покоя.

Во-вторых,  определение   методологии интерпретирования столь неоднозначного произведения могло бы не разводить нас далеко в стороны хотя бы по простым понятиям и приблизиться  к ответу на вопрос: а в чем смысл?
Ибо толкование сказки в очевидности ответа.
Но ответов у меня нет.
У меня сплошные вопросы…

Итак.

1.
Жили себе дед да баба,
И была у них курочка ряба.
Снесла курочка яичко:
Яичко не простое,
Золотое.

Сказочная обыденность необычного может завуалировать первый вопрос, что означает золотое яйцо?
Если золотое яйцо это удача, которая бывает раз в жизни и при разумном к ней отношении способна решить многие бытовые проблемы, то уместно было предположить, что таковая (удача) должна попадать в руки, заслуживших ее и знающих, как с ней обращаться. По дальнейшему развертыванию событий  в этом можно усомниться..
Трудно поверить, что золотое яйцо это просто бракованная еда. Все-таки, образ золота стоек и однозначен. Но действия, совершаемые персонажами с этим яйцом свидетельствуют о неоцененности данной ситуации.

2.
Дед бил, бил —
Не разбил;
Баба била, била —
Не разбила;

Зачем бить-то?
а) Если чтобы добыть еду, то да здравствует практическая неразумность происходящего.
б) Если это поиск еще более ценного (чем само золотое яйцо), находящегося внутри яйца, то да здравствует первозданная жадность.
в) Если же это рефлекторная реакция (яйцо, значит — бить), то да здравствует биологическое превосходство.

3.
Мышка бежала,
Хвостиком махнула:
Яичко упало
И разбилось.

Что это?
Cамоуниженное противопоставление своего Я объекту Всея?
Иллюстрация неверия в собственные силы, доведенное до абсолюта?
Вековое желание объяснить зависимость материальную от объективного?
Вера в чудо, ассоциированное с непреложностью судьбы?

Или абсурд, как творческий прием?

4.
Дед и баба плачут;

Высшая точка сюрреалистического  нелогизма всей сказки.
Зачем же плакать, если хотели разбить?

5.
Курочка кудахчет:
«Не плачь, дед, не плачь, баба.
Я снесу вам яичко другое,
Не золотое — простое»

Ничего себе happy end… с разбитым корытом…
Или бег по замкнутому кругу?
Имея ввиду, кстати,  еще одну версию этой сказки:

Жили-были дед да баба,
У них была курочка ряба.
Снесла курочка яичко:
Пестр?, востр?, костян?, мудрен?, —
Посадила яичко в осиновое дупёлко,
В кут под лавку.
Мышка бежала, хвостом вернула,
Яичко приломала.
Об этом яичке дед стал плакать,
Бабка рыдать, вереи хохотать,
Курицы летать, ворота скрипеть,
Сор под порогом зак?рился,
Двери побутусились, тын рассыпался,
Верх на избе зашатался…
А курочка ряба им говорит:
Дед не плачь, бабка не рыдай,
Куры не летайте,
Ворота не скрипите, сор под порогом
Не закуривайся,
Тын не рассыпайся,
Верх на избе не шатайся —
Снесу вам еще яичко:
Пестр?, востр?, костян?, мудрен?,
Яичко не простое — золотое.

Наличие данной версии свидетельствует о неважности логики, смысла, текста. Перевернув все наоборот — смысл не меняется.
Наверно, потому что он в другом.
Или его нет, вообще.

Если брать за аксиому, что, чем произведение искусства лучше вуалирует смысл в него заложенный, то сказке Курочка Ряба смело можно давать одно из первых мест.
Да, безусловно, рядом с вопросами где-то находятся ответы, и мозг пытается выстроить свой интерпретационный ряд, сообразно своему потенциалу. Но думаю, лучше оставить это ученым или, по-крайней мере, это не соответствует формату нашего задания.

Следует заметить, что, возможно,  разбросанности восприятия способствует и отсутствие единых визуальных образов. В отличие от многих других русских сказок, зафиксированных с детства в нашем сознании мультипликационными формами ,»Курочка-Ряба» не имела такового, тем самым уводя образы, а с ними и смысл, в область множественных интерпретаций личного подсознательного представления.

Понятно одно: абстрактная загадочность происходящего и есть суть произведения искусства. как такового.
А аналитическая философия здесь, по крайней мере мне, — не помогла.

