(часть 1 см. здесь)
(часть 2 см. здесь)
(часть 3 см. здесь)
Часть 4
Августовский путч 1991 года лишь ускорил революционные перемены, начавшиеся в обществе. Жизнь в стране стремительно менялась, а вместе с ней и жизненные обстоятельства и планы Вики. Впрочем, она была к этому готова и даже желала этого. «Перемен, мы ждем перемен…» Будут, будут истинные перемены… Свобода слова, свобода выбора, свобода во всем!
Неожиданно объявился Викин «чудо» — прораб. Он сообщил, что готов постепенно выплатить Вике стоимость ее развалившейся дачи при том условии, что Вика отдаст ее в виде дара директору какого-то подмосковного пансионата. Точь-в-точь как в свое время рекомендовал Сергей. Директор тогда уйдет на пенсию, а он, прораб, станет руководителем этого пансионата и развернет там бурную коммерческую деятельность, превратит его в туристический рай. Вике, в общем-то, было все равно, она очень обрадовалась, но только не понимала, зачем директору ее развалившаяся дача. Но, видимо, была какая-то скрытая цель… Вскоре Вика с гордостью за себя начала возвращать долги…
В Москве воцарился хаос. Общество раскололось по политическим взглядам и пристрастиям: одни поддерживали Ельцина, другие Горбачева, третьи держались за КПСС… Кто-то тихо спивался, кто-то искал свое место в новой жизни, кто-то уезжал из страны в поисках лучшей доли для себя и своих детей. Развал был везде: в науке, в промышленности, в экономике. Из школ и институтов бежали преподаватели, из больниц врачи, инженеры покидали свои учреждения. Многие «ушли в бизнес», что на самом деле было ничем иным как элементарной коммерцией и примитивной спекуляцией. Торговали все и всем, чем придется. Гиперинфляция, коррупция, аморальный бизнес… Во всех сферах жизни атмосфера была накалена до предела.
Вика волновалась за девочек. Как жить дальше? А если Борис передумает заниматься бизнесом в России? Так прошло лето…
В октябре Вика поехала забирать Катю из Израиля. Вызвала, как всегда, для Маши тетю Зорю с Петром Семеновичем, купила подарки для своей подруги Сони ее детей и полетела в Иерусалим.
Здесь Вика попала в атмосферу еврейских осенних праздников, таких же теплых и семейных, как и сам теплый и уютный, бело-медовый Иерусалим. Катюшу она нашла очень изменившейся. Ее встречала радушная, загорелая, красивая девушка в компании с милым высоким пареньком.
Они обнялись, и что-то подсказало Вике, что этот добродушный обаятельный паренек навсегда останется в их жизни. В его объятии она почувствовала родственную душу, заботливую и преданную. Прибежала Соня, и все вместе пошли к ней домой, где Вику ждал поистине царский, праздничный еврейский ужин с вкуснейшей фаршированной рыбой, блинчиками и множеством закусок. Вика почувствовала себя родной в этой счастливой семье.
Сколько же души было вложено за этот короткий период в ее девочку, как же она изменилась! Катюша сидела, тесно прижавшись к Айзеку, совсем как невеста с женихом. Ну и хорошо, пусть любят друг друга!
Всем было интересно узнать, что творится в России. Вика с жаром рассказывала о событиях московского лета. Так прошел первый вечер, затем еще один. Соня предложила показать Вике Иерусалим и Тель-Авив, а затем вместе поехать на три дня на Красное море. Вика купалась в этой доброте, тепле и заботе. Как все здорово складывается. Но, как только разговор заходил об отъезде в Москву, у Катюши на глазах наворачивались слезы — она не хотела расставаться с Айзеком.
Вика решила не бередить Кате душу раньше времени. Вместе с Соней они отправилась в сказочный Иерусалим. Город потряс Вику своей необычностью. Исторические пласты наслаивались один на другой, реальность и вымысел жили рядом, мифы и легенды переплетались и становились явью… Все это будоражило и возбуждало Вику. Она проникалась этой новой жизнью в Вечном городе, с его Храмовой горой, Стеной плача, Храмом Гроба Господня, в духовном центре евреев, мусульман и христиан на все времена, в древнейшем городе на Ближнем Востоке, в святыне трех религий.
Как хорошо, что все изменилось, слава богу, в лучшую сторону. Вика слушала рассказ экскурсовода о времени иорданского правления в Иерусалиме в 1947 году.
