И еще из дачных находок.
Пушкин, он, как и Нескучный Сад, у каждого свой. Мой Пушкин начался в 1960 году, когда отец подарил маме толстенный энциклопедического размера серый том, который стал на некоторое время моей любимой книгой. Помню, как хорошо было притаскивать тяжеленную книгу в свой уголок, листать страницы с таинственными письменами (читать поначалу еще не умел), рассматривать затейливые иллюстрации Фаворского (иногда красивые, иногда страшные). Cтрашно было к примеру рассматривать картинку с дьявольским деревом, ветви которого, казалось, сделаны из змей, еще страшная картинка была с человеком, целившемся пистолетом в невинную старушку. Мне все казалось, что это была моя бабушка. Мало-помалу научился читать. Любимым стихотворением стал все тот же Анчар («…а Царь тем ядом напитал свои послушливые стрелы и с ними гибель разослал соседям в чуждые пределы»). Очень было страшно, даже и сейчас не по себе становится. «Пиковую даму» вроде бы тоже в те годы прочитал, но мало что понял. Единственно то, что старушка оказалась не так и невинна и характером от моей бабушки явно отличалась.
Свои впечатления о других стихах из этого тома не помню, только иллюстрации остались в памяти.А у вас какой Пушкин?
Мой Пушкин .
По-настоящему я ощутила Пушкина как моего довольно поздно, в возрасте 10-11 лет, в пятом классе. Нет, до этого были «Сказки Пушкина» и «Барышня-крестьянка», возможно, и другие повести, но до того события Пушкин был одним из авторов, о которых я и не задумывалась…
В пятом классе к нам пришла Валентина Валентиновна Кирасова (Тин — Тинна) преподавать литературы.
Однажды она провела конкурс на лучшее сочинение, что-то о природе, и выбрать победителя должен был класс. Была определена и награда: билет в театр на спектакль «Пушкин» или «Смерть Пушкина», сейчас плохо помню.
Билет достался мне. Театр был моим вторым восторгом. Кроме того, я оказалась в группе восьмиклассников, что само по себе придавало еще большую значимость событию. Но все мое детское тщеславие было забыто, как только поднялся занавес. Все! Дальше я уже помню только спектакль! Пушкина играл Якут.
(Позже узнала, что впервые спектакль вышел в 49 году, а через год был запрещен. Великолепный и пронзительный Якут оказался недостоин роли великого русского поэта. Спектакль вернулся на сцену театра Ермоловой после 1953 года. Якут выходил в этой роли 840 раз).
После спектакля рыдала не стесняясь старшеклассников, понимая, что репутация моя будет подмочена, но остановиться не могла.
Стоит ли говорить, что после этого началось запойное чтение пушкинских произведений. Жутко было не только после полюбившегося сразу и навсегда «Анчара», но и после «Медного всадника».
Где-то сразу после этого появилась у нас статуэтка Юный Пушкин, купленная мне родителями после красочного моего рассказа о спектакле….
Потом были книги Тынянова, «Пушкин», «Кюхля», позже Пушкин в портретах, рисунках и автографах.
У меня нет слов. Алла Вы — лучшая. И пусть простит меня за это начало отклика-реплая Андрей, который так тонко поднял для нас тему Пушкина. До сих пор у меня — не удивляйтесь, дорогие, — ощущения Пушкина, как близкого сердцу творца, не было. Видимо, сказывалось механистическое преподавание литературы в школе, а потом уже некогда было возвращаться к упущенному — жизнь брала свое. Сейчас ваши чувства передались и мне. Таким образом, Пушкин приходит порой к нам в чрезвычайно зрелом возрасте через восприятие духовно близких друзей-ровесников. Спасибо вам за это большое.
Всеволода (по-моему) Якута я узнал, благодаря маме. Она была заядлый театрал и обратила мое внимание на этого очень характерного актера. Не знал, правда, что он играл в Театре им. Ермоловой, который казался мне несколько непонятным и чужим. Кажется, побывал я в нем в первый раз уже при режиссере Владимире Андрееве.
Благодаря маме я узнал и про Театр транспорта (театр им. Гоголя, теперешний Гоголь-центр), где играл блестящий актер Виктор Хохряков, к которому из-за роли шпиона в в фильме «Судьба барабанщика» приклеился ярлык «антигероя».