Марк Ротко, или три и два (три объекта, два цвета).

Восприятие первое: философское.

Три — это этапы пути.

Этап первый, или вопрос рождает мысль.
Мысль блуждая по извилинам нашего мозга пытается найти выход.в лабиринтах нашего сознания.
Не находя его, она застревает, как шарик при игре в пятнашке, в тупиках нерешенных вопросов.
Тем не менее, для упорных и пытливых игра может продолжаться.

Этап второй, или деление на два, как удобная форма мыслеупорядочивания
Желающие упростить игру пытаются переориентировать хаотичное движение в двухстороннее, символизирующее более простые двузначные формы.
Вперед — Назад.
Право — Лево.
Хорошо — Плохо.
Белое — Черное.
Бог — Дьявол.

Весьма распространенная творческая форма, ориентированная на антитезы  религиозных учений или упрощенных философских систем.

Этап третий, или кому надоело играть.
Последняя стадия, как конец мыслетворчества, достижение субьективной истины, означающей однозначность выбора.

Восприятие второе: впечатлительное.

Черное — земля (физическая субстанция).
Синее — .небо. (духовная субстанция)
Сложная неоднозначная неразрывность взаимоотношений черного и синего характеризуется необходимостью друг в друге также, как, к примеру, добро нуждается во зле, и граница между этими субстанциями лежит не в морали или религии, а в боготворящем действии художника.
Эта неоднозначность усиливается неразрывной антонимией бытового и метафизического сознания.

В человеческое предназначение заложена необходимость трехкратного перехода границы между черным и синим.

Переход первый, р о ж д е н и е.
На уровне бытового сознания — это переход из черного (утроба, земля) в свет.
На уровне метафизическом, наоборот, возвращение на землю с наделением духовного (синего)

Переход второй, п р е д н а з н а ч е н и е.
Во исполнение своего главного предназначения мы извергаем свое семя в черное.
На уровне бытового сознания — это переход в черное (лоно).
На уровне метафизическом, наоборот, лоно символизирует начало синего.

Переход третий, ф и з и ч е с к а я   с м е р т ь.
Заканчивая свой жизненный цикл, мы снова пересекаем границу между черным и синим.
На уровне бытового сознания — это переход из света в землю, гроб (черное).
На уровне метафизическом, наоборот, — возвращение на небо (синее).

Восприятие третье: колористическое.

Движение синего к черному, вплоть до неразличимости границ свидетельствует о приближении покоя, как высшей точки пирамиды, где грани это — материя и дух, а основание — путь, который нам надо преодолеть.

Восприятие четвертое: визуально-фотографическое (о Марке Ротко, вообще)

Абсолютная контрастно-цветовая безупречность вызывает непонимание происхождения.
Снисходительная небрежность мазка, так фактурно обозначенная на стыках цветов , то ли указывает на место человеческого начала перед боготворящим, то ли являет собой  свидетельство об осознанном отказе от гордыни творца.
Ни это ли и вызывает доверие к нему.
Именно, через эти мазки-мостки между физическим и духовным.

Уверовавшие в силу сего абстрактного действа, и попробовавшие повторить это, да познают непостижимость и таинство этой гениальной простоты.
Непопробовавшим, да судящим — впереди или долгий путь, или другая дорога.
Аминь.

Ротко: лабиринты смысла, или «изгнание» Бога из искусства и жизни. (часть 3)

Мне не нужен Ротко, мне не нужен Райман… Мне не нужен Ньюмен и никто вообще из этих т.н. «абстрактных экспрессионистов» (или «экспрессивных абстракционистов»? – по выражению  Маяковского: «Кто их к черту разберет?») для того, чтобы  «погрузиться в состояние гипнотического покоя» или почувствовать «вибрацию, исполненную таинственной магической силы», как пишут об этом критики от искусства, призванные по долгу службы как-то оправдывать многомиллионные суммы, выкладываемые на аукционах за полотна этих «гениев».

У меня нет ни миллионов, ни даже больших тысяч, чтобы кататься по странам и континентам, отыскивая эти «откровения» на выставках и в музеях.

Но я с глубокого детства их видел (и «погружался», и «вибрировал»…) в своей постели – достаточно было лишь лицо максимально приблизить  к обоям или пошловатому коврику – образцу вкуса конца 50х – начала 60х прошлого века на стене. Во время болезни, в бреду,  эти картины были  особенно причудливы и замысловаты.

