Память как собирание…

Истина нам нужна лишь как пища для все новых
и новых сомнений…

Сюжет уже есть, дайте те же волосы!
Левон, спасибо тебе огромное, но, убей Бог, не помню этой стенгазеты-плаката! Просто провал какой-то!
— И давно это у вас?
— Что?
— Провалы…
— Какие провалы?
И все это на фоне лекции некоего Бориса Аверина в цикле «Academia» на программе «Культура». Поразительно интересная лекция под названием «Память как собирание личности» на тему собирания, возрождения себя как личности через процесс воспоминания. «Интересная», как это часто бывает у меня в последнее время, потому, что полностью отвечает моим воззрениям.

Ну что же, – не смейтесь, – это естественно. А у вас что, по-другому? Не пересматривать же мне теперь всю свою жизненную философию, не рушить же мне теперь ту башню, что сам, своими руками, строил всю жизнь.
Самый интересный момент лекции – тот, где говорится о том, что творчество это и есть припоминание своего исторического прошлого – исторического, в том смысле, что и в предшествовавших поколениях, вплоть до сотворения мира, а, может, и еще раньше существовавшего.
Хотя, с другой стороны, это только в линейно-пространственном и линейно-временном понимании сотворение мира – не Бог весть когда… С учетом же того, что время, по Флоренскому, «круглое», это все – на расстоянии пяди.
В остальном же, разве то, что мы делаем на блоге, не является своеобразной попыткой «вспомнить все» – все, что было с нами и чего как будто бы и не было? «С нами» – историческими и… духовными. Первое ближе Левону, второе, как вы понимаете, мне…
… Близкое мне опять-таки ощущение восторга, счастья (иногда и беспричинного) – помните «Два шага до счастья»? – а на самом деле ни что иное, как успешный опыт припоминания прежней «жизни» – существования в тех еще, райских кущах, пред лицем Господа. Воспоминание, но также и стремление вернуться в те же райские кущи.
Я давно знал, что наша любовь к жизни – ни что иное, как привычка. Вот и Аверин, цитируя Бунина-Арсеньева, говорит, что плач ребенка в первые дни и недели жизни – это острая тоска по утраченному раю. Но потом осмотримся по сторонам, пощупаем, попробуем – вроде ничего, жить можно… Вот так и привыкнем понемножку, да так, что уж и терять невмоготу. А надо бы радоваться предстоящему возвращению…
И еще к вопросу о знании. Жаль, Левон не слышал. Но, думаю, что если бы и слышал, если бы и «имел уши», то все равно бы не услышал.
Еще Платон, – а ему было виднее, ведь он ближе был к прародине и прасуществованию, еще не настолько все забыл, – так вот, еще Платон говорил, что знание есть ни что иное, как припоминание. Здесь я бы прибавил от себя – «истинное», т.е. истинное знание, а не то, что у нас под знанием принято понимать. В нашем понимании, знание – это то, что нам необходимо в нашей практической деятельности – в свою очередь требующейся нам для адаптации к условиям здешней, земной, жизни. Но это еще не все, это еще не настоящее, не истинное знание. Напротив, это здешнее знание, целиком выстроенное на логике – эффективном механизме выживания в условиях трехмерного мира, – есть знание частичное и неполное, есть частный случай знания общего и универсального. А посему и говорить о процессе познания здесь, на земле – все равно, что говорить о небе в условиях замкнутого пространства. На ум приходит букашка, страстно стремящаяся добраться до потолка – ей и этого не дано, – полагая, что, добравшись туда, она окажется на небе. Алгоритм, в результате которого она все же рано или поздно окажется на потолке, будет почитаться у букашек за знание и именоваться наукой.
И лишь во сне она, букашка, будет видеть истинный мир и истинное небо, под которым когда-то родилась. Но затем провалилась в вентиляционное отверстие и пошла плутать по лабиринтам воздуховодов, обретая все новые и новые навыки и гордясь своей якобы глубоко изыскательской деятельностью.
«Бесконечно богаче то знание, с которым мы рождаемся…»
«Наука – не знание, а лишь наименование…»
«Адам, вкусив от древа познания, стал давать наименования всему окружавшему его… В Раю же до того ничто не было поименовано, пусть и воспринималось естественно как нечто, от рода данное…В Раю не было логики…»
«Разум в итоге победил самого себя…»
Про интуицию как метод познания Аверин ничего не сказал, ограничившись понятием памяти, усилием мысли и воли, направленным на то, чтобы вспомнить одно, другое, третье… На новых уровнях – один ниже другого… Добраться до самого нижнего уровня, до самого последнего воспоминания и… стереть его. Стереть и его? Что же останется? Страшно! Как же совсем без памяти? – «Но так и надо, — утверждает Аверин. – Именно это является условием абсолютного возврата в Рай, залогом абсолютного счастья»…
Трудно себе такое представить…
Я не спроста так подробно цитирую и пересказываю Аверина. Все, что он говорил, было своеобразным резюмированием того, о чем все это время говорил и писал я. На нашем блоге, и не только. Своими выводами он как бы подводил некую черту моим мыслям и моим словам. Я слушал его как зачарованный…
О многом, очень о многом говорил еще Аверин – всего не перечислишь, – и о чем бы он ни говорил, – все в точку, все не в бровь, а в глаз.
Но что-то неизменно, на протяжении всей лекции смущало меня, не давало мне пасть окончательно «ниц» перед его речами, похожими больше на проповедь, чем на лекцию.
Он же все наседал и наседал, апеллируя теперь уже к воспетым и мною символистам и мистикам, обильно цитируя Белого, Блока, Вяч.Иванова и не только… Обращаясь к духовному опыту Бунина, Толстого, Набокова… Призывая в свидетели Шестова, Бердяева, Карсавина…
Все было так, и даже еще более аргументировано, чем у меня… И все же…
Улыбка! – неожиданно осенило меня, да и сама внешность речащего… Было в них, в улыбке и во внешности, что-то не совсем доброе, несмотря на ласковый, казалось бы, тон и нечто несомненно подкупающее в манере, мимике, взгляде… И в то же время нечто лукавое и ироничное…
… И не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого… – неожиданно всплыли у меня в памяти слова давно не слышанной и не произносимой молитвы…