Такой же судьбы был и великий Борис Бабочкин, который, конечно же, не был только «Чапаевым». Он был прекрасен в классическом репертуаре Малого театра.
Спасибо, друзья еще раз. Это очень приятные и волнующие воспоминания.
А следующей темой воспоминаний должен стать театр нашего детства. Какая благодатная тема: «Пушкин и театр» или просто «Мой театр».
Маленькое воспоминание к этому. Я сижу с бабушкой в Большом театре в партере на дневном представлении. Мне лет семь. Идет концерт учащихся и выпускников Московского хореографического училища. Как мы на него попали…не знаю. На мне болгарская сувенирная шелковая рубашечка с национальной вышивкой-орнаментом. Папа привез ее из командировки мне в подарок. Очень красивая и я как-то долго ее носил и даже однажды изображал в ней украинского мальчика на новогоднем вечере. Антракт. Мы с Бабушкой (это Большой театр) остаемся сидеть в зале. Она вдруг из своей театральной сумочки достает сверток из кальки, а вместе с ним бутерброд…: котлета на кусочке белого хлеба. Аромат от нее исходит просто обалденный. И такой упитанный внучек аккуратно, не соря, правда, хлебными и мясными крошками, уплел ее, глядя на бархатный занавес с советской символикой и оркестровую яму. А Саша все о своем: «совок да совок».
Josif, спасибо. Это очень великодушно… О театре и актерах, в том числе об исполнителях Пушина или читающих его произведения можно говорить долго и много. Попытаюсь в ближайшее время выбрать самое яркое для меня.
О театре я уже писала в комментариях к «Торжеству формы» в ответ на Сашину реплику о том, что драматургия стоит ниже литературы эпической. Помнится, тогда приводила в качестве примера спектакль театра Моссовета «А дальше тишина…» с Плятом и Раневской, звук старческих шаркающих шагов двух великих артистов прежде их появления на сцене, заставлял публику встать. Спектакль держал в невероятном напряжении. Именно после него у меня возникло острое чувство бережного отношения к старикам, понимания их незащищенности и детской ранимости. Моя дочь в семилетнем возрасте просмотрела этот спектакль в записи вместе со мной, плакала вместе со мной.
Не менее сильное впечатление оставил и спектакль Малого театра «Царь Федор Иоаннович» со Смоктуновским в главной роли. Это было потрясение, после которого не думалось ни о режиссерской работе, ни о вдохновенной игре Смоктуновского, настолько цельным было впечатление. Помню только чувство, что душа моя слишком мала, чтобы это туда так сразу вместить.
Андрей, (и Левон тоже) своими дачными находками заставили вспомнить о любимом.
Вслед за Цветаевой, вот мой Пушкин.
Алла обрати внимание на перо у статуэтки.
Её мне подарили родители как и тебе, когда мне было лет десять и она долгие годы стояла на моём письменном столе.
А это полка с остатками книг о Пушкине.
Было время, приблизительно 1978 — 1984 годы, я читал в основном либо его самого либо что-то о нём. Правда среди этих книг было очень много всяческой восторженной ерунды и со временем я от неё избавился. Это остатки. То что я по разным причинам посчитал интересным.
Есть ещё два собрания.
Десятитомник, родительский, зачитанный с детства,
и позднее доставшийся двенадцатитомник (академический).
Время идёт, но детский восторг остался.
Это наше всё.
Фантастика!
Это я о статуэтках Аллы и Андрея…
Сам же, увы, никогда не считал себя пушкинистом. Умом понимаю значение и влияние, без каких либо вопросов. Литература и язык до Пушкина и после, все понимаю. Но никогда, на ночь, выбирая по настроению какого-нибудь поэта из любимых двух десятков, на Пушкина выбор не падал…
Ну разве что «Маленькие трагедии», хотя тут свою роль сыграл, возможно, наш старый швейцеровский фильм, где особенно поразил Юрский в роли импровизатора… или импровизатор в исполнении Юрского.
О нем самом — да, конечно, — Тынянов, Цветаева…
К слову и опять же о даче.
В тот «разрекламированный» приезд увидел на тумбочке у кровати папы (не особо какого читателя по жизни) пушкинский томик с Онегиным, на мой удивленный вопрос услышал в ответ весьма восторженные оценки. По его словам, эту книгу последний раз он читал в школе (70 лет назад…).
Так что, подозреваю, что у меня еще все впереди, меня это успокаивает и греет.
