Вопреки

«Тема непростой доли российской женщины, поднятая в пьесе А.Казачкова «Мужичок с ноготок», не оставила равнодушной другого нашего автора – Юлию Цхведиани, тем более в канун Международного Женского Дня.
Более того. На довольно скромное произведение Андрея Юлия, знакомая с этой долей не понаслышке, решила ответить романом не романом, но, как минимум, повестью.
Сегодня, в День 8-го марта, мы начинаем публикацию «с продолжением» этой повести под условным названием «Вопреки».
Н.А.Некрасов может спать спокойно – у него появились достойные продолжатели, радеющие за непростую – ох, непростую долю российской женщины!»
от редакции

ВОПРЕКИ

(Повесть)

Глава 1. Москва, 1991 год.

Промозглым серым зимним днем Вика шла по длинному подземному переходу в центре Москвы. Этот переход был своеобразным отражением существующей действительности.
Торговки, пожилые тетки, выстроились в ряд, предлагая все, что попало. Рядом стоял баянист, распевая военные песни. Подвыпившие подростки приставали к прохожим, вымогая деньги. Святой отец призывал к пожертвованию на какой-то храм, а чуть поодаль мерзла группа кришнаитов: видимо, уже напелись к этому моменту. Полусумасшедшие и юродивые люди распространяли какие-то газеты с призывами. Везде царила грязь, слякоть и зловоние. В конце тоннеля одиноко стояла неопрятного вида женщина, кутая на груди в пальто малюсенького щенка с длинными ушами. Вика на секунду остановилась и спросила, можно ли погладить щеночка, но получила отказ. Погладить можно, только если покупаете, а так — нет, проходите мимо. Вика остановилась…

Вся жизнь превратилась в добывание денег.
Еще недавно все было, как у всех. Ни у кого ничего не было, и никто ничего хорошего не ждал. Зарплаты едва хватало на поддержание примитивного существования.
Стандартное жилье с отечественной или польской мебелью, одинаковые отечественные машины, некачественные продукты, убогая одежда. Пропагандистские фильмы, редкие удачные спектакли, концерты, редкие выставки. Музыка и книги, много книг, дозволенных к прочтению.
В одночасье все переменилось. То, что на протяжении 70 лет подвергалось критике – врожденная материальная зависимость, значки долларов в глазах главных врагов, американских капиталистов, стало и нашим отличием, и нашей устойчивой зависимостью… Пенсионеры еще жили старыми понятиями, что им все должны, но должны им были с каждым днем, все меньше и меньше…
У Вики родители ушли друг за другом еще до «великих» перемен, слава богу, им не довелось дожить до всеобщего унижения и нищеты…
Мама и папа были тихими интеллигентными людьми — инженер и преподавательница химии; у них никогда не было ни дачи, ни машины, ни дорогих вещей, денег хватало лишь на продукты и книги. Книг и журналов дома было много, родители не пропускали ни одной новинки; они привили и Вике любовь к чтению.
Вика была единственной и поздней дочерью. Она росла в атмосфере вечного страха, что родители вот-вот умрут, и останется она одна и совсем беспомощная. Родители с детства внушали ей, что рассчитывать ей не на кого, что они уже старые и немощные и что помочь ей могут только умным советом. Она обязана была все уметь и делать все сама.
Сама учиться, сама работать, сама готовить, сама ухаживать за собой, сама поддерживать порядок в доме. Если повезет, то, может быть, ей попадется хороший муж, который возьмет на себя ответственность за семью. Но этого может и не произойти. Завещали беречь для себя и для будущих детей единственную материальную ценность – квартиру. А посему надо было всегда хорошо учиться, помогать дома маме и папе, овладеть каким-либо ремеслом и уметь брать при всех обстоятельствах ответственность на себя. А главное, торопиться жить — надо все в этой жизни успеть!
В детстве Вика изучала иностранные языки, английский и немного французский, ходила в музыкальную школу, каталась на велосипеде, на коньках и на лыжах, играла в настольный теннис, много читала. Позже поступила в технический вуз, а затем и в аспирантуру, защитила диссертацию на никому теперь ненужную тему. Устроилась работать в вуз, преподавала студентам. Познакомилась во время отпуска и скоропалительно вышла замуж за парня из города Николаева, весельчака со смешным южным акцентом, родила дочку — Катюшу. Николаевский парень, Валерик, вел себя в первый год совместной жизни вполне прилично, помогал Вике. Ему нравилась Москва, ритм ее жизни, Викины друзья. Он легко нашел работу на стройке, но ему очень мешало отсутствие московской прописки. Ему хотелось устроиться на другую работу, более денежную. Он мучил Вику каждый день, просил прописать его. Вика не торопилась и была права. После рождения дочери Валерик увлекся йогой, потом восточными единоборствами, все его свободное время было посвящено спорту. Вике это не очень нравилось, ей хотелось, чтобы муж был интересным собеседником, читал те же книги, смотрел те же фильмы, что и она, чтобы они могли их одинаково воспринимать, чтобы они вместе воспитывали дочку. Но у Валерика оказались другие интересы, а вскоре появились и новые друзья и подруги, которых он притаскивал чуть ли не каждый день домой. Это была группа фанатиков — борцов, все разговоры были только о борьбе, гимнастике, о внешнем виде, о белковом питании, о спортивном образе жизни. Вика умирала от тоски. Когда дочке исполнилось 2 года, она отдала ее в детский сад, сама вышла на работу и поняла, что сможет воспитать дочь одна, что ее любовь растворилась окончательно. Вика подала на развод. Валерик явно этого не ожидал, в панике чуть было не применил по отношению к Вике пару приемов своей изысканной борьбы, наговорил Вике напоследок гадостей и ушел из Викиной жизни навсегда. Без каких бы то ни было алиментов и помощи; более того, обвинив ее в том, что он остался без квартиры и без работы.
Вика легко пережила этот разрыв, так как винила только себя в своей неразборчивости в людях. Через год она случайно, на остановке автобуса, познакомилась с Ильей. Они долго ждали автобус, разговорились. Ох, какой же это был интересный собеседник, ходячая энциклопедия! Вика опять влюбилась. Целыми днями Илья просиживал в библиотеках, он нигде не работал. По его версии, в прошлом он был диссидентом, и на работу его не принимали по этой причине. Собирался отправиться в Израиль на постоянное место жительства. Илья был на пятнадцать лет старше Вики, биолог по образованию. Вика ему полностью доверилась и, конечно, очень его уважала. Он приходил каждый вечер после «работы» в библиотеке, с жаром рассказывал о прочитанном. Денег у Ильи не было, он был вечно голоден и обижен на всех, на власть, на страну, на друзей. Он был полон планов, связанных с иммиграцией. Приходили его друзья, обсуждали предстоящий отъезд, читали письма знакомых, собирали вещи, продавали ценности. Не умолкали политические споры. Илья важно, сидя дома у Вики на диване, оценивал сложившуюся политическую и экономическую ситуацию в России. Резюме было одно — ехать надо. Правда, не все были с этим согласны, в воздухе уже витали надежды на скорые перемены. Его, естественно, никто никогда до конца не понимал, кроме Вики, никто не жалел, никто не любил, так, как Вика.
К Кате, Викиной дочке, он был равнодушен, но она его не раздражала, и Илья снисходил до чтения Кате детских книг. Вика же была счастлива и как-то объявила Илье о своей беременности. Илья хотел ее отговорить от идеи рожать ребенка в России, но Вика жила этим счастьем. Отговорить ее было невозможно, она, как чеховская «Душечка» прониклась мыслью отъезда в Израиль, мечтала о том, что дети будут расти в цивилизованной стране. Стала потихонечку продавать книги, посуду, все, что можно было продать, чтобы накопить немного денег на изучение иврита и всем на отъезд.
Вика родила вторую дочку, Машеньку, была на седьмом небе. Илья немедленно принял решение, что он первым поедет в Израиль, устроится там, снимет жилье и вызовет Вику. Это показалось Вике разумным. Она собрала все свои деньги и отдала их Илье, устроила ему грандиозные проводы, и он улетел.
Вика получила от него первое письмо через месяц, потом второе и последнее, третье, уже через пять месяцев. «Все плохо, ехать нет смысла, много трудностей, нечего искать от добра добра». Он писал, что это не путь для Вики и для детей. Что он по-прежнему несчастен, что эпизод с Викой запомнит на всю жизнь и что он премного ей благодарен. Ни одного слова, ни одного вопроса о детях.
И опять Вика винила только себя за то, что она не сразу поняла его сущность. Под прикрытием диссидентства скрывалась внутренняя несостоятельность, утрата или отсутствие какой-либо квалификации, нежелание работать вообще. Она не хотела верить самой себе, что жила и родила ребенка от альфонса. Катюша и Машка были очаровательными девчонками. «Прорвемся, — решила Вика. — Дура и сама во всем виновата».
Все это, конечно, не просто ей давалось, на всех этих этапах приходилось много страдать, работать, опять страдать, бороться и побеждать.
Шла «Перестройка», пора надежд и мечтаний. Вика каждый день жадно прочитывала новые публикации, новые «старые» запрещенные ранее книги, открывала для себя страницы мрачного, позорного прошлого своей страны. Впереди, как ей казалось, должна быть честная, справедливая, красивая, многообещающая и свободная жизнь. Она была уверена, что все теперь зависит только от нее самой, что нет, и не будет больше преград для достижения ею всех жизненных целей.
Но все, однако, пошло не так, как ей хотелось. Некогда было говорить на иностранных языках, некогда было играть на пианино, некогда читать… Надо было растить детей, платить за все дорожающую жизнь, «крутиться», зарабатывать деньги…
Она устроилась работать на «новых русских» хозяев, занимающихся торговлей всем, что представлялось в тот или иной момент выгодным. От кофе и собачьего корма, факс-модемов до самолетов и яхт. Иногда получалось.
Все крутились, бесконечно кому-то звонили, предлагали все, что только можно, колесили как коробейники по всему разрушенному политическими «переменами» теперь уже бывшему Советскому Союзу. Хозяева требовали от работников все больших и больших оборотов, и все работали от зари до зари. Капитализм в действии! Эти «новые русские» быстро смекнули, что самые активные в бизнесе менеджеры — это матери-одиночки, тем более с двумя детьми. В лепешку разобьются ради детей, всего добьются. Вика как раз таковой и была.
Чувство самосохранения своевременно вытолкнуло ее из вуза на «первобытный» рынок. И, надо сказать, она довольно активно поплыла по течению новой жизни. В новой «конторе» она стала очень неплохо зарабатывать, ей предоставили персональное импортное авто с отделанным кожей салоном и водителем, свой кабинет, возможность поездок по всем городам и весям. Дела шли в гору, жизнь менялась к лучшему, и этим Вика вызывала зависть у многих друзей и знакомых. Она, конечно, критически относилась к своей «серой» зарплате, но авантюризм тогда был в самом разгаре.
Как-то раз Вике удалось подписать многотрудный, но крайне выгодный для всех контракт. Ей дали маленькую толику причитающихся ей денег, пообещав остальные отдать позже, но и эта была для Вики гигантская сумма. Она никогда не видела такой кучи денег. Ее это раззадорило, но при этом и «понесло».
Дети росли в обстановке вечных споров. Приходили многочисленные Викины друзья, спорили о перспективах развития экономики, о политике, о новых книгах, кино. Дом стал местом оживленных дискуссий. Все это было безумно интересно, и Вика была неизменным инициатором и организатором всех этих встреч.
Спорили и о том, надо или не надо организовывать свой бизнес, строить или не строить дачи… Мечтали, конечно, и о неожиданно открывшихся возможностях путешествовать.
О, это счастье открытия новых стран и всего необъятного мира!
Вику еще на четвертом курсе института пригласила к себе в гости подруга, жившая в Венгрии. Подругу выгнали из комсомола за то, что она вышла замуж за венгерского студента. Вику к ней не выпустили, ее вызвали на комиссию из трех пенсионеров-коммунистов, и она не смогла им ответить, кто в тот момент был секретарем Сегедского обкома партии. Не только не выпустили, но и порекомендовали лет пять никуда не выезжать, чтобы как следует подковаться политическими знаниями.
И вот, вдруг – свобода! Открыли границы, можно ехать куда хочешь, были бы только деньги. Все как на Западе!
Мечты о том, чтобы стать идеальной матерью, пока не реализовывались. Она приходила еле живая с работы, готовила ужин на «автопилоте», быстро проверяла уроки, мыла, стирала и падала, не успевая ни прочитать сказку младшей дочке, ни поболтать со старшей. Еще будет время, — думала Вика.
В это смутное время Вика умудрилась одномоментно «вляпаться» во все существовавшие в стране «мутные» денежные аферы. Предвидя дальнейший рост цен на недвижимость, она набрала кучу долгов под сумасшедшие проценты в частных левых банках, многоходовыми сделками улучшила свои квартирные условия и приобрела участок земли. На нем сразу же приступила к строительству дачи.
Викины проекты, увы, были не очень удачными. «Дурацкая» советская привычка доверять людям немедленно отразились на их реализации. Только что построенная без контроля с ее стороны дача, не выдержав первой суровой зимы, треснула пополам с самого фасада, превратившись в одночасье в «мертвую» неликвидную недвижимость. Никто из родных ни разу не успел на ней побывать. Прораб, как водится, скрылся, его фирма тоже испарилась. Ремонт новой квартиры превратился в вечный спор со строителями. Вика хотела делать все по последнему слову техники и моды, а значит, очень дорого, рабочие накручивали цены каждый день, а ремонт делали крайне медленно. Проценты по долгам росли как на дрожжах. А тем временем деньги зарабатывались все труднее, инфляция быстро превращалась в гиперинфляцию. Вика просила «хозяев» вернуть ей оставшуюся часть ее прибыли, но те не спешили отдавать долги. Вика ждала и надеялась. Времени на детей уже совсем не хватало, надо было много работать, чтобы каждый месяц закрывать очередные долги и проценты. Однако ничто не помогало расплатиться с основным долгом, который все увеличивался и увеличивался.
Вика крутилась и перекручивалась. Она знала, что берет деньги в долг потому, что ей самой «хозяева» должны большие деньги, и была уверена, что скоро она эти деньги, наконец, получит. Она же — очень ответственный человек. Вскоре в ее окружении не осталось ни одного знакомого, кому бы Вика не должна была деньги. Она была должна сотрудникам, друзьям и их знакомым, портнихе, соседям по дому и по даче, всем, кто как-то ей доверял. У всех кредиторов была одна легенда — деньги мы даем не свои, увы, проценты огромные, но ответственность за деньги лежит на нас. Вика была признательна и никого не подводила. Занимала у одних, чтобы вовремя отдать другим. Так жили тогда многие. Но ей, с двумя детьми, без чьей-либо поддержки, это давалось очень трудно. Избежать серьезных проблем рано или поздно было невозможно.
А новая жизнь преподносила все новые сюрпризы.
Старшая дочь, любимая Катя, внешне просто красавица, без контроля со стороны Вики стала плохо учиться, ленилась, покуривала. Сдружилась с отвратительными ребятами, начала погуливать с ними, вскоре, похоже, стала покуривать и травку. Никого не хотела слушать. Вечно ей все были должны за ее несчастное детство, за то, что на нее не хватало времени. Вика ее наказывала, лишала карманных денег, то запирала дома, то, наоборот, выгоняла из дома. Ничего не помогало.
Вике действительно не хватало времени, и она, неправильно расставив в своей жизни приоритеты, была уверена, что самое главное – это работа, потом – дети. Думала, что Катя, беря пример с работающей мамы, будет такой же, как она, самостоятельной, целеустремленной, будет изучать иностранные языки, заниматься музыкой. Но, увы! Дочка прогуливала занятия, оставила музыкальную школу, обвешивалась какими-то ужасными украшениями с черепами. И Вика, и ее друзья неоднократно пыталась говорить с нею, но все было бесполезно; они, со своими разговорами, не могли проникнуть в затуманенный разум дочери и достучаться до ее заблудившегося сердечка. А Вика ничего лучше не придумала, как делать самые глупые и недальновидные поступки: она решила откупаться от Кати модными шмотками, парфюмерией и видеоаппаратурой в надежде, что это отвлечет дочку от ужасного круга ее друзей. Это уже был разврат в чистом виде, и он немедленно принес свои «плоды» — компании у Кати становились все хуже, а аппетиты росли. Кошмар не прекращался. Беды стали валиться на дочь одна за другой, она сама их провоцировала. Дважды она попала в автомобильные аварии, при этом виновата была сама — была откровенно накурена. Вика, естественно, тут же бросалась ее спасать, искать лучших хирургов, выслушивая нелицеприятные слова в адрес Кати. Пришлось давать огромные взятки направо и налево, в том числе, и бравой милиции. Как следствие всего этого – больницы, больницы, ужасные травмы и переломы, операции, реабилитации. И снова, больницы, больницы… Дочка теряла веру в себя, комплексы расцветали один за другим, в школе дела шли все хуже, но надо было бороться, выздоравливать, выкарабкиваться. Это стало самым главным в Викиной жизни на годы.
Ее жизнь превратилась в ад: ночью — больница, рано утром — домой, чтобы приготовить обед и ужин, потом — работа, вечером — опять больница. Катя просила только домашней еды, ее мучили страшные боли, она была беспомощна, ее нельзя было оставлять одну даже на ночь. Вика безумно любила своих детей, готова была взять на себя всю Катину боль, но не получалось. Катя страдала.
Младшей дочери Маше пришлось нанять воспитательницу. Вика нашла ее легко — подошла к ближайшему детскому саду, спросила, кто лучший воспитатель, и предложила ей тройной оклад. На следующий день за Машу Вика была уже спокойна, Маша была под присмотром.
Викина подруга иногда после работы сменяла воспитательницу, гуляла и играла с Машей. Маша росла чуткой и нежной девочкой, очень переживала за сестру, безумно всех любила и безоговорочно всех слушала. На ее слуху был вечный разбор полетов Кати. Маша росла совершенно несамостоятельной девочкой. За нее сначала все делала вечно торопящаяся мама, потом, отрабатывая свой хлеб, воспитательница. До поры до времени всех это устраивало. Спокойный, читающий ребенок, послушный, без каких-либо капризов и без каких-либо особых фантазий.
Вся эта история не могла не отразиться на Викиной работе. Она уже не могла летать по регионам, выполнять свои обязанности на все сто процентов, а значит, — пока-пока, прощай импортное авто с водителем, да и денег она стала получать в разы меньше. На работе ее перестали привлекать к интересным проектам.
Вика не была готова, да и не могла бросить работу ради Кати и младшей дочери, ей казалось, что все наладится и так, но время шло, а ничего не налаживалось, становилось лишь хуже и хуже.
На работе у «хозяев» начались проблемы. Они начали делить свои прибыли, перестали финансировать развивающиеся направления. Им хотелось денег много и сразу. Между акционерами началась внутренняя война, жертвами которой стали все работники. Один заказной наезд на офис за другим напугал всех окончательно. Эта ситуация уже напоминала бандитские разборки. Вике стало ясно, что ее «кидают» и денег никто ей не вернет.
И точно — фирма лопнула. Офис закрыли, хозяева, обманув абсолютно всех работников, а особенно Вику, нагло смылись за границу.
Сначала Викины мечты о надежном муже и благосостоянии, потом Викины амбиции, позже бесконечные больницы, распухающая «воронка» долгов — все это не позволяло ей сосредоточиться ни на детях, ни на себе. Она очень старалась, но не получалось. В итоге Вика осталась без работы, одна, без помощи, с двумя детьми, с развалившейся дачей, с незаконченным ремонтом, с кучей долгов.
Она уже месяц как просыпалась в четыре часа утра, что было следствием сильнейшего стресса, и спрашивала себя, как это все могло с ней приключиться. Как она допустила, что ее любимая Катя стала такой несчастной, обожаемые девочки остались без отцов. Ее ведь совсем не так воспитывали, зачем ей понадобились эта, чертова дача, этот ремонт? А эти долги, ее доверчивость? А мужья?
Кем они были для нее, для семьи — друзьями, отцами, любовниками или просто случайными попутчиками?
Вопросов к себе было много. Ответы тоже были.
Вике после «перестройки» захотелось, как всем, перемен, захватывающей и приносящей достаток деятельности, дачи для себя и для детей, построенной по своему вкусу и утопающей в цветах, и красивой уютной квартиры, где могли бы собираться близкие друзья, а Вика готовила бы всем расчудесные блюда.
А как хотелось путешествовать…
Да, ответ был таков: главным оказались для нее ни мужья, ни семья и дети, а погоня за материальными благами. Она брала пример с окружающих ее мужчин, у которых были именно такие цели, и забывала про их жен, которые представляли для них надежный тыл. А у Вики не было надежного тыла. Может, он и был, но она его не заметила.
Вот Викина жизнь и превратилась в заколачивание денег. Она не узнавала себя. Что толку в ее гордости и самостоятельности, теперь она пожинала плоды своей независимости.
Стресс развивался и усиливался. Она пыталась делиться своими несчастьями с друзьями, подругами, но это приводило лишь к обратному результату. Как только Вика говорила о величине своего долга, у подруг и их мужей округлялись глаза, они начинали сомневаться, правда ли все, о чем говорит Вика. Жалости в их глазах не было. Только осуждение.
Вокруг нее формировался вакуум. Дети не могли до конца понять, что произошло. Все еще катилось по инерции, но куда…Никто не знал. Слава богу, что Катюшу выписали из очередной больницы, она, наконец, вернулась в школу.