Я то и дело вижу их и теперь, сидя там, куда даже короли ходят собственными ногами, и задумчиво вперив взгляд  в не менее причудливые и замысловатые разводы на кафельной плитке.

Надя Жукова тоже видит их и даже выносит нам на суд, фиксируя фотообъективом непропорционально увеличенные предметы и явления окружающего нас мира: превращая микрокосм в макрокосм.

Существует помимо этого еще масса других способов добиться не меньшего эффекта.

Было время и я вперивал взгляд и закатывал глаза: «О, Ротко! О, Малевич! О, как освежает!» Пока со временем не понял: «А король-то голый!» «А король-то просто делает то, за чем пришел в то место своими ногами!» В бане и в отхожем месте таких хоть пруд пруди! – «Нет, все эти «короли» ведут нас не к «капусте» и не в Елисейские поля, а прямиком в омут!»

Пелена спала с моих глаз. И я увидел. Не заоблачные дали, не сияющие высоты и не зияющие глубины. А бесконечно повторяемые бессмысленные сюжеты — с небольшими вариациями, в разной цветовой гамме, — но из раза в раз неизменно повторяемые… Монотонные как капли воды, ударяющие в темечко. Или как стук сумасшедшего по водопроводной воде в желтом доме.

Да и то сказать, многие из них, из этих художников, поэтов, философов на поверку и оказывались просто поврежденными в рассудке.

И только не менее безумный наш век превратил этих сумасшедших в гениев.

Все правильно, все логично!

После столь широковещательного заявления как-то странно возвращаться к разбору какого-то отдельного полотна какого-то отдельного автора. Ну, Ротко… Что Ротко?.. Что какая-то его выбранная наудачу картина?

В моем представлении все это — полное фиаско. В жизни, в творчестве. Это трагедия человека, прожившего непростую творческую жизнь, искавшего в жизни, в искусстве смысла, но так и не нашедшего его.

Это полное разочарование, опустошенность и отчаяние.

«Бессмысленна жизнь – ну, тогда и я сделаю свой, раньше стремившийся куда-то и к чему-то труд полностью бессмысленным!»

«И в этот момент (почему не раньше?) успех находит меня – у меня появляются и слава и деньги. Не тогда, когда моя жизнь была полна видимого смысла, я же искал смысл еще более глубокий, конечный, и казалось, уже стою на пороге… Нет, он, успех, находит меня именно сейчас, когда смысла вообще не стало: ни в творчестве, ни в жизни»…

«Это… это… да это же настоящий плевок, плевок в мою и без того израненную душу!»

«Тогда я… тогда я – пулю в висок!»

Все, слава обеспечена!

И вот мы теперь всматриваемся в то ли прямоугольники – черные на синем или желтые на белом, — то ли в один-единственный черный-пречерный прямоугольник, окаймленный темнолазуревой канвой, да еще несколько несимметрично разделенный на три части такого же цвета тонкими, не совсем ровными линиями. Сравниваем их с квадратами, вспоминаем геометрию. Эвклидову, Лобачевского… Они-то, математики, пытались усмотреть смысл, стоящий за фигурами. Мы же стремимся усмотреть его – в самих фигурах!

Вчера у одного автора начала 20-го века – это время было вообще неким «разломом» на границе двух тектонических пластов, двух эпох, а такие времена всегда грешат символистикой, мистикой, чертовщиной – я прочитал о мистическом значении круга как символа вечного круговорота жизни и линии как символа стремления  к чему-то новому – развития, прогресса. Эти два понятия и два символа плохо увязываются между собой. А вот прямоугольник и линия – пожалуйста! И говорить, что где-то там сокрыта то ли таинственная связь с Богом, то ли Сам Господь таится!..

То есть из жизни «изгнали» и заточили в какую-то темницу… А ведь и впрямь – темница! Только повернуть это полотно нужно боком, хоть сам Ротко был всегда категорически против всякого рода перевертываний своих «шедевров». Действительно, не дай Бог, какой смысл проскользнет в одном из ракурсов!

А ведь еще вчера в этих прутьях и в этом черном провале тюремного окна я усматривал линию горизонта…

Линия поперек полотна это вообще выигрышный вариант, так как ассоциируется как раз с горизонтом, краем земли, за которым предполагается нечто новое, таинственное и незнакомое. И здесь уж впору фантазии (коли таковая имеется) разыграться на все 100.