«Более полусотни синагог в древнем Еврейском квартале и древнейшее еврейское кладбище на близлежащей Оливковой горе были осквернены, уничтожены или использованы под конюшни и курятники, а камнями с надгробий святых раввинов мостили дороги, использовали их в уборных. А сейчас Иордания — один из немногочисленных друзей Израиля в арабском мире».
«Как хорошо, — думала Вика, — что Израиль, Иерусалим в частности, со своей безупречной репутацией по сохранению и почтению священных мест всех религий, выстоял в вечных войнах, а сейчас, несмотря ни на что, процветает».
Казалось, что этот вечный праздник никогда не кончится. И только при ближайшем рассмотрении становилось ясно, что жизнь в Израиле далеко не так проста, как казалось на первый взгляд. То и дело размеренная жизнь счастливых людей обрывалась ужасными террористическими актами и вооруженными провокациями, организуемыми со всех четырех «дружественных» соседских сторон. Эти трогательные и жизнелюбивые израильтяне сопротивлялись безумным актам агрессии, отдавая в армию своих детей — мальчиков и девочек. С тяжелым оружием наперевес они встречались то там, то здесь: в автобусах, в кафе, на улице. От их присутствия и их неизменных улыбок страхи исчезали…
Когда они вернулись в кибуц, у Сони случился приступ аппендицита, и ее направили на операцию. Сонин муж буквально силой вытолкнул сопротивлявшуюся Вику на Красное море. Катя отказалась с ней ехать, предпочтя провести с Айзеком эти последние несколько дней.
Таким образом, Вика очутилась на курорте, даже не мечтая об этом. В Эйлате Вике был забронирован номер в шикарном отеле, огромные балконы боковых номеров здания террасами спускались к морю. Номер на двоих был роскошным — как раз с таким вот огромным балконом. Соня забронировала и оплатила его за полгода. Вика переоделась и вышла на набережную. Жизнь кипела, родители с маленькими детьми гуляли по набережной вдоль моря. Вика разглядывала Красное море, абсолютно черное вечером, прогуливающихся людей, пальмы на набережной, увешенные гирляндами с
лампочками. Музыка, доносившаяся из отелей, магазинчиков и кафе, праздничное освещение, детские голоса создавали ощущение вечных каникул.
Набережная, однако, оказалась небольшой. Вика возвращалась обратно в отель, она устала и хотела спать, дорога в Эйлат была интересной, но утомительной. В холле гостиницы она обратила внимание на объявление на английском языке: «Осталось два места на завтрашнюю однодневную экскурсию в город Петру, Иордания, — одно из семи современных чудес света. Вас ждет поистине незабываемое путешествие на лошадях, верблюдах и ишаках по древнейшему городу. Вас встретят гостеприимные бедуины, традиционный арабский обед и прочее».
— Интересуетесь? Хотите поехать?- Раздался низкий мужской голос из-за спины. Вопрос прозвучал на английском, но несколько странном английском языке.
— Хотела бы, но не знаю, сколько это будет стоить, и, кроме того, у меня одноразовая израильская виза, а я не хочу остаться в Иордании.
— Даже не думайте – решайтесь. Стоит совсем недорого, это кто-то отказался от поездки. Так просто не подгадаешь в праздники и чтобы еще и отпуск. Местным жителям это не интересно, а мне лично — очень любопытно. Они ищут пару, чтобы сразу продать два билета. Ну что, поедем?
Вика сначала растерялась, но тут же решила, что, если не надо организовывать никакой дополнительной визы, то можно поехать. А в оставшиеся два дня она успеет и позагорать, и покупаться в море. Город маленький — все успеет осмотреть.
— Давайте попробуем, только вот надо уточнить по поводу визы.
На следующий день утром Вика уже тряслась в иорданском автобусе по дороге в Петру – столицу Набатейского царства. Рядом с ней сидел рыжий и загорелый здоровенный уэльсец с густыми бакенбардами, в спортивной бейсболке со знаком Умбро, старомодный и напоминающий героев Конан-Дойля. Он внимательно присматривался к Вике, поскольку слушать экскурсовода-иорданца было совершенно невозможно: смесь арабского и английского была ужасающая, кроме того, похоже, он сам толком не понимал, о чем рассказывает.