Врать не буду. Своим-своим мне Пушкин как-то не стал. Гораздо ближе мне оказался Лермонтов. Со своими Мцыри, демонами, гладиаторами и даже… а почему бы и нет — парусами… Да и дуэль его на Кавказе произвела большее впечатление, чем дуэль Пушкина. То же можно сказать и о прозе. Сравнение «Капитанской дочки» с «Героем нашего времени» оказалось тоже в пользу «Героя». Это, наверное, и правильно, если мы говорим о психологии мальчика-подростка. У девочек, должно быть, другое — Онегин, Татьяна, Ленский,»Повести Белкина»…
Но все же мы сегодня о Пушкине, а не о Лермонтове. Да, сегодня у меня есть «свой» Пушкин. Об этом отдельный пост («Наш Пушкин», а заодно с ним и Гоголь… — ред.). И хотелось бы сделать именно «этого и такого Пушкина» нашим общим Пушкиным. По крайней мере до восстановления правды и справедливости на нашей земле.
А вот это — тоже Пушкин!
Только что обратил внимание: Пушкин на статуэтке должен держать перо в руке, а его нет ни у Аллы, ни у Андрея Кулагина (у Андрея вообще проволока какая-то)
Лучше поздно, чем никогда.
Андрей (?)!
«Алла обрати внимание на перо у статуэтки.»
Из комментария Андрея Кулагина.
«Фантастика!
Это я о статуэтках Аллы и Андрея…»
Из комментария Левона Бабаяна.
Перо есть!!! Оно было даже покрыто позолотой, но обломилось в переездах, самая верхушечка… И у Андрея не проволока, а позолота. А на моем позолота от вечных странствий поистерлась больше. Так что «вещее перо из рук» не упало. У нас с Андреем и «Пушкин в портретах» (у Андрея — в самом конце слева на полке) одинаковые, просто издания разные.
Продолжу про моего Пушкина, тем паче, что на параллельной ветке затеялся разговор о школе. В школе Пушкин для меня как-то исчез. Большой серый том был забыт. Хуже того, Пушкин превратился для меня в источник неприятностей. Нам часто в начальных классах приходилось публично читать стихи на разных утренниках и праздниках. На свою беду в те времена я обладал приятной внешностью и хорошим звонким голосом. Поэтому на каждом таком мероприятии меня назначали выступать и читать что-нибудь пушкинское или некрасовское. Ох, как я это не любил. Уже за неделю до праздника начинал нервничать. Зубрежка стиха, а потом, когда казалось, что работа сделана, неожиданное забывание вроде бы на всю жизнь выученного. Последний вечер перед мероприятием и вечные думы — что там впереди триумф или провал? Последнее прочтение стиха перед верными слушателями — мамой и бабушкой. Неспокойная ночь. Обязательное поедание сырого яйца утром — чтобы голос был звучнее. Одевание в парадные одежды, дорога в школу и долгое ожидание своего выступления. Вот пакость, ну почти всегда мне приходилось выступать последним. Надо правда сказать, что читал я практически всегда на свою беду хорошо. Иначе бы не ставили на следующее выступление. В общем Пушкин стал для меня источником мучений. В старших классах Евгений Онегин прошел как-то смутно, и только уже далеко после школы и к концу обучения в техническом институте, в котором Пушкиным и не пахло, явилось мне второе пришествие поэта.
Воспоминания Андрея о заучивании стихов наизусть напомнили мне мучения моей дочери. Правда, это не мой Пушкин, а уже Лики.
В первом классе, кажется, им было задано выучить отрывок из «Евгения Онегина», «Зима!.. Крестьянин, торжествуя..» Надо сказать, что заучивание наизусть Лике и прежде давалось очень тяжело. У меня всегда вызывали восторг, смешанный с родительским беспокойством, детки моих приятелей и знакомых, бойко декламирующие стихи и поэмы. Но я утешала себя тем, что музыкальные пьески она запоминала, а значит, безнадежной не была.
Сначала нужный отрывок прочитала я, стараясь изо всех сил передать свои чувства, надеясь, что «правильный» интонационный рисунок поможет дочери справиться с заданием.
Зима!.. Крестьянин, торжествуя,
На дровнях обновляет путь;
Его лошадка, снег почуя,
Плетется рысью как-нибудь;
Бразды пушистые взрывая,
Летит кибитка удалая;
Ямщик сидит на облучке
В тулупе, в красном кушаке.