Такое, — то есть  стопроцентный полет фантазии, — возможно только в безсюжетных произведениях, к какому бы роду или жанру искусства они ни принадлежали: живописи, литературе, танцу… Музыка здесь вообще вне конкуренции. Еще Толстой сетовал, что из всех искусств музыка менее всего связана с моралью – «Непонятно, чего она хочет и куда зовет».

Там же, где присутствует любой мало-мальский сюжет, фантазии уже особо не разбежаться: присутствует считанное количество вариантов и баста! Даже самому извращенному уму развернуться тут особо негде. Нюанс здесь, правда, такой: чем проще возьмешь сюжет, казалось бы, тем проще, тем меньше вариантов. Ан, нет, все обстоит едва ли не наоборот. Чем выше уровень обобщения, чем меньше деталей, конкретики, тем больше пространства остается для домысливания и интерпретации. Недаром Левон спасовал не столько перед Ротко, сколько перед Курочкой Рябой.

Но это только извращенному (или «поврежденному» по Св. Апостолу Павлу в его «Первом послании к Тимофею») уму даже в самом простом видится сложное. (При этом смею вас уверить, что в быту  он, этот ум, ничего не усложняет, а, наоборот, выбирает самый простой и эффективный путь!) Сказка же рассчитана на ум детский, неискушенный, и цель ее внушить ребенку самым простым и незамысловатым образом определенную мораль. Жанр сказки – это определенная педагогическая методика и суть ее, как гвоздя, проста и безвариантна – вбить в голову разом и навсегда!

Поэтому выбор жанра сказки был сразу проигрышным для моих оппонентов. Любое мудрствование здесь заведомо обречено на лукавство.

Мораль «Курочки Рябы» поэтому — по сути «От добра добра не ищут» — совершенно прозрачная и однозначно воспринимаемая на протяжении веков каждым новым поколением родителей и их детей. И только наш век оказался способным усомниться в простых как яйцо истинах. Значит, дело совсем плохо, и уверенности не остается ни на гран и ни в чем!

Отсутствие абсолютно какой бы то ни было уверенности в чем бы то ни было и символизирует собой нефигуративное искусство. Линия, проведенная сверху вниз, поперек ли полотна, точка, поставленная где-то в углу, а еще лучше посередине, любая другая геометрическая фигура, равно как цифра или буква – все это может означать в равной степени как ВСЕ, так и НИЧТО. Вот она величайшая антитеза «всех времен и народов»! Что может быть гениальнее и универсальнее? ВСЕ – НИЧТО! А если к тире добавить еще одно, сверху или снизу… ВСЕ = НИЧТО!!! Еще глубокомысленнее, еще гениальнее…

И вот вокруг этой оси-антитезы и кружился весь культурный мир в 20-м веке. И это век еще продолжается. Ни в чем нельзя быть уверенным, все колеблется, все обрушается, все разлетается на мельчайшие осколки… Возвращение к Хаосу! Человечество достигло своего апогея и отныне, отсюда, возможен только один путь – к концу. Включился ген самоуничтожения, и его уже ничем не остановить.

Все искусство авангарда в 20-м веке – это прозорливое угадывание скорого конца и психологическая подготовка к нему рода человеческого.

До 20-го века искусство развивалось как отражение природы, как воспевание природы — источника вечного вдохновения и непревзойденной красоты. Еще импрессионисты щедро черпали из этого живейшего и живительнейшего источника.

И вдруг как отрезало! Все дальше во мрак, в холод, в пустоту…

А, может, вернуться назад – к яйцу? Как символу вечной жизни, и начать все Ab Ovo, т.е. «от яйца» — сначала?

Вряд ли это возможно. Во всяком случае детская сказка – простая как мир – не предполагает такого развития событий. Переводя ее сюжет на язык истории искусства, осмелюсь дать такую интерпретацию событий и смысла происшедшего.

В эпоху крушения империй, крушения Древнего Мира – он как старик со старухой, стоял на краю могилы, — ему, этому миру, а заодно и старику со старухой протягивается Рука (См. символ Nokia). Это Христианство, а в случае со стариками – золотое яичко. И вместо гибели дается жизнь вечная – «во Христе». И все расцветает вокруг: и в жизни, и в  искусстве. Начинается «золотой», и в прямом и в переносном смысле, век изобразительногго искусства – Век Иконописи. Мир искрится и сверкает всеми оттенками золотого.