— Я уже на пенсии. Работал в Уэльсе механиком на шахте. Мы с друзьями приехали по льготным путевкам. У нас прямые рейсы из Лондона в Эйлат. Очень дешево и удобно. Меня зовут Майкл, а вас?
— Меня зовут Вика, очень приятно, я приехала из Москвы. Вы не выглядите как пенсионер. Сколько вам лет?
— Мне — 51. В Англии всех, кто работает на шахтах, отправляют на пенсию в 50 лет. Я, конечно, не укрепил там свое здоровье, но все-таки силы еще есть. Я просто счастлив, что свободен и могу путешествовать.
— Да, это хорошо, что есть возможность путешествовать. У нас тоже недавно открыли границы. Я уже побывала в Швеции, в США и вот сейчас — сразу в двух странах, в Израиле и в Иордании, — с гордостью подхватила Вика.
— А я нигде, кроме Испании и Франции не был. Сначала работал — надо было построить дом, потом работал — надо было учить и одевать детей, у меня их пять, потом работал, чтобы накопить на старость. Вот теперь есть пенсия, кое-какие сбережения, можно пару раз в год выбираться путешествовать.
— А жена ваша еще работает? С вами не путешествует? — полюбопытствовала Вика.
— У меня было две жены. Одна родила мне сына и четырех дочек. Семь лет назад она с сыном насмерть разбилась на машине. Сын был за рулем. Никто не знает, что произошло. Давно это было. У сына осталась жена с двумя детьми. Через два года я не выдержал, мне было трудно одному, познакомился с чудесной женщиной, женился, жил счастливо… Вторая жена помогла мне поднять девочек. Затем тяжело заболела — рак, я и девочки выхаживали ее почти три года. Она долго мучилась и страдала. В прошлом году я ее похоронил. Девочки вышли замуж одна за другой, теперь у меня семь внучек, ни одного внука. Очень хочется, чтобы родился внук. Надо же кому-то передать дом.
— Мне очень жаль. Грустно. Хорошо, что вы окружены таким большим количеством женских сердец.
— У нас не принято жить вместе, девочки живут в домах своих мужей, разбросаны по всей Англии и по всему Уэльсу, видимся только по праздникам да по дням рождения.
— Да, печально…
Единственная дорога вилась среди песков пустыни и на первый взгляда казалась абсолютно бесконечной.
— А знаете, что сказал наш поэт Дин Бургон про Петру? Это я в нашем путеводителе прочитал: «Поистине уникально это необыкновенное чудо, красно-розовый город моложе лишь самого времени»…
— Красиво сказано!
Тем временем автобус подъезжал к Петре — столице бывшего Набатейского царства. Туристы высыпали из автобуса. Вика и Майкл увидели узкий каньон Сик: справа и слева скалы отвесно обрывались, образуя естественные и довольно высокие стены. Всех желающих пересадили на лошадей. Это был своеобразный бизнес для арабов: они сопровождали лошадей с туристами, получая за это мелкие деньги.
Кто опасался ехать на лошади, мог продолжить путь на ишаке – их тоже под уздцы вели арабы. Самым смелым предлагалось передвигаться на верблюдах. Ну, а к услугам полных и пожилых были своеобразные сани-телеги. Вика и Майкл оседлали лошадей.
Впереди их ожидал таинственный и в прошлом непреступный красно-розовый город-крепость Петра.
Красно-розовой Петра была из-за цвета песчаников. Город располагался на перекрёстке двух важнейших торговых путей: один соединял Красное море с Дамаском, другой — Персидский залив с Газой у побережья Средиземного моря. Отправлявшимся от Персидского залива древним караванам верблюдов и лошадей, навьюченных драгоценными пряностями, неделями приходилось мужественно переносить суровые условия Аравийской пустыни, пока они не достигали прохлады узкого каньона Сик, ведущего в долгожданную Петру. Здесь перед ними открывалась Сокровищница — величественное здание с фасадом, высеченным из огромной скалы. За ущельем, в долине, в песчаных пещерах, которые служили своеобразными гостиницами, торговцы и путешественники находили еду и живительную влагу. Город процветал, набатеи собирали дань с торговцев, богатели… В третьем веке уже нашей эры в городе побывали римляне. Они использовали по назначению естественный амфитеатр и проложили главную улицу с величественной колоннадой, которая с одной стороны упиралась в большой храм, а с другой — в триумфальную арку. В выдолбленных склепах хоронили умерших.
