Загадка cтарой открытки.

Часть 1
C незапамятных времен в нашем семейном архиве лежит старая фотооткрытка. На картинке изображены река Москва, Андреевский монастырь, Андреевский мост окружной железной дороги и будущая Андреевская набережная.

Время производства самой открытки определить довольно легко. Издательство мещанина Ильи Евграфовича Селина (на обратной стороне упоминание о месте изготовления) печатало фотографические карточки в ограниченный период – с 1901 по 1915 годы. Андреевский мост построен в 1905-1907 годах. Стало быть на картинке временной промежуток с 1907 по 1915 годы. Мои дед, бабушка и мама (меня еще не было и в далекой перспективе) заселились в Андреевский монастырь приблизительно через 40 лет — в 1947 году. Единственного окна нашей будущей квартиры не видно – оно выходит во двор. Зато виды окна моих многочисленных школьных друзей. С правой стороны монастыря так называемый Банный двор. Дальше склон Воробьевых гор, с которого когда-то я катался на лыжах и санках. C левой стороны картинки – нынешняя Лужнецкая набережная, по которой в далеком будущем молодой Ося Вольфсон будет ездить на занятия фигурным катанием, а сзади – будущий стадион Лужники. Дальше за Андреевским мостом Нескучный сад и там где-то совсем уж вдалеке место, где будет наша школа.
Мне всегда нравилась композиция картинки – весьма органично смотрится маленький черный человек в шляпе, стоящий на подмостках у реки и разделяющий пространство пополам. Есть в его фигуре какая-то грусть и в то же время уравновешенность и спокойствие.
На обратной стороне карточки трогательное послание – “Аня, удивляюсь твоему молчанию или письма мои не доходят. Я так часто пишу, а ты мне ни-ни. Ваня.” Я не могу соотнести ни Ваню, ни Аню с кем либо из моих родственников, так что совершенно непонятно как открытка попала в наш дом.
Рассматривая карточку, я часто думал о судьбе этого бедолаги Вани, который находится в вечном ожидании ответа от своей беспечной возлюбленной и ассоциировал его с грустным черным человечком, стоящем на берегу реки и смотрящим на мою будущую обитель.

История с открыткой имела неожиданное продолжение, но об этом во второй части.
Часть 2
Открытка лежала долгие годы у меня в столе до тех пор, пока благодаря странному и удивительному стечению обстоятельств обнаружились некоторые новые сведения о несчастном Ване. Несколько лет назад в одном из букинистических магазинов Москвы я наткнулся на небольшую серию карточек и с удивлением обнаружил, что это те открытки, которые мой Ваня высылал своей Ане в течение нескольких лет. Серию, я конечно, сразу же приобрел.

Про Ваню, правда, удалось выяснить не очень много. На некоторых открытках указано время – 1915-1916 годы, так что здесь я угадал. Ровно 100 лет назад. А вот Аня оказалась не возлюбленной, а сестрицей, при этом такой же скупой на ответные письма, какой могла бы быть предполагаемая возлюбленная. Полное имя Вани – Иван Антонович Макас (на открытках видно факсимиле). Одно послание напечатано на машинке, остальные рукописные. Выяснилось, что письма писались из Москвы, а вот куда – неизвестно.
На фотографии – вид Андреевского монастыря во время моего там проживания, то есть через 50 лет после написания открыток и за 50 лет до сегодняшнего дня.

Рассказ нужно заканчивать какими-то итоговыми размышлениями о бренности бытия и пр., но я предоставляю сделать это читателям Каунтерпойнта

Часть 3
Часть 3-я, незапланированная.

В начале десятых годов далекого прошлого века на излучине Москвы-реки близ Андреевского монастыря почти каждый осенний день можно было видеть одетого в черное человека в шляпе. Человек этот был небольшого росту и обыкновенно стоял на подмостках и всматривался в середину бегущих вод, как будто желая там что-то увидеть, одному ему ведомое. Картину эту можно было наблюдать несколько месяцев, а потом маленький человек исчез и уж больше никогда в этих местах не появлялся. Как выяснилось много лет спустя, человека этого звали Гаврила Герасимович, а появление его в этих местах было связано с рассказами его матери Татьяны, которая на смертном одре поведала Гавриле, что настоящим его отцом был дворник Герасим, служивший 40 годами ранее вместе с Татьяной в сером доме с колоннами на окраине Москвы. Проводив матушку в последний путь Гаврила отправился на поиски отца, обходя одну за другой деревни Московской губернии. Безнадежные поиски длились несколько лет, но однажды случилось чудо, и он нашел в одной из деревенек близ Спасского-Лутовинова здоровенного старика двенадцати вершков ростом, который, вглядевшись, признал в нем сына. Старик рассказал Гавриле о своей жизни после отъезда Татьяны, он знал, что у него будет сын и часто думал об этом. В завершении своих воспоминаний Герасим поведал о печальной истории, случившейся с ним и завещал сыну посетить это место. Сказавши последнее слово, старик вздохнул и помер. Проводив батюшку в последний путь Гаврила отправился в столицу и, вспоминая рассказ отца ( «… повернул я, Гаврюша, от Крымского брода, дошел до одного места, где стояли две лодочки с веслами, а потом греб и греб противу течения, пока домики с церквой не показались…) определил место и долго стоял на подмостках, всматриваясь в темные воды реки. Пришел он сюда и на следующий день, и через неделю, и всю скверную дождливую осень он провел в этих местах. Колокольный звон в монастыре встречал его по утрам и провожал вечерами. А потом наступила зима, воды покрылись льдом и тяжелые думы покинули его. Случайный фотограф запечатлел однажды этого человека на берегу Москвы-реки и это единственное воспоминание о том, что когда-то случилось.