Вот бегает дворовый мальчик,
В салазки жучку посадив,
Себя в коня преобразив;
Шалун уж отморозил пальчик:
Ему и больно и смешно,
А мать грозит ему в окно,-
Читала «с выражением» я и по мере чтения уже понимала, что станет камнем преткновения для восприятия семилетнего ребенка, живущего в 94 году 20-го века.
Поэтому решила сразу объяснить все, что может быть непонятно.
Выбираю самое сложное, на мой взгляд: дровни, рысью, бразды, кибитка, облучок (ох, уж этот облучок!).
С «дровнями», «рысью», и «кибиткой» проблем не возникло: в сказках встречались и былинах, а потому мои объяснения были лишь подкреплением уже знакомых понятий и образов. Борозды -бразды тоже прошли как по маслу. Сломалась я на «облучке».
Словарь Пушкина и словарь Ушакова объясняют слово как «сиденье на повозке для кучера».
Ожегов трактует несколько иначе:
ОБЛУЧОК — ОБЛУЧОК, чка, муж. Толстая деревянная скрепа, идущая по краям телеги, повозки или огибающая верхнюю часть саней.
Даль определяет термин «облук, облучок» как «ГРЯДКИ (?!) на телегах, повозках и санях, боковой край ящика, кузова» и поясняет речение: «Сидеть на облуке, облучке, боком, свесив ноги».
Выбрала первое, самое простое и ясное значение, добавив к нему немного Даля. Получилось довольно симпатично и понятно: сиденье, на котором удалой ямщик сидит боком.
— Поняла, Ликусь?
— Поняла, но не все… -задумчиво отвечает дочь.
Я решаю картинку визуализировать, все еще думая, что проблема в устаревшей лексике.
Кладу лыжи на пол, на них — красный пластиковый «подпопник», для катания с горки, переворачиваю табурет с широкой перекладиной внизу — дровни с облучком готовы!
Выворачиваю наизнанку дубленку, подпоясываю ее красным шарфом — и вот вам, пожалуйста, — ямщик!
Сажусь на опрокинутый табурет. Ах, лошади нет! Здесь уж Лика увлеклась, «запрягла» нашу собаку Чуню, послушно участвующую во всех детских забавах:
— Ну,- спрашиваю, -теперь все понятно?
— Нет, — отвечает Лика, — теперь еще больше не понятно!
— Господи, а теперь-то что?
— Ты , мама, ямщик! Ехать должна в кибитке, а ты на дровнях!
К этому справедливому замечанию я отношусь с восторгом: так понимаешь ведь!
Дочь с недоумением смотрит на меня и говорит.
— Да это я все время понимала….
Я не понимаю, зачем он снег взорвал?!
………..
О мощном воздействии моей «визуализации» я узнала на следующий день от учительницы, когда пришла за Ликой в школу. Моя впечатлительная дочь несколько «приблизила» Пушкина к своей жизни:
Бразды пушистые взрывая,
Летит кибитка удалая;
Ямщик сидит на облучке
В тулупе, в КРАСНЕНЬКОМ ШАРФЕ.
Вот бегает дворовый мальчик,
В салазки ЧУНЬКУ посадив,….-
громко, выразительно и с огромным удовольствием декламировала моя дочь, не смутившись общим весельем.
Ой! Хихи! Как сейчас помню — правда дубленку одевали на меня, что мне было очень забавно и весело. Как то сразу вспомнилось и другое — так как память и правда дырявая, мама упорно помогала мне учить таблицу умножения — рисовала цифры, сопровождая их стишками в стиле «семью восемь 56 — разрешите к вам присесть «. Я до сих пор когда профессор что то просит умножить, в голове сначала читаю стишок и только потом даю ответ. Ах да, ну и конечно всегда завидую до сих пор всем, кто знает стихи великих поэтов наизусть!
http://sergeytsvetkov.livejournal.com/111753.html
Я немножко побродил в «сети» и наткнулся, на мой взгляд, на довольно любопытные изыски. Подумалось вдруг: а, ведь, Александр Сергеевич, точнее, его творчество, было для нас своеобразным СПИД-инфо. Не сочтите, дорогие, данную мысль за нечто возрастное…
Всем привет из Софии! Рядом с Пушкиным в Русском садике около церкви Николая Чудотворца