С помощью терракотовых труб была создана сложнейшая для тех времен система водоснабжения. Позже здесь побывали византийцы и арабы. Со временем однако, город утратил свое значение: были проложены новые торговые пути, и все — город был на века забыт.
Сейчас же это романтическое место ежегодно посещают сони тысяч туристов со всего света.
Въезжая верхом на древнюю римскую улицу, Вика и Майкл почувствовали себя настоящими героями из фильмов про Индиану Джонса.
После экскурсии и обеда туристы за чашечкой арабского кофе делились впечатлениями и просто болтали. Было жарко и душно.
— Расскажите мне про себя, — попросил Майкл.
— Ничего особенно интересного. Живу в Москве, работаю, родители давно умерли… Я тоже была замужем дважды, сейчас одна. У меня две дочери — 15 и 6 лет. Старшая работает волонтером в кибуце под Иерусалимом, я приехала забрать ее домой в Москву. В Эйлат мы собирались вместе с моей школьной подругой, но она заболела, и я поехала одна. Вчера вечером один мужчина предложил мне съездить в Петру, и вот мы здесь.
Подбежали маленькие дети, оборванные и грязные. В руках у них были кусочки красивого слоистого песчаника, которые они предлагали в обмен на яблоки, полученные туристами на десерт. Не успела Вика отдать свое яблоко, как подбежали другие дети с просьбами к Майклу и другим туристам последовать викиному примеру. Кончилось тем, что туристы раздали все имеющиеся у них яблоки и конфеты, а дети с криками ликования рассыпались по каньону.
— Я не знаю, что такое «кибуц». А давайте, когда мы вернемся в Эйлат, вечером посидим в пабе. На набережной есть один неплохой паб с тремя обезьянами на входе. Поболтаем, выпьем хорошего пива, там наши англичане все время вечерами сидят. Там музыка, все поют, а некоторые и танцуют. Вот и расскажете мне тогда, что такое «кибуц». Договорились?
— С удовольствием, если у меня хватит сил.
— Вики, о чем вы говорите, вы моложе меня на десять лет!
— Ну, хорошо.
Вечером, приведя себя в порядок, Вика отправилась в паб. Там было много народу, было шумно, накурено, пахло пивом и картофельными чипсами. Майкл сидел за столом в той же бейсболке, перед ним стояла огромного размера кружка пива и блюдце с орешками. Увидев Вику, он вскочил и направился в ее сторону. Он был исключительно рад ее приходу. Они расположились неподалеку от маленькой сцены, с которой музыканты пели хорошо известные хиты. Публика с удовольствием подхватывала мелодии. Компании, сидящие за разными столиками, пытались перепеть друг друга. Музыканты ловили настроения публики и ловко подыгрывали им.
— Что будешь пить?- спросил Майкл.
— Мне, если можно, фужер красного вина, я не люблю пиво.
— Отлично, заказать тебе что-нибудь поесть?
— Да, но что-нибудь легкое.
Майкл подозвал официанта и сделал заказ. Принесли вино, какие-то сухие закуски.
— Давай выпьем за знакомство, я рад, что тебя встретил. У меня остался лишь завтрашний день, я должен возвращаться домой, мое путешествие, увы, заканчивается.
— Давайте, с удовольствием.
— Я верю в судьбу. Я приехал не просто развеяться, нет, я мечтал встретить женщину такую же красивую, как ты, Вики, и такую же одинокую. Самодостаточную и не очень счастливую. И вот ты сидишь передо мной. Я мечтаю в своей жизни сделать еще одну женщину счастливой. Поверь, у меня все для этого есть. Дом, здоровье, огромное желание, деньги…
— А что вы думаете по поводу любви, взаимоуважения, взаимопонимания? Вам это не важно?
— Важно, очень даже важно, я готов любить, уважать, жалеть, помогать. С взаимопониманием будет сложнее, но все придет. Я прожил тяжелую жизнь, страдал, много страдал, терял близких. Теперь я хочу до конца жизни любить и быть любимым, мне смертельно надоело одиночество, я умираю от тоски. Моя жизнь опрокинута. Я так устал от одиночества. Я простой, рабочий человек, не люблю хитрить, привык говорить прямо и откровенно все то, что думаю; мне не надо играть и разыгрывать не свойственную мне роль. Я хочу любви, тепла, заботы, секса, общения. Я обычный мужик с обычной мечтой.
«Как у него все просто: обычный мужик, обычная мечта, немного пива; хочу любви, секса, тепла… Наверное, и все сидящие в этом зале хотят того же. Так что же, все действительно так просто?.. — подумала Вика.
Вике казалось, что Майкл для себя уже все решил. Вика ему явно понравилась. Он с таким жаром говорил о своих простых человеческих желаниях и, безусловно, считал, что все, что он говорит Вике, и есть самое главное, а все остальное не столь уж и важно.
Заказали еще вина и пива. Майкл постепенно хмелел. Начал рассказывать про свой дом, садик, про своих жен, дочерей, внучек. Большую часть из того, что он говорил, Вика не совсем понимала. Он говорил с сильным уэльским акцентом. Но она улавливала его настроение. Он улыбался. Он был счастлив. Все видят, что вот он сидит с симпатичной молодой женщиной и явно ухаживает за ней. Вика, между тем, тоже немного пьянела. Она не успела поужинать, была голодна, но заказать себе что-то посущественнее стеснялась. В пабе становилось все более шумно, сильно пахло табаком. Англичане уже не пели, а просто орали какие-то песни, австрийцы пытались их перекричать.
— Вам нравиться проводить время в пабах?- спросила Вика.
— Конечно, здесь я смотрю футбол, потягиваю свое пиво, общаюсь с друзьями. У нас паб – это место для встреч.
— И женщины тоже с удовольствием ходят в паб?
— Еще с каким, но только обычно они заняты детьми, садом, хозяйством…
— И женщины любят пить пиво?
— У нас любят, у нас все просто. Я живу в Суонси, в Уэльсе, но нет места красивее нашего. Океан, старинные замки, вечно зеленые холмы, розы у дома, морской ветер с моря, камин, моя собака. Ты ведь не была в Англии, приезжай ко мне, увидишь один раз мой Суонси и полюбишь его навсегда. Я почти всегда теперь дома, никуда не тороплюсь. Некуда….
Вика слушала Майкла, но до конца не понимала крик его одинокой души. Она видела его богатырское сложение, нелепую бейсболку, прикрывающую полысевшую голову, его усталые, счастливые и одновременно грустные, глаза. Он не врал и не играл.
Он был искренен и немного пьян. И он наивно полагал, что именно так можно встретить свою судьбу. Ну что ж, возможно, раньше ему это и удавалось. «Что он знает обо мне, о моих детях? Его все это не особо интересует, он готов на подвиги… После пяти кружек пива. Все как-то очень и очень примитивно. И не очень-то интересно».
Майкл продолжал рассказывать о своих злоключениях. На его глаза то наворачивались слезы, а то вдруг он вспоминал что-то веселое и громко хохотал. При этом он держал викину руку, рассматривал ее, гладил, сжимал и разжимал – так он, видимо, пытался выразить свои чувства. Казалось, что ему совершенно не важно, слушает, понимает ли его Вика или нет. Он, видимо, очень долго терпел, давно ни с кем подобным образом не откровенничал, вот и накопилось, а теперь какая-то пружина лопнула. Он не мог остановиться. Говорил, говорил: то на английском, то на уэльском языке. И выглядел то совершенно счастливым, то абсолютно несчастным и жалким.
— Еще вина?
— Нет, хватит, давайте двигаться к отелю, — предложила Вика.
— Пойдем, я провожу тебя.
Они медленно шли по набережной, вдыхая теплый морской воздух — оба слегка покачиваясь, усталые от долгого путешествия и хмельные.
Вика не чувствовала под собой ног, ей ни о чем не хотелось больше думать, а хотелось лечь в свою роскошную кровать и забыться…
— Вот мы и пришли, — сказала Вика.- Я очень рада, что вы уговорили меня поехать. Мы прекрасно провели время в Петре и… в пабе, спасибо вам.
— Вики, не бросай меня, можно я к тебе поднимусь? Не хочу идти к себе в отель…
— Нет, Майкл, я очень устала. Мы еще успеем завтра увидеться.
— Хорошо, я только провожу тебя до номера.
Вика, не проронив ни слова, пошла к лифту, Майкл последовал за ней.
— Вот мой номер, до завтра.
— Ты что, Вики, дорогая, даже не позволишь себя поцеловать?
