«Нет, это решительно невозможно! Ну как же, ну как же… Нет, это действительно невозможно! Вот я… в свое время… Да и сейчас еще… Если бы… Да и не только, да и в целом… Взять хотя бы твою маму…» Обычно спокойный и уравновешенный, Альберт Львович неожиданно разволновался, и его, опять-таки, обычно размеренная речь превратилась в бессмысленный набор междометий и восклицаний.
Сын смотрел на отца с удивлением. Не часто приходилось ему видеть «старика» таким. Что же особенно поражало, так это причина, вызвавшая «извержение вулкана», — между делом брошенная сыном фраза о том, что он расстался с очередной девушкой. И вот тут вдруг такое! Альберт Львович даже кофе пролил себе на пижаму. «Черт, этого еще не хватало! – но тут же и забыл о незадаче. – Ты, Лева, не удивляйся. И не пугайся. Я в порядке. Но ты понимаешь, сам подход, само отношение, само, наконец… Да что уж тут говорить? В общем, в наше время, у меня, у нас с мамой… все было не так!»
«Старик» пятидесяти двух лет немного успокоился, одним глотком допил остаток кофе и вновь обрел дар членораздельной речи. «Нет, Левушка, я в свое время к этому совершенно по-другому относился. Каждое новое знакомство с девушкой, естественно, чем-то интриговавшей меня, было событием. Событием уже само по себе и более того – предчувствием целой череды новых событий, увлекательнейшего приключения, которое мне предстояло совершить. Моя жизнь, да и общество, в котором мы тогда жили, не предполагало особой «перемены мест», да и сам по себе я не очень-то склонен был к разъездам , но путешествие такого рода, романтическое путешествие — это было нечто. Не все они были продолжительны, но все — исключительно ярки и истинно событийны, в том смысле, что оставляли после себя неизгладимый эмоциональный след. Как по-настоящему хороший роман… Иной раз – повесть, новелла… Сейчас не пишут хороших романов… А может… это я изменился. Хотя вряд ли. Женщины по-прежнему интересуют и волнуют меня» — и, увидев расширившиеся от удивления глаза сына, — На расстоянии, ты понимаешь, чисто гипотетически и чисто платонически… Было в наше время такое понятие. Я люблю маму и даже представить себе не могу… Впрочем, если уж совсем начистоту, иногда представляю, но сам боюсь и бегу этих фантазий, потому что наше «путешествие» с твоей мамой, оно все еще продолжается. Пару раз у нас случались кораблекрушения, ты, быть может, даже помнишь кое-что на этот счет, но кораблекрушение – это тоже непременное условие и элемент настоящего путешествия».
Сын на мгновение усомнился было в искренности отца. Действительно, перед ним прошла череда бытовых сцен и эпизодов, повторяющаяся изо дня в день – вполне обыденных и даже скучноватых… «И вот это ты называешь «путешествием»?
«Это только в молодости – все как на ладони. Со временем же становишься самураем – научаешься все свои чувства держать при себе и без необходимости особо не выказывать их. Тем самым ты оберегаешь их от чужих нескромных взглядов и оценок, от копания в них чужих людей. Люди редко бывают доброжелательными, вот ты и прячешь от них свои истинные чувства и мысли. Причем самые дорогие для тебя – глубже, чем все остальные. На поверхности же – те, чем вполне можешь пожертвовать, а также те, что являются своего рода обманками – они призваны скрыть твои истинные чувства и настроения».
«В том числе и от мамы?» — Не в бровь, а в глаз! «Зачастую, к сожалению, да, — с грустью признался отец. – Все мы по-своему «скупые рыцари», все мы прячем сокровища на дне самых глубоких колодцев своей души… Порой мы и сами забываем, что и где схоронили, так что каждая такого рода «находка» оказывается неожиданным и радостным событием».
К этому моменту отец уже как-то сник и погрустнел. Его начальный запал прошел, сам он тоже из отважного путешественника мало-помалу превратился во всегдашнего Альберта Львовича. Сияющая кираса – в шелковую пижаму, разящая шпага – в рассекающую воздух чайную ложечку. Теперь она и вовсе лежала на столе, рядом с чашкой и кусочