Будучи  в этом году в горах, я не ограничивался катанием с гор и дружескими посиделками. Две недели в горах – это чудесная и редкая возможность погрузиться в серьезного автора из числа тех, кого ты себе уже давно наметил, но все как-то не удосуживался начать.

В позапрошлом году в Ла Плани я провел отпуск в компании Тома Стоппарда, прочитав его толстенный «Берег утопии», в этом году в Менуире – в компании Джона Рёскина, прочитавшего мне свои «Лекции об искусстве».

Серьезных авторов я всегда читаю с карандашом в руке – отмечаю понравившиеся  мне мысли или даже просто удачные выражения. Иногда у меня даже появляется время, чтобы перенести эти «подчеркивания» на компьютер, и так появляются «цитатники» для рубрики «Не одни мы такие умные». Ранее я уже публиковал на блоге некоторые из этих сборников – цитаты из Муратова, Улицкой, Рильке…

Но хороший, умный писатель действует на меня и другим образом – каталитически. Начинаю его читать, и собственная творческая энергия начинает бурлить во мне – рука сама «тянется к перу, перо к бумаге». Это может быть сродни тому, что говорит автор, но чаще это что-то свое, ранее думанное-передуманное, в силу непонятных или понятных ассоциаций всплывающее из глубины памяти и души и просящееся на бумагу.

Вот так и в этот раз с Рёскиным. Я нашел у него много мыслей, так или иначе пересекающихся с моими, и мне было бы жаль не изложить их, особенно с подкреплением авторитета «самого Рёскина», человека и искусствоведа, которого я вслед за нашим А.Кулагиным я не просто уважаю, а очень уважаю.

Мысли наши, что идут в унисон с мыслями великих и тем самым подкрепляются и освящаются  ими, становятся нам особенно значительны и близки, а то и вовсе превращаются  в  устойчивые убеждения. Это прочный материал, а потому и особенно ценный в деле возведения той «горы», что с годами растет в нашей душе и в нашем сердце.

Желающим предлагаю ознакомится ниже с мыслями, рожденными во мне в процессе чтения «Лекций об искусстве» пера Дж.Рёскина. Не все они, как всегда, бесспорны, но что уж родилось, то родилось. Иные заблуждения в долгосрочной перспективе поважнее аксиом и прочих бесспорных истин оказаться могут…

 

ЧИТАЯ ДЖОНА РЁСКИНА

  1. 1. Совершенно правильно поступает Дж.Рёскин, когда подразделяет искусство на категории и  выделяет возвышенное искусство в отдельный род искусства, в особую категорию. Это единственная возможность выйти из того заколдованного круга, который очертил наш А.Кулагин, договорившись до  того, что в итоге что ни возьми, все – является искусством…

Да, при желании, конечно, можно и так сказать, но никто не вправе отказать мне, наряду с Дж.Рёскиным и, наверное, другими серьезными критиками,  в желании это понимаемое в широком смысле искусство поделить на искусства различного рода – от низкого до возвышенного.

Как просто, в очередной раз, открывался ларчик! Черт ловко расставляет свои сети, но каждый раз Провидение вручает ищущему и алчущему на удивление простое средство, чтобы эти сети разрушить или обойти.

Кроме этого, Дж.Рёскин подразделяет искусство на различные периоды в зависимости от времени и стадии его, искусства, развития. Так, декоративное искусство он относит к ранним формам развития и не стесняется сказать, что особо преуспели и продолжают преуспевать в нем народы полуварварские и полудикие. Это искусство символа, символ же достаточно глубок – архетипичен, из чего вовсе не следует, что это та глубина, к которой следует стремиться автору цивилизованному и современному. Для него это будет возвратом к давно пройденному этапу – едва ли не полуварварскому состоянию.

А тем временем именно этим путем пошли художники-авангардисты конца 19-го – начала 20-го веков, восторженно воспринявшие примитивное искусство народов Африки и Востока и взявшие его на вооружение в своем творчестве. Отсюда было уже буквально два шага до абстракции, которая тоже являет собой набор определенных символов. Но символов уже не архетипичных, не тех, что закрепились памяти людей, а новых и притом чисто субъективного характера, то есть явившихся предметом мысли и чувства самого художника. Не удивительно поэтому, что символы эти, без дополнительных разъяснений стороны художника, не могут быть восприняты и поняты до конца, а то и вовсе, зрителями. Отсюда и, в лучшем случае, теоретические труды Кандинского и Малевича как попытка вербально, то есть средствами выражения иной природы пояснить свои художественные образы. В худшем же случае зритель попросту игнорируется художником: «Пусть, мол, сам доходит до моих экспрессивно-эмоциональных выводов и умозаключений!» При этом символы, как правило, извлекаются на свет божий из глубоко личного прошлого художника, со дна его сугубо индивидуальной интеллектуальной и эмоциональной памяти. Не исключено, что иной раз он и сам не в состоянии объяснить их изначального смысла и исконного значения. Но ему, наверное, этого и не надо; напротив, чем таинственнее и непонятнее значение символа, тем более глубокомысленным и многозначительным он кажется.   Это задача, не имеющая решения, но мало кто об этом догадывается. Мы ищем у художника откровений, пророчеств и не верим, что их попросту может и не быть у тех, кого искусствоведческая наука и критика возвели на пьедестал.

 

  1. 2. «Откровения» говоришь?» — с иронией отзывается Алла на одно из моих заявлений. – «Откровения» говорю!» — с вызовом подтверждаю я, спеша развеять любые сомнения в том, что поторопился или не совсем точно высказал свою мысль. И добавляю – «В самом что ни на есть метафизическом смысле этого слова».

Мы все закоснели в материалистическом мировоззрении, мы прониклись им до глубины сознания и даже не подозреваем, насколько далеко ушли от небес и вросли в нашу грешную землю. Это делает нас неповоротливыми и близорукими, это до крайности сужает нам горизонты и заставляет нас узко мыслить и чувствовать.

Достаточно взять работу, не скажу любого, а впрочем – да, любого автора 19-го века (хоть бы и того же Дж.Рёскина), когда люди еще глубоко и естественно верили в Бога, чтобы увидеть разницу между ними и нами – насколько глубоко и органично они воспринимали все окружающее и насколько мы стали механистичны и догматичны. Мы живем лишь стереотипами, внушенными нам с детства; мы не можем мыслить оригинально и нестандартно. Нам нужно этому заново учиться. И писатели, и авторы 19-го и предшествующих веков в этом нам большие учителя, а их работы — несомненное подспорье.

  1. 3. В соответствие  со сложившимися в 20-м веке стереотипами, Дж. Рёскина, несомненно, следовало бы  назвать «расистом». Он до небес превозносит англосаксонскую расу и оправдывает ее право на управление делами в мире и на господство над другими народами, в первую очередь народами из колониальных владений Великобритании. Он также решительно делит ту же английскую нацию на» элиту» и на «чернь», оставляя за первой несомненное право на господство. Освящая это право вековыми традициями и не оставляя людям неблагородным никакого шанса: Качества, не воспитанные веками, — утверждает он, — невозможно приобрести сразу и вдруг – за одно-два поколения, даже благодаря образованию. Чернь, даже образованная, все равно останется чернью.
  1. 4. Опасение Дж.Рёскина в другом – что благородство, накопленное веками, может растаять и исчезнуть в одночасье. Сохранением и умножением этого национального достояния – вот чем озабочен Дж.Рёскин в первую очередь. Удастся это сделать, и «локомотив» — национальная элита — рано или поздно вытащит из грязи и остальную часть нации, и Англия будет править миром. Не удастся, и национальное достояние – благородство и честь, воспитание и образованность, культура и нравственность – все это будет пущено по ветру, и Англия увязнет во всеобщем болоте.

Ну что же, с этим трудно не согласиться, сколь ни обидно за собственную нацию и страну, по классификации Дж.Рёскина, явно относящимся к «полуварварским и полудиким»…

  1. 5. Пример Дж.Рёскина – это ярчайший пример того, что искусство есть производное от общего мировоззрения, но производное такого свойства, что способно и само оказывать прямое и мощное влияние на это самое общее мировоззрение. Не обладая общим мировоззрением или,  точнее, обладая мировоззрением, зиждящимся на том соображении, что любое мировоззрение имеет право на существование и что все мировоззрения в одинаковой мере верны и правомерны, кроме, быть может, уж самых человеконенавистнических, трудно чего бы то ни было достичь и в чем бы то ни было усовершенствоваться. Это явный путь к прозябанию и деградации. Нет ничего вреднее такого упаднического и пораженческого «мировоззрения»!
  1. 6. Не публику нужно ругать и порицать за ее низкие и распущенные нравы, а тех «пастырей», которым предопределено вести за собой и просвещать паству, но которые на деле сами идут на поводу у низких и распущенных нравов публики и вместо того, чтобы исправлять, в еще большей мере усугубляют и развращают их. Во избежание недоразумений и неверных интерпретаций: под «пастырями» я имею в виду культурную элиту  — деятелей науки и искусства.
  1. 7. Чего-то добившись в жизни и кем-то став, мы даже представить себе не можем, не говоря уже о том, чтобы допустить, чтобы нам кто-то указывал или в чем-то нас поучал. Ни из близких, ни из дальних нам, во времени  или пространстве, людей. А зря! Такое положение вещей имеет лишь одну положительную сторону: оно дает нам право прозябать в собственном невежестве и самоуверенности и при этом быть довольными, а то и счастливыми.
  1. 8. Концепция так называемой «мультикультуры» не достигла ни одной из ожидаемых целей и не решила ни одной из поставленных перед нею задач. Она не привела ни к слиянию или взаимному обогащению культур – как правило, культур низких и высоких, ни к росту и развитию культур низких. Она привела лишь к опрощению и увяданию культур высоких, которые оказались лишены возможности к дальнейшему развитию, развитию, возможному в случае их обращения к другим источникам и к иным образцам. Или даже захоти они развиваться из своих собственных корней и собственных соков.
  1. 9. Вслед за Дж.Рёскиным с удовольствием повторяю следующее. Ко всему, что я пишу и говорю на страницах блога «вы должны относиться просто как к рассуждениям, хотя – и вы должны были это заметить, — по некоторым моментам я имею прочные убеждения. И есть то, что я знаю безусловно и что мне очень бы хотелось внушить своим читателям, особенно молодым, только вступающим в жизнь. Главная радость и сила жизни – в благоговении; в благоговении перед всем чистым и светлым в вашей собственной  юности, перед всем верным и испытанным в зрелости другими, перед всем, что есть прекрасного среди живущих, великого среди умерших и чудесного среди бессмертных Сил».
  1. 10. Искусство, по Дж.Рёскину,  – «не коротание досуга и не приятное развлечение». Цель искусства, добавлю от себя, сродни цели религии – это поддержка и возвышение жизни. Идея искусства, по Дж.Рёскину, насколько я ее понял, это не воспевание  и не иллюстрация различных образов и идей, а поиск высшего начала в окружающем нас мире.  Искусство же — это свидетельство о Боге на основании того, что мы видим и находим в окружающем нас мире: в самом человеке, в его деяниях, в природе и даже в отдельных вещах. Благоговение это чувство, испытываемое человеком при нахождении в предметах и явлениях окружающего нас мира прекрасного и благородного – этих искорок, как я их назвал, Божьих, этих отсветов и отблесков Горнего мира. При жизни мы не можем войти в него, мы не можем вполне приобщиться этого света, но мы должны, мы обязаны улавливать его отдельные  проявления, его лучи. Мы должны, мы просто обязаны это делать и к этому стремиться. Абсолютный идеал недостижим, но это не значит, что мы не можем и не должны стараться к нему приблизиться. В этом смысле искусство – это ориентир и путь к Свету, и надо постараться как можно дальше пройти по этому пути.
  1. 11. Указанным выше характеристикам отвечает только Высокое искусство, но есть, как сказано выше, и другое искусство или, я бы сказал, другие виды искусства – искусства с маленькой и с очень маленькой буквы. Это в первую очередь искусство для досуга и развлечения и искусство для потрафления нашим низким помыслам, устремлениям и  привычкам. Это суррогатные виды искусства, придуманные человеком в обоснование своего нежелания идти по пути Света и обоснования своей лени, своей косности и своей пошлости.
  1. 12. Религия есть не что иное, как осознание собственного несовершенства и ограниченности, а также – наличия Высшего Идеала или Абсолюта, которые действительно совершенны и лишены каких бы то ни было ограничений. Религиозная практика в этом смысле – это не что иное, как стремление к совершенству, как попытка не достичь, — что невозможно, — но максимально приблизиться к этому Идеалу.

Я думаю, к пониманию этого пришел в конечном итоге и Гоголь, в какой-то момент радикально пересмотревший свои взгляды, отказавшийся от своих прежних работ и навлекший этим на себя гнев Белинского и других демократов. Предшествовавший  этому поворотному моменту жизненный и творческий путь Гоголя был целиком и полностью посвящен бичеванию недостатков современного ему общества с целью наставления его, общества, на путь  истинный, на исправление общества, на искоренение недостатков и привитие  нравственных ценностей, то есть Гоголь верил в осуществимость социальных преобразований, и талант его был направлен на приближение этих преобразований. Но что-то произошло, и Гоголь развернулся в своем сознании на 180 градусов.