Вика стояла рядом с номером, спиной к стене. Майкл обнял ее, потом нежно коснулся ее головы, волос, приблизил к себе ее лицо, пытаясь заглянуть в викины глаза. Вика стояла, не шелохнувшись, глаза ее были закрыты. Майкл начал робко целовать ее, едва-едва касаясь губ, щек, шеи, как бы опасаясь ее реакции. Неожиданно для себя, Вика открыла дверь номера, Майкл легко подхватил Вику на руки и бережно отнес ее на кровать.
…
— Все хорошо? Ты не представляешь, как я счастлив! Нет, ты просто не представляешь.., — шептал Майкл. — Ты думаешь, что я легкомысленный старый дурак — нет, я не такой, у меня все очень серьезно. У меня ведь никого не было со смерти второй жены, никого… Да я и не мог, не хотел никого… Вики, я не знаю, что со мной произошло, что-то сразу произошло, когда я в первый раз увидел тебя у этого объявления. Я сразу понял, что эта женщина послана мне судьбой… Я уже более суток не могу оторвать от тебя глаз, я просто не представляю, что завтра мы можем с тобой расстаться и никогда больше не увидеть друг друга… Вот, скажи мне, что завтра будет?
Вика, не узнавая себя, не давая себе никаких оценок, чувствовала себя несмотря ни на что по-настоящему счастливой. Она уже много лет была одинока и вполне привыкла к этому состоянию. Она не прислушивалась к непонятному шепоту Майкла. Она не представляла, да и не хотела представлять, как она будет выглядеть в его глазах утром. Ее охватила пьянящая апатия — она засыпала в объятиях абсолютно чужого, но счастливого мужчины.
— Завтра все будет хорошо….
Рано утром Майкл деликатно удалился. Проснувшись, Вика вышла в белом гостиничном халате на свой роскошный балкон, полной грудью вдохнула морской воздух и с удовольствием подставила лицо лучам еще не жаркого солнца.
Она вновь, как когда-то давным-давно, ощутила себя свободной и совершенно молодой…
После завтрака в холле отеля Вика заметила Майкла — все в той же смешной и бессменной бейсболке и с розой в руках. Он сидел на диване, поджидая Вику.
— Вики! Это тебе, — Майкл протянул Вике розу и записку. – Здесь я написал тебе мой адрес и телефон. Прошу тебя не считать меня легкомысленным. Все, что я тебе вчера говорил, я готов повторить и сегодня. Бросай все, переезжай ко мне с детьми, они получат хорошее английское образование, будут жить в цивилизованной стране. У меня есть все: дом, деньги, тебе не надо будет работать, будешь заниматься детьми… Но, главное, я полюбил тебя. Я все умею делать: строить, убирать, стирать, гладить, готовить, я буду за тобой ухаживать как родной отец…Ты же еще девочка по сравнению со мной… Подумай, напиши мне, позвони… Я тоже буду писать тебе и звонить. Вики, у меня осталось всего полчаса, я должен ехать в аэропорт. У нас не было времени… У меня не было времени, чтобы сказать тебе, доказать… Весь пыл… Но верь, я действительно люблю тебя. И это в конце концов самое главное… Верь мне!
Майкл не стал дожидаться викиной реакции, он быстро поцеловал ее в губы, крепко обнял за плечи, сжал викину руку и ушел…
Вика вернулась в Иерусалим. Соня была уже дома, чувствовала себя после операции хорошо.
« Ну, и как тебе Эйлат? Ты так посвежела, совсем другая женщина вернулась!» Вика загадочно улыбнулась, но Соня не обратила на это внимания – ее беспокоила уже другая мысль. «Я хочу поделиться с тобой важной новостью. Пока ты отдыхала, у меня состоялся серьезный разговор с Айзеком. Он просил меня уговорить тебя оставить Катюшу еще на полгода. Знаю, знаю, что это невозможно… Но, увы, это невозможно. Но что же делать? Катя и Айзек все время плачут. Знаешь что, пусть он к вам приедет в Москву через какое-то время. Пригласи его, пожалуйста. Катя успокоится и будет его ждать».
Вика обняла Соню: «Конечно, мы будем очень рады его видеть, я его обязательно приглашу. Мы будем рады видеть и тебя со всей твоей семьей — ты так много сделала для нас! Пойдем скорее их успокоим, и будем собираться в Москву. Господи, как чудесно, когда тебе 15 и вся жизнь у тебя еще впереди!»
Вика уезжала в Москву совсем в другом настроении, полная планов и надежд…