Приходит, однако, Кватроченто, Джотто и его последователи «джоттески». И безжалостной рукой счищают позолоту, возвращают миру его первоначальный цвет.

Золотое яйцо разбито. Но взамен искусству и человеку (старикам) дается яичко обычное – окружающая нас природа. Ну что ж, тоже неплохо. Природа – кладезь вдохновения. И она действительно вдохновляет поколения и поколения художников, одно за одним, одно за одним.

Ну и у кого-то руки зудятся вновь. Теперь уже и на самое обычное, «простое», яйцо! Тут же неподалеку оказывается и некто хвостатый. А раз так, пиши пропало!

Что мы в последнее время и наблюдаем. Оставшись с пустыми руками, мы всматриваемся  в осколки скорлупы – произведения авангардного искусства, — плавающие в лужицах желтка наполовину с белком, и, внутренне опустошенные, спрашиваем себя: «Что же это есть и что же это было?»

Да, мы в состоянии глубочайшей деменции: и те, кто размазывает по столу и по стенам остатки яйца – былого блеска и символа жизни, и те, кто смотрит на эти безобразные «узоры» и силится найти в них хоть какой-то смысл.

Бесполезно! Жизнь загублена в самом ее зародыше и не проклюнется вновь!

В начале 20-го века некто в пароксизме гордыни продекламировал: «Бог мертв!» Он, наверное, думал, что это сразу же сделает его Сверхчеловеком. Властитель дум своего поколения, он был выставлен временем как величайший глупец. Да и на деле, пусть не в тот же миг, но немного погодя он начисто утратил все способности и кончил свои дни в глубочайшей деменции.

Всем гордецам, все святотатцам и научным атеистам, «поврежденным умом (понравилось мне это выражение Св.Павла!) неплохо было бы почаще обращаться к этому примеру.

Господь изгнал человека из Рая, и у него это прекрасно получилось.

Человек, может, конечно, и он попытаться в ответ изгнать Бога из жизни… Но в итоге изгнанным, теперь уже из жизни, окажется он сам.

А ниже, ниже уже только Ад!

Курочка Ряба.

Колобок. Лиса Патрикеевна. Три медведя. Курочка Ряба. Сюжеты не исчезающие в стремительно перемещающемся времени.

Заученные наизусть. Такие родные, понятные, уютно очевидные. Оставленные за примитивностью еще в дошкольном возрасте. Дидактика. Банальность в кубе.

И вот случайная встреча. Даже не предполагая и не ища в них потаённого смысла, откровения или зашифрованного послания из другого мира, они оказываются неожиданно интересными объектами для изучения.

Мой подход предельно примитивен — просто формальная логика.

Курочка Ряба. Рассмотрим последовательный ход событий.

1. Исходные данные: Дед и Бабка — гендерные различия, биполярность, инь и янь и пр. Мы имеем систему находящуюся в относительно устойчивом положении.

2. Взаимодействие внутри устойчивой системы двух разнонаправленных сил даёт толчок к запуску процесса. Следствием которого является появление третьей силы (Курочки Рябы). Возможно это аллегория продолжения жизни.

3. Развитие: Курочка Ряба сносит яйцо. Подходя формально — цепочка выстраивается следующая: Дед и Бабка обладают Курочкой Рябой, а та в свою очередь приносит им пользу (дивиденды), создавая продукт — Яйцо. Здесь события начинают терять однозначность, и количество их возможных толкований многократно возрастает.

Пример: символика Яйца — начало всех начал, символ вселенной, жизни, потенциальная возможность, инициация и пр. и пр.

4. Получив золотое яйцо, его обладатели оказываются перед проблемой. Что они получили и зачем? Решая возникшую задачу они принимают усилия, механически воздействуя на яйцо. Возможный символ процесса познания мира.

5. Появление дополнительной силы. Мышь. Её вольные или нет усилия помогают решить проблему. Яйцо разбито. Казалось бы, должен наступить счастливый конец, так нет -горю нет границ. Логически эта реакция необъяснима, если только не брать во внимание вопрос приоритета. Почему разбили не мы, а какая-то жалкая пришлая мышь. Конечно, можно было бы предложить массу возможных толкований, как аллегорию бесполезности усилий и признание абсолютной непознаваемости мира, так и признание того, что даже незначительное усилие может привести к потере всего.