Под Новый год Вика в подземном переходе купила с рук двухнедельного щенка, ушастого кокера, явно не очень здорового, но очень симпатичного. Песика назвали Маком, сокращенно от Маккартни. Вика думала, что это порадует девочек. Радость у дочек длилась пару дней, Мак требовал постоянного ухода – так у Вики появился третий проблемный ребенок. Каждое утро в четыре часа к Вике подбегал маленький Мак, волоча по полу свои длинные уши, начинал скулить и проситься к Вике в кровать. Вика брала мягкий шелковистый комочек к себе, раскладывала его ушки, начинала их гладить, и песик, уткнувшись в Викин теплый бок, крепко засыпал, посапывал и улыбался так, как могут улыбаться собачки.
В конце года надо было отдавать очередные долги, кучу денег. У Вики их не было, брать тоже было уже не у кого. Чтобы реально не убили, надо было продавать квартиру, больше ничего не было. Это была половина суммы, которая требовалась. Интересно, кто из друзей пустит ее с детьми и щенком на временное жилье?
Трудно было найти выход из этой ситуации. Вика поместила объявления о продаже квартиры и земельного участка в риэлтерских конторах. Было предчувствие чего-то непоправимого и ужасного. Она сидела дома и со страхом ожидала звонков от риэлтеров.
Раздался телефонный звонок. Вика перед уходом с работы оставила свой домашний телефон всем заказчикам и партнерам, тогда было принято работать круглосуточно на работе и дома. Звонил Сергей, компьютерный гений, он помогал Вике продавать факс-модемы. Вика рассказала ему, что «конторы» больше нет, что она без работы. Сергей как-то вяло посочувствовал, его видимо тоже «кинули» хозяева, предложил встретиться и обсудить сложившуюся ситуацию. Вика пригласила его на следующий день к себе домой.
Сергей, щуплый низкорослый мужчина лет 40, время от времени притаскивал в «контору» каких-то своих клиентов, заранее с ними обо всем договорившись. Сразу же подписывали большие контракты, позже он возвращался за своими деньгами. Знали о нем мало, он всегда появлялся в одном и том же сером вязаном свитере и джинсах, в старой и не очень чистой обуви. От него исходил какой-то кислый запах дешевых сигарет и пота. Неухоженный, с вечно грязными прямыми тусклыми волосами, он производил впечатление не совсем нормального математика, поглощенного исключительно своими математическими проблемами. Секретарши крутили носы, когда он проходил мимо, но «хозяева» были ему всегда рады, Сергей не тратил свое время на пустопорожние встречи.
На следующий день в условное время Сергей приехал к Вике. С бутылкой ликера и с букетом белых гвоздик. В том же свитере и с тем же запахом. Он не обращал внимания на свой внешний вид. Вика приготовила вкусный обед, пригласила Сергея к столу, Катя была в школе, Маша на прогулке. Можно было спокойно поговорить.
Сергей выслушал Вику, ни разу не перебив и быстро опустошая тарелку. «Так, так, ну и какая же вы Вика, Виктория – победительница? Совсем скисли? — начал Сергей — «Доверьтесь мне, я вас знаю с очень хорошей стороны, наслышан про вашу активность. У вас, похоже, очень сильный стресс, и вам надо срочно из него выкарабкиваться. Вы ведь сейчас свободны, вот и давайте мы завтра вместе поедем в мою клинику, к моему другу. Я сам не очень здоров, вложил деньги в этот проект, сам буду когда-нибудь там лечиться. Так вот, потом, когда вас обследуют, поедем на рынок за продуктами для вас, где-нибудь пообедаем и поедем ко мне. Завтра — мой день рассказывать вам истории. Да, забыл сказать, вы должны быть готовы утром рано и натощак. Спасибо за обед, вкусный, а сейчас должен идти, извините, у меня встреча». Через пять минут его уже не было.
«Странный товарищ. Ну что ж, пойду завтра с ним к психиатру, видимо, уже бросается в глаза моя депрессия» — подытожила Вика, открывая форточку для проветривания квартиры от навязчивого запаха.
На следующий день, Сергей подъехал за ней на машине. Машина была дорогая, но в таком же запущенном состоянии, как и сам хозяин. Клиника была недалеко от Викиного дома. Их уже ждал настоящий доктор Айболит, словно срисованный с иллюстрации Сутеева к одноименной книжке. Сергей поприветствовал друга, передал Вику в его руки и сказал, что подъедет за ней через три часа.
У Вики взяли все возможные анализы, провели по всем специалистам, сделали снимки, еще много чего проверили, и, наконец, она оказалась в кабинете доктора Айболита. Он улыбнулся и сказал, что в целом ничего ужасного у Вики нет, надо только мобилизовать свои силы. Как у всех, накопившаяся усталость, несколько избыточный вес и, напротив, дефицит положительных эмоций… Показано плавание, прогулки, путешествия. Вика приподняла брови, ухмыльнулась и спросила у доктора, давно ли он знает Сергея. Конечно, давно, мы близкие друзья со студенческой поры, познакомились в какой-то общей компании. Сергей единственный владелец этой клиники, приглашал работать только врачей с хорошей репутацией. Наши семьи вздохнули после открытия этой частной клиники, совсем другие заработки, он сделал ремонт и оснастил ее аппаратурой за собственные деньги, «пашет» с утра до ночи. Вообще, он очень хороший человек.
Вика опустила глаза и сказала, что сейчас у нее не хватает средств, чтобы расплатиться за все услуги, но потом она обязательно заплатит. Доктор Айболит укоризненно покачал, как в сказке, головой и сказал, что близкие Сергею люди обслуживаются бесплатно. Близких ему людей очень мало, так что клиника не разорится. А вам, кстати, положен курс восстановительной терапии, расслабляющий массаж, ванны и гимнастика — все тоже бесплатно, время вы выберете сами.
Вика была заинтригована. Давненько никто не предлагал ей никаких бесплатных услуг. Что будет дальше? А дальше были магазин и рынок, полный багажник дефицитных продуктов, потом обед в одном из первых кооперативных ресторанов, после чего они поехали к Сергею. Он жил в однокомнатной квартире, с более чем со скромной обстановкой, беспорядок был везде. Зато на письменном столе красовались сразу два новейших компьютера. Сергей буквально локтем смахнул пыль с журнального столика, принес чайник, сахарницу, две кружки, какие-то конфеты. Вика боялась до чего-либо дотрагиваться, брезгливо оглядываясь. Сергей начал говорить и сразу приковал к себе внимание. Его стального цвета глаза загорелись. Они перешли на «ты».
«Вот ты говоришь, у тебя трагедия. Нет, милая, это совсем не трагедия — все живы, а вот дочку необходимо подлечить, мы ее и подлечим. У тебя есть крыша над головой. Ты молода и красива, как выяснилось, здорова. Так что это не трагедия. Деньги важны, но не это самое главное, поверь мне. Тебе одиноко, обидно за себя. Понимаю. Но и это не так уж тяжело — пройдет, все еще впереди. Я скажу тебе, что значит действительно тяжело. Тяжело — это когда живешь в глухой деревне без названия на севере страны, без света, без радио, без телевидения и кино. Тяжело, когда, уже в пять лет, у тебя нет ни родителей, ни братьев, ни сестер, а есть старый дед-алкоголик и парализованная бабка. Тяжело, когда нечего жрать, нет лекарств, когда надо вставать в пять утра и в любую погоду приносить два ведра воды, а потом бежать семь километров по непролазной грязи в единственную школу, а после уроков срочно бежать обратно домой подмывать бабку. Вечно копаться в огороде в борьбе за пару ведер картошки. Тяжело видеть из окна своего убогого дома могилы своих родителей. Сразу за грядками. Тяжело, когда у тебя уже в детстве скрытая форма туберкулеза, ревмокардит и язва желудка, когда тебя жалеют соседи и из жалости дают краюху хлеба, кружку молока и пару яиц. Тяжело вырасти в такой обстановке, вырваться из этой жизни, не спиться, не отчаяться, не озлобиться. Вот что действительно тяжело».
Сергей отпил глоток чаю и продолжил: «Тяжело, когда ты, похоронив деда и бабку и продав за билет в один конец свой дом, попадаешь в чужой большой город, где тебя никто не ждет. Живешь на вокзале, там же зубришь замасленный учебник, зарабатываешь лишь на чай с булкой, но при этом не перестаешь мечтать об учебе на математическом факультете и, наконец, с третьей попытки, поступаешь. А дальше? Дальше – счастье. Ты говоришь, что тебе не повезло с мужьями? Еще повезет, если не будешь наступать на те же грабли. Ругалась со строителями из-за цены на окна и кафель. Да, плюнь ты на это, разве это в жизни главное?
А вот что дети без отца – это действительно ужасно! Мне бог не дал детей, я был женат, жена ушла от меня — влюбилась в нашего соседа, психолога. Я сам этому нечаянно поспособствовал. Устроил им бизнес на дому, они и сблизились. Живут этажом ниже, в моей трехкомнатной квартире — я отдал ее им. А здесь я пока временно живу, в моей новой квартире идет ремонт.
