Он открыл глаза, но не сразу сообразил, где находится. Это, правда, не очень-то его расстроило. Достаточно было того, что он лежит в мягкой комфортной кровати, под атласным бельем, что он вполне здоров и, судя по всему, прекрасно выспался и отдохнул. Тем более что почти весь предыдущий день – теперь сознание и память вполне вернулись к нему – он провел в дороге. Перелет, пересадка, задержка рейса, опять перелет, такси… Ну и что, что эскалаторы и травалаторы, кондиционированный воздух, бары и ароматный кофе! Ну и что, что VIP-залы и такси у подъезда! Ну и ч то, что бизнес-класс и услужливые улыбчивые стюардессы! Ну и что, что гостиница 5 звезд… Дорога есть дорога, и вчера ночью, едва раздевшись и едва приклонив голову к подушке, он тут же провалился в Царство Морфея, на этот раз лишенное каких бы то ни было сновидений. Черная дыра…
И вот теперь все краски солнечного дня и южной, средиземноморской природы. Это он уже стоит на балконе своего номера, выходящего окнами прямиком в сад, где цветут экзотические магнолии и еще с десяток других деревьев и кустов, названий которых он не то что не знает или не помнит, но даже и не слыхивал никогда.
Аромат такой, что затмевает сами краски этого чудесного сада. Где-то в глубине журчит фонтан…
«Господи, и за что мне такое счастье? Ведь только вчера вкушал я запретный плод и, по идее, сегодня должен был бы находиться в совсем другом месте». При этой мысли он внутренне иронически усмехнулся, при этом на лице его продолжала играть полная блаженства улыбка. День начинался — лучше не придумаешь.
Продолжение должно было стать не хуже. И действительно. На утренние упражнения тело отозвалось упругостью и силой. Благодарное, оно встрепенулось, расправилось и напряглось, как налившийся плод. Душ освежил его, гель наполнил ароматом, нежнейшее махровое полотенце осушило кожу и возбудило рецепторы. Теперь тело и сознание полностью готовы к трудовой деятельности или как там это называлось на заре его молодости? Он еще раз усмехнулся. Работа давно перестала быть для него обузой, а стала увлекательной игрой. За которую еще и платили… Поистине было ли что в этом мире, что способно бы было нарушить его радужное и полное светлых надежд настроение? Наверное, было, но и у него было немало этому противоядий, важнейшее из которых это философский взгляд на вещи и на саму жизнь…
«Я уже скучаю по тебе… – услышал он в трубке, и прилив самолюбия, подобно зрелому и терпкому вину, теплом и ароматом разлился по всем закоулочкам его души. «И тебе самого хорошего дня!» – и у него тут же возник ее образ… Но не лежащей в соблазнительной позе на кровати, как вчера ночью, перед тем, как окончательно заснуть, а по-деловому перебегающей улицу и садящуюся в свой «Пежо». И мельком бросающей на себя взгляд в зеркальце заднего вида. «Как идет тебе, милая, этот подчеркнуто скромный платочек, повязанный вокруг шеи…
Но, пожалуй, пора собираться и тебе, дружок. Пусть многому, очень многому ты уже не подвластен в этой жизни, но время-то, время все еще властно над тобой, над твоими делами и помыслами, и лишь в редкие минуты удается тебе подчинить себе эту всесильную субстанцию.
Одежда, предмет за предметом, покров за покровом, ласково ложится на твое тело, и качество белья, панталон, сорочки… таково, что ты как будто бы вновь погружаешься в мягкую уютную постель. Но только при этом не расслабляешься, а обретаешь все новую энергию и жажду деятельности. «Как рыцарь, облачающийся в доспехи!» –проводишь аналогию ты.
Да, сегодня тебя ждет подобие рыцарского турнира, но ты уже заведомо знаешь, что одержишь в нем верх. Иначе и быть не может. Твоя уверенность питает тебя; она же является залогом грядущей победы. Не будь этого, ты и не пустился бы в путь.
Все козыри на твоей стороне, и ты знаешь, по крайней мере, несколько комбинаций, как самым выгодным образом их, эти козыри, разыграть.
Ты не без удовольствия рассматриваешь себя в зеркале антикварного полотняного шкафа. Затем ты подхватываешь свой увесистый портфель и с уверенным видом выходишь в коридор. Горничные встречают тебя восторженным взглядом, а ты ласково и немного кокетливо приветствуешь их. «Вот эти глаза, они-то и являются настоящим зеркалом!» – ты искренне благодарен им, ты любишь их. Как, впрочем, любишь в этот момент весь окружающий тебя мир.
Даже лифт оказывается на твоем этаже. Но и это не настораживает тебя, а кажется вполне нормальным и логичным. Ты нажимаешь кнопку, и в этот момент тебя пронизывает судорога, а в горле взрывается огненный шар. Голова разлетается на мириады мелких частиц, и они красно-серым налетом покрывают только-только идеально начищенные зеркальные стены лифта.
Ты неуклюже кренишься на сторону и без малейшей попытки удержаться на ногах валишься навзничь на входную дверь. Ноги подворачиваются и застывают в самом невообразимом и неестественном положении. Тело бесформенной массой ложится на них, а руки со скрюченными, словно хватающимися за последнюю соломинку пальцами, руки безвольными плетьми повисают вдоль тела и стелются затем по полу лифта. На откинувшееся назад, противоестественно откинувшееся назад лицо лучше не смотреть. И уже тем более не заглядывать в широко раскрытые остекленевшие глаза.
Лифт, пройдя первый, нулевой и минус первый этажи беспрепятственно проходит сквозь толщу фундаментного бетона, врезается в землю и, проваливаясь все глубже, несется в самые недра ее. Не будь ты безнадежно мертв, ты бы спросил: «Идеальный человек, ты, достигший всех земных вершин, почему же теперь ты так легко свергаешься с них и уносишься в самые тартарары?»