Мы вбежали на заказанный заранее пароходик буквально в последний момент, и он отчалил от берега в направлении Статуи Свободы.
«Придите ко мне, сирые и бездомные, униженные и скорбящие…» – как можно было не отозваться на этот страстный призыв, оказавшись в Нью-Йорке? Мы бы с женой и раньше «пришли», еще в конце 80-х, но началась трагически сбившая нас с толку Перестройка.
С тех пор, то ли обидевшись на судьбу, то ли не желая разочарований, я заказал себе дорогу в Новый Свет – «Гуд бай, Америка, где я не буду никогда…» – но все же правдами и неправдами двадцать лет спустя жена вывезла меня сюда, и вот мы Городе Желтого Дьявола. Правда, тем временем сам дьявол, и желтый и нежелтый, похоже, переместился в наши края – в Москву.
Но это в порядке некоего предисловия. Пока же мы плывем по Гудзону в направлении взывающей, в том числе и к нам, наверное, Свободы, но подбираемся к ней как бы с тылу, ибо лицо ее обращено к океану, а мы плывем от Манхэттена. «Все у нас, у русских, как-то не по-людски, все как-то наоборот…»
В данном случае, правда, не только у нас – русских, корабль полон туристов и других национальностей и даже рас – это сплошной Бенеттон, или, как раньше бы сказали, Интернационал. Действительно, кого здесь только нет – каждой твари по паре, а то и больше: китайцы и малайцы целыми выводками – да, проще сказать, кого нет: наверное, белых американцев.
Нет, один все же есть. Это – гид, причем сразу видно, выдающаяся личность. Просто, но как-то экстравагантно одет – больше напоминает клошара, чем гида, и поразительно похож на Вуди Аллена – в бейсболке и с серьгой в ухе, только нос и уши поменьше, но похоже, одного с ним вероисповедания.
… Не знаю, о чем вы подумали, но я о приверженности идее демократии и вере в свободу. На протяжении всей экскурсии гид не закрывает рта и все говорит-говорит-говорит. О том, как и благодаря чему они тут, в Америке, добились таких выдающихся исторических результатов. Прямо чуть ли не прямые рецепты выдает… Говорит умно, вдохновенно, артистично. Если бы еще понять, что говорит – к местному говору лично мне трудно сразу привыкнуть, но я напряженно вслушиваюсь и стараюсь не пропустить ни единого – знакомого мне – слова, ибо чувствую, что понять обязательно надо, что говорит он вещи жизненно важные для меня и для таких как я – оставшихся за боротом современной цивилизации.
Как ненавижу я себя сейчас за то, что посвятил свою жизнь не английскому, а итальянскому языку. Да, благодаря этому последнему я приобщился к искусству и красоте, развил в себе чувство прекрасного, но зато сейчас я не могу во всех красках и смыслах воспринять речь этого нового пророка. Нового Моисея, что зовет меня и мне подобных из царства необходимости в царство свободы – на нашу всеобщую «историческую родину».
Для себя я давно уже осознал эту потребность в Исходе, но что могу я или только близкие мне люди? Исход это дело всей нации, всего народа. Соверши его один, этот с маленькой буквы исход, и это, скорее всего, не принесет тебе счастья.
По мере своих сил и возможностей я пытался приблизить час Исхода – ходил на митинги, демонстрации, что-то там писал, призывал близких мне людей и знакомых… Глас одинокого в пустыне…
И вот сейчас я слышу речи, подхватив которые, повторив которые, чувствую, мог бы с большей надеждой на успех повторить свой небольшой пропагандистский опыт. Но…
Но я не понимаю самого главного – в данном случае столь важных деталей. Суть понимаю, но мне она и так ясна, а вот столь необходимых в деле пропаганды деталей – нет, не понимаю!
Я в отчаянии, я все же изо всех сил тщусь понять, осознавая всю важность происходящего… Я даже пропустил все виды и не сфотографировался на фоне Статуи Свободы – пусть этим занимаются все эти индусы, пакистанцы, тайцы, китайцы иранцы и мексиканцы, что шумной многоголосой толпой снуют по всему пароходу, перебегая с одного борта на другой, фотографируясь, гогоча, свереща, каждый на своем непонятном наречии…
Безумцы, неужели они не понимают, что им не менее моего важно понять речи нашего «поводыря на час»? – Похоже, что нет. Так, прислушаются в пол-уха и дальше бегут то на корму, то в трюм – сфотографироваться, перекусить…
В минутный интервал я подхожу к нашему гиду и на хорошо подзабытом английском пытаюсь поблагодарить его, а заодно и извиниться за неадекватную реакцию публики на его столь важное и нужное всем нам «Слово». Услышав выражение «просветительская миссия», гид грустно усмехается и начинает что-то говорить… Я в очередной раз плохо понимаю детали, но суть, похоже, в том, что и правительству Соединенных Штатов давно бы пора было понять, что миссия, которую Америка взяла на себя и пытается выполнить во всемирном масштабе, что эта миссия – невыполнима…
«Придите ко мне…» – призывает эта статуя, – гид указал на теперь уже удаляющуюся от нас Статую Свободы. – А вместо этого мы сами пошли куда-то за океан… Но это драма любого пророка и носителя истины. Он не может, не хочет, да и не должен удерживать ее в себе, он должен ее нести другим, за что и страдает… А завтра пострадает еще больше…»
Теперь я понял каждое его слово – наверное, потому, что и раньше это знал…