Он осознал утопичность своей идеи социального преобразования общества и встал на путь собственного нравственного очищения и совершенствования. Через себя и через свой собственный опыт  решил он явить тому же обществу пример. А скорее всего к этому времени он уже и не мыслил социальными категориями. Он решительно понял, что должен духовно развиваться и совершенствоваться сам. Для него это стало внутренней потребностью, и с этого момента никакие внешние силы, даже такие как Белинский, не могли столкнуть его с того пути, который представлялся ему единственно правильным.

Это наивысший уровень понимания своей жизненной цели и своего предназначения. Ты не винишь среду и других людей в невозможности чего-то в этой жизни достичь, в том числе и с целью самому стать вывше. Нет, ты осознаешь свое собственное несовершенство и стремишься к его минимизации. И именно это ведет к тому, что ты становишься выше, а не то ложное чувство самовозвышения, когда ты принижаешь само общество и других людей.

Белинский и иже с ним этого не поняли и продолжали расти в собственных глазах, критикуя общество и его отдельных представителей, теперь уже включая и своего бывшего соратника –  Гоголя.

Белинский не понял Гоголя, а вот Гоголь понял…

Социальные задачи неразрешимы, социальная справедливость неосуществима, всеобщее счастье недостижимо. Задача человеческой жизни  исключительно индивидуальна, и каждый решает ее для себя сам. Кто-то через других, кто-то через самого себя. С учетом начальной максимы  правилен этот второй вариант.

 

  1. 13. Каждый человек совершенен и способен добиться максимума. Но для этого ему нужно все свои силы и средства направить не вовне, а внутрь себя, не на общество и не на других людей, а на себя самого.
  1. 14. Представление о Боге должно быть, но не более и не менее того, что оно есть в душе человека. Художник не должен изображать духовные силы, а зритель им верить. В противном случае идет прямое опошление идеи Верховного Существа, как это, собственно говоря, уже и произошло. Разве не представляется нам с ранних лет «Боженька» в образе доброго старичка на облачке? «Спасибо» Жану Эффелю и иже с ним! Возможно, нечто подобное предчувствовалось уже во время Дж.Рёскина, который упорно стремится не употреблять имя «Бог», а старается прибегать к другим эпитетам, таким как «Дух», «Духовное, или Верховное существо» и т.д.. Неспроста, наверное, у древних евреев имя Бога было под строжайшим запретом.

Я бы пошел даже еще дальше и сделал все, чтобы даже в помыслах наших мы апеллировали не к Богу, а в лучшем случае – к «Магомету» — к посреднику или посредникам  между нами и Высшей Силой. Кто мы такие, чтобы говорить или  даже мысленно обращаться  к Ней напрямую? Какое мы имеем право, особенно в нашем нынешнем состоянии? Мы должны сначала вырасти до такого права, подняться до него, а уж затем… Да и «затем» тоже должны подумать и, возможно, — отказаться. Под ростом я понимаю рост культурный и рост духовный. И в этом только искусство и только религия являются нам подспорьем. Но только не наука. Наука – это гордыня. Наука только сбила нас с пути истинного, с пути, который, в частности, предначертывал нам Дж.Рёскин.  Наука -это тот Великий Инквизитор, который дал нам кусок хлеба и рассказал нам пару баек, уведя тем самым от Бога и от духовного бытования.

Но вернемся к Дж.Рёскину. Вот почему он был против «реального» вторжения в сферу Высших Сил, «реального» Их изображения. Нет, только через символичное, только через опосредованное изображение, только через аллюзии, намеки, символы и аллегории!..

 

  1. 15. В душе каждого, несомненно, живет идея Бога как некоей объективной силы, что послужила всему началом и, безусловно, властвует надо всем в мире. И нужно быть полным тупицей или заклятым гордецом и завзятым упрямцем, чтобы этого не понимать и это отрицать. В этом смысле мы все – верующие. Но идея Бога и веры опошлена и низведена до бытового уровня нашими  попытками представить Бога своим жалким умом и жалким воображением. От чего нас как раз и предупреждает Дж.Рёскин. Не следует, ни в коем случае не следует «олицетворять» Бога и низводить Его до нашего жалкого понимания и восприятия. Ибо… Ибо Бог – это идея в самом чистом и самом нетронутом виде. Идея, которую нельзя ни назвать, ни увидеть, ни тем более познать. Да и в смысле даже представления – лучше даже и не представлять вовсе. Все это, малейшая даже попытка этого способно повредить…  нет, самой идее, конечно же, это не  повредит, как не повредит  вершине Монблана наше мнение о нем, но это повредит нам самим, не возвышая, а лишь опуская нас даже ниже того уровня, на котором мы находимся…

 

  1. 16. Наука по своему образу и подобию изменила наш мир и наше представление о нем. На основании своих законов и представлений о мире она, наука,  а следом за ней и мы сами стали искать доказательств существованию Бога. Фактов, артефактов, логических доказательств… Глупее ничего не придумаешь! Как будто сам мир, в целом и в каждой своей частице, как будто бы наше внутреннее  чувство, чувство интуиции, вызвавшее к жизни средствами искусства образ второго мира, второй реальности – не есть достаточное свидетельство того, что, что Бог есть и что Он управляет миром и нами, вдохновляя нас на великие дела, важнейшим и величайшим из которых является создание этой второй или вторичной реальности – искусства.

 

  1. 17. «Искажение нравственной природы» — хорошо сказано!

 

  1. 18. Как хорошо бы было прочитать умного автора, хотя бы того же Дж.Рёскина, и разом перенять всю его мудрость, все его знания и весь опыт! «Хорошо бы» – да, но, к сожалению, невозможно. Ибо речь и писания мудреца – это концентрированная суть его жизненного и научного опыта. Это вершина, зиждящаяся на прочном и массивном основании, которое не соответствует тому, что имеешь и творишь для себя ты. И плюс ко всему у тебя уже имеются  зачатки собственной вершины. У каждого в жизни своя «гора», и вместо «своей горы» невозможно воздвигнуть чужую. Твое естество первым же возмутится против такой попытки.

Поэтому от каждого мудреца ты должен взять лишь то и лишь столько, что и насколько, а также поскольку  совпадает и сочетается  с тем, что ты уже построил в своей душе и в своей голове.

Не переживай. Пусть это будет не так много, но зато идеально впишется в твое собственное произведение – укрепит и гармонизирует его. Остальное найдешь у других. В жизни и в истории много умных людей. Да и башня твоя, она не строится разом; в ней, как в хорошем и ладном доме необходимо, чтобы все устоялось и осело. В этом залог ее прочности и долговечности. А также надежности.

  1. 19. Можно, конечно, сказать, что Дж.Рёскин писал и читал свои лекции сто с лишним лет назад и в  условиях иного мира и что лекции его поэтому безнадежно устарели… Сказать вообще всегда все что угодно можно… Но, по мне, они актуальны как никогда, и в компании Дж.Рёскина я ничуточки  не боюсь прослыть отсталым человеком…

 

  1. 20. Лишний раз убеждаюсь я в том, что нам в наших спорах и в наших разговорах на блоге следует почаще прибегать к власти авторитета. В принципе мы все равны и поэтому все в равной степени имеем право доверять, а чаще не доверять сказанному друг другу. Более того, чем лучше что-то сказано одним, тем больше искушение у другого возразить ему. Нам трудно уступить друг другу. В уступке и согласии мы не совсем справедливо видим как бы принижение самих себя.

В этих условиях, дабы не прекращалась наша совместная дорога к истине, как никогда полезна сила авторитета, который и скажет правильнее и яснее, и с которым не особо хочется спорить. Это тем более верно, и тем более действенно, когда один из собеседников уже приводит в пример того, кто, по его мнению, является авторитетом.

Вот, например, Левон привел в качестве своеобразного аргумента комикс пера некоего Манары, являющегося, по мнению Левона,  авторитетом. Пример эволюции в различные исторические эпохи чувства плотской — язык не поворачивается сказать — любви. Кончилось все небольшим, локального масштаба скандалом. Некоторые, в частности, и я сам излили по этому поводу известное количество желчи. Не более того.

Правильнее бы было, — и я это делаю сейчас, — противопоставить эволюционной лестнице Манары «лестницу» Дж.Рёскина – историческую лестницу отношения полов «от Рёскина» — «Чтобы уяснить для себя природу нравственной силы воображения, просто сравните отношения полов, начиная с самых низших форм, моли и моллюска, и через творения высших классов, у которых существует подобие  семьи и ее законов, дойдя до любви чистых женщин и мужчин, наконец, до идеальной любви, вдохновлявшей рыцарство. Параллельно этой огромной восходящей лестнице идет возрастание способности воображения, которая возвышает и расширяет власть страсти, пока, наконец, у вершины не превращается в оплот терпения, в хранителя чести и в достойное совершеннейшее свойство».

Последний абзац, кстати, можно было бы в полной мере отнести и к нашему давнишнему спору с Аллой по поводу «Века невинности» Мартина Скорсезе.

Воображение Манары плоское и одномерное, оно опускается до уровня самого низкого и самого примитивного человека. Воображение Дж.Рёскина – высоко и благородно, оно возвышает человека.