6. Финал: обещание на следующем этапе представить заказчику другой продукт. Очевидно на первый взгляд, что простое яйцо менее ценно, чем золотое. Что это? Понижение статуса главных героев или отказ от бесплодных интеллектуальных исканий (умствования).

А возможно простая житейская мудрость — жизнь самоценна сама по себе и другого смысла не предполагает. Предназначение Деда и Бабки (человечества) в поддержании своего существования и передача его во времени.

Вывод: даже поверхностно примитивный взгляд на кажущийся примитивным сюжет вызывает такую лавину вопросов, что проще оставить при себе детские воспоминания. Вспомнить бабушку. Умилиться и идти зарабатывать деньги.

Марк Ротко.

У искусства нет никакого предназначения. Единственная возможная стратегия предполагает индивидуальную парадигму, которая служит основанием для создания собственного мира приближаясь в этом к Создателю. Иногда этот мир оказывается доступным и для других. Когда, как и почему это происходит невозможно описать словами. Проще констатировать достоверность подобного явления. А почувствовал ли я то же, что и художник или прямо противоположное неизвестно.

Бывают в жизни моменты, когда открываешь нечто новое и не как очередную порцию информациии, а как часть самого себе. Видишь себя включенным в окружающй мир, как в детстве, когда каждое утро начиналось открытием. Со временем это происходит всё реже и реже. Ты забываешь как это бывает. Для тебя уже нет ничего нового. Уверенность в собственном правильном понимании всего. Верность устойчивым суждениям. Усталая определенность.

И вдруг. Остановился. Что это. Что изменилось вокруг. Чувства, знания, физиология, блуждающая ноосфера. Что захватывает тебя, и это определённо не только эмоциональное потрясение. Неожиданно тебе открываются, как ответ в конце учебника, связи, причины, мотивы событий случившихся с тобой много лет назад.

Живописное полотно перемещается в другое пространство, где мы это мы одновременно, и сейчас, и завтра, и вчера. И возможность движения открыта. Измерений миниум четыре, а возможно и больше, и я снова иду с бабушкой к цирку смотреть новые афиши.

Андрей Кулагин: в продолжении темы.

В развитие той части нашего домашнего задания, где представлены интерпретации сказачного сюжета о Курочке Рябе, я обратился к мнению своего хорошего друга, художника Дмитрия Махашвили. Копание в различного рода мифологических кунштюках для него является формой досуга. Вот его беглый анализ данной истории.

Сказка «Курочка Ряба» является одним из дошедших до нас мелких осколков первоначального глобального мифа рассказывающего об устройстве мира. Попробуем разобраться в сути. Данный вырванный из контекста фрагмент, повествует о рождении и смерти солнца. Вот краткое схематическое изложение происходящих событий.

Дед и Бабка — олицетворение двух божеств, прародителей мира, владеющих всем сущим. С помощью Курицы, здесь выступающей реинкарнацией неба, они производят (рождают) на свет Золотое Яйцо — Солнце, символ плодородия и вечности. Далее мышь, которая представляет здесь хтоническое «темное» божество, разбивает это яйцо. В других вариантах этого сюжета — смерти или убийства солнца, это божество является в образе змеи, крокодила, рыбы и пр. Солнце уничтожено (умерло). Наступает вселенский хаос. Сказка закончена.

Являясь произвольно вырванным из хаоса фрагментом, сказка не представляется законченной. Возможность определить ее истинный смысл сведена к миниуму. Что только способствует буйству интерпретационных фантазий.

Вот ещё одна из них. Специально для Саши.

Библейская история про золотой век, Адама, Еву и грехопадение.

Прародителей рода человеческого окружает изначальный эон — Золотой Век. Он надежен и целостен. Его символ — обладание Золотым Яйцом. Но деятельность Адама и Евы, их постоянный поиск разнообразных смыслов (били, били) приводит его (век) к концу.

Змей искуситель, обитатель древа познания выступающий в сказке в образе мыши уничтожает Яйцо. Смысл найден. Но на такой ли ответ мы расчитывали? Вышедшие в мир люди получили то, что хотели. Но простое не замена золотому. Сказка печальна. Золотой век ушел безвозвратно. Настала эра Черного Квадрата.