Они меня долго обманывали, пока им самим не стало стыдно. А я, как и ты, все работал, зарабатывал деньги, ничего не замечая.
И я сейчас запустил себя, потерял интерес в жизни.
Но вдруг, два месяца назад, увидел на улице мальчишку лет пяти, бродяжку, грязного, голодного, больного и решил его усыновить. Процесс долгий, очень не просто оформить документы, пока лечим его в моей клинике, откармливаем; он маленький, дикий, но мне уже родной.
Я ведь стал очень богатым человеком, у меня все есть, деньги, квартиры, солидный бизнес.
А счастье пришло только, когда подобрал этого пацана.
Я, когда услышал твою историю, захотел и тебе помочь. Я не всем помогаю, к сожалению, не всем хочется помогать. Очень уж много сейчас корыстных людей.
Ладно, давай поговорим о том, что тебе надо делать».
Вика слушала Сергея, раскрыв рот.
«Первое и самое главное – здоровье дочери. Будем ее лечить, пока не поправится окончательно, потом отправим ее в киббуц, в Израиль, на трудотерапию. Она будет окружена нормальными здоровыми ребятами, будет работать, уставать, вся дурь уйдет из головы, заодно и английский язык подучит. Еще захочет в институт поступать, вот увидишь.
Второе. У тебя есть какие-нибудь деньги в «левых» банках? Забирай срочно завтра, плюнь на все проценты — банки эти со дня на день лопнут, это финансовые аферы. Собери все эти деньги и заплати досрочно, что сможешь, тем людям, которые дали тебе самые маленькие суммы. Они, в случае крайней необходимости, в другой раз, дадут тебе большие суммы и под более низкие проценты.
Третье. Дачу, которая треснула, продать не удастся, ее надо отдать в виде взятки, за что-то очень стоящее, надо подумать, какие представятся в дальнейшем возможности. Дареному коню в зубы не смотрят. Ремонт в квартире тоже заморозь, поживи пока так. Не так уж у тебя и плохо, жить можно.
Четвертое. «Дядю Ваню» Чехова помнишь? Помнишь. Работать надо, тетя Вика, работать. Вот тебе телефон моего приятеля, звони ему завтра утром, договаривайся о встрече, может, он тебе поможет.
Пятое. Вика, ты ведь много училась, защитила диссертацию, тебе надо работать по своей специальности, это в перспективе обязательно даст хороший результат.
Это тебе план до конца недели, завтра я улетаю в Ташкент, там сейчас мой главный бизнес.
Прилечу, посмотришь, что произойдет. Помни, ты — Виктория, а значит — победительница!
Ну-ка, держи нос «морковкой»! Все, уже поздно, дети тебя ждут. Поедем, я отвезу тебя домой».
На следующее утро Вика проснулась в шесть часов и в боевом настроении. Все теперь будет хорошо. Она подружится с умным и правильным Сергеем. Отогреет его, отмоет, откормит, отчистит, оденет в красивый костюм, они усыновят мальчика, будут жить во имя детей и когда-нибудь смогут полюбить друг друга. Поверить в эту идиллию было практически невозможно, но Вика уже представляла себя сильной и могучей победительницей. Она побежала в банк вытаскивать свои последние деньги, тяжело в душе переживая потерю процентов, на которые она так рассчитывала. И дальше она сделала так, как советовал ей Сергей: позвонила его другу, договорилась с ним о встрече на следующей неделе. Однако встреча, состоялась раньше.
В субботу Вике позвонил друг Сергея. «Вика, я счел необходимым вам позвонить. Уж очень хлопотал за вас Сергей. Я не знаю, какие у Вас с ним отношения. Но случилось ужасное горе, произошла трагедия. Сергей внезапно умер в Ташкенте. Похоже, что это криминальный случай. Скорее всего, его убрали конкуренты по его хлопковому бизнесу, подсыпав в самолете в воду какое-то сильно действующее вещество. Врачи пытались его спасти, но спасти не удалось». Наступила пауза. «Приходите, похороны — во вторник».
На столе, в вазе, еще по-прежнему стояли белые гвоздики, подаренные Сергеем. Теперь они воспринимались как «кладбищенские цветы».
«Вот и все», — тихо сказала сама себе Вика. — «О, господи, как же все в этой жизни хрупко… И что же мне дальше делать?..»

(продолжение следует)