Моей дочери,
благодаря которой
мне довелось пережить
самые светлые и торжественные
минуты моей жизни.

Градуация в Кембридже
(заметки импрессиониста)

Прошло ровно четыре года с того восторга в Гранчестере, которым я поделилась в одной из самых первых своих публикаций… Пролетели как один долгий день… Выдаются иногда среди размеренного, отлаженного бытия такие суетные, до краев наполненные дни, когда все бурлит, выплескивается за края, удивляет и пугает, когда жизнь поворачивает тебя, бьет от одного берега к другому, когда радости и невзгоды — лишь пороги, через которые несёт тебя бурный поток: нет времени погружаться в собственные ощущения, и переживания — не захлебнуться бы! Вот так я жила последние четыре года до самой Градуации дочери в этом октябре…
Поскольку все остальное ещё не отлилось, начну-ка я именно с этого слова, «градуация». (У меня оно ассоциируется с забытыми конфетами «грильяж в шоколаде»: сладко, с горчинкой, а главное — зубы пообломать можно!)
Итак, Градуация — это «раздача степеней», как утверждают словари. Но какая разница в послевкусиях этих слов!
В Кембридже степени не раздают, в них посвящают. Это действо сродни древнегреческому театру, это ритуал с более чем 800-летней историей, отработанный до мелочей и ничем и никем не нарушаемый, это церемония в самом высоком смысле этого слова, где каждый знает своё место и получает свои знаки отличия. А различия эти не только в крое и отделке мантий, но об этом чуть позже.
Когда все ошибки в диссертации исправлены, все необходимые изменения внесены и отправлены оппонентам, аспирант получает через свой колледж приглашение на торжество с длинным списком необходимых для этого формального события аксессуаров и строжайшим дресс-кодом: от новой мантии и капюшона до длины чёрной юбки и высоты каблуков черных туфель у девушек и цвета носков у юношей.
В день торжественной церемонии все участники направляются в свои колледжи, где им устраивают небольшой фуршет с шампанским и где проводится репетиция. Здесь же праэлекторы проверяют, правильно ли надета мантия, так ли закреплён капюшон.
И только затем процессией направляются в Senate House, где уже все готово к церемонии.
Известна кембриджская примета — в день градуации всегда идёт дождь. Не знаю, всегда ли, но в нашем случае примета оказалась верной. Дождь припустил сразу же, как только вышли из колледжа.
Сама процессия уже предполагает статусность: первыми идут те, кого посвящают в степень доктора, за ними -магистры и бакалавры. С собой ничего не брать. В руках ничего не держать. Что-то из документов можно спрятать в рукава-карманы мантии. Телефоны запрещены. Друзья и родственники не должны примыкать к процессии. Идут в отдалении , а лучше по другой стороне улицы, с цветами, новой мантией (её можно надеть только после посвящения), с вещами своих чад.
Дождь усиливался. Дочь, причесанная у парикмахера, идёт без зонта. И я нарушаю традицию! Перебегаю дорогу и сую открытый зонт ей в руки. Процессия останавливается. Я в ужасе замираю: известны случаи, когда аспирантов не допускали к Градуации и за меньшее, например, за носки не того цвета, а здесь такое грубое вмешательство! Стоим долго. Вдруг откуда-то появляются огромные бело-синие зонты и для участников шествия, и для сопровождающих. Вздыхаю с облегчением и исполняюсь благодарности.
К месту посвящения, к Сенатскому Дому (это рядом с Кингсом), идём Задами — да-да, именно так, с большой буквы: в Кембридже это географическое название.
От нашего родного девичьего колледжа Люси Кавендиш (далеко не самого престижного, но… Кембридж покроет все, сотрет все различия!) до места церемонии минут 10-15.

За это время я вспоминаю тот же путь солнечным жарким октябрьским днём четыре года назад. Лика облачилась в мантию по случаю получения карточки PhD — студента, которая орденом красовалась на её груди. Изнывала от жары, но одеяния не снимала. Новоявленная кембриджанка наслаждалась восторженным вниманием китайских и японских туристов, часто просивших сфотографироваться с ними.
Каким же наивным было наше тогдашнее счастье! Тогда мы ещё не знали, что таится в рукавах-карманах этой новенькой кембриджской мантии и что скрывает карточка-орден…
Давнее наше счастье было сродни ощущению чуда: ярким, многоцветным, волшебным, и потому несколько эфемерным. Теперешнее же — выстраданным, заслуженным, завоёванным, неотъемлемым. Мы знаем цену ему. Но все же я и сегодня чувствую себя в сказке.
К Сенатскому дому идём хорошо знакомой дорогой. Шуршит по зонту дождь, шуршат под ногами желтые листья. С моста Garret Hostel открывается величественный вид: миражами сквозь дождь и туман над рекой Кем высятся во всем своём великолепии Тринити и Кингс колледжи. Не марево ли это? Не смоется ли этим нескончаемым потоком?
Ныряем в кривенькую, узенькую улочку, бережёмся вездесущих велосипедистов, уворачиваемся от брызг, и эти пустяковые хлопоты возвращают мне чувство реальности.
Возле Сенатского дома веселая толчея, гомон, восклицания, смех; цепляются и падают зонты. Не все смогут попасть на церемонию (участникам выдаётся три билета), но каждый может подойти, поздравить, обнять.
Галереями проходим к заветным вратам и оказываемся в зале. Ничего поражающего воображение: небольшой, со строгой, подчёркнуто скромной, даже аскетичной отделкой, в отличие от пышного убранства залов большинства колледжей. Простые скамьи ярусами, небольшой балкончик под высоким потолком, деревянные резные перила которого уже облеплены зрителями. Из «архитектурных излишеств» лишь огромное, обитое алым бархатом золоченое кресло.
На наше счастье, на передней скамье осталось несколько мест. И только теперь я вижу, что виновники торжества уже выстроены рядами в три колонны. Замечаю наконец и свою дочь — она давно уже машет нам рукой из центральной группы.
Но вот закрываются массивные двери. Гул стихает. В центр зала из незаметного бокового входа, как из кулисы, торжественно выходит церемониймейстер, театрально бьет жезлом в каменный пол и провозглашает начало церемонии, выкликает имена профессоров-распорядителей и после выразительной паузы с придыханием от почтения произносит имя председателя:
Профессор Дама (Dame) Джейн Томас!
На Даме Джейн алое с белым мехом облачение. Несмотря на ее хрупкость, мягкую улыбку, что-то царственное в ней чувствуется. Сознание причастности чуть ли не тысячелетней традиции?
Возможно, так же замирая от трепета, в рядах участников стоял 351 год назад Исаак Ньютон, ожидая посвящения в степень бакалавра? А позже и сам председательствовал, благословляя не слишком любивших его школяров?
Дама покойно опускается в кресло, которое теперь уже уместнее называть троном.
Рядом с ней профессора-распорядители выглядят нарочито небрежно: немного всклоченные волосы под шапочкой, отрешенные от всего мирского лица с затаенной усмешкой.
Снова удар жезла в каменные плиты, и приглашается первый колледж. Вся церемония проходит на латыни.
Небольшая группа отделяется от центральных рядов и приближается к подиуму с троном в сопровождении праэлектора. Встают полукругом. Праэлектор протягивает руку, и (о, изощренная статусность!) посвящающиеся в доктора накрывают руку всей ладонью, а бакалавры и магистры имеют право подержаться… за один профессорский палец.
Каждого поочерёдно представляют Даме, после чего «причащающийся» делает несколько шагов к трону, преклоняет колени на приготовленную бархатную подушечку, молитвенно складывает руки. Дама берет руки в свои и даёт благословение на служение Науке и Отечеству.
У меня мороз по коже и слезы на глазах. Я обвожу взглядом зал и, как в зеркале, угадываю те же чувства радости, гордости, торжества у всех зрителей. Да зрителей ли? Или таких же участников? Разве великолепие этой церемонии не было гимном всем тем, кто был рядом, подставлял плечо, успокаивал, внушал уверенность, переживал те же страхи, делил радости, кто был первым восторженным читателем первой статьи, в которой ни полслова не понимал?
А церемония все длится. Праэлекторы все так же заботливо поправляют мантию встающим на колени, чтобы, поднимаясь, они не наступили на её край и не упали. Вот уже и правая, последняя, колонна смещается в центр.
Наконец, церемониймейстер бьет жезлом, провозглашая окончание торжества, распахиваются резные двери, и мы выходим во двор Сенатского дома. Дочь с обрамлённым уже дипломом ждёт нас на ступенях.
Дождь прекратился.
Старинный город не унесло потоками. Все так же высится часовня Королевского колледжа, и по-прежнему поражает готической четкостью силуэт церкви Св. Марии, снуёт по узким улочкам студенческая братия…
Кембридж! Да святится имя Твоё и ныне присно и вовеки веков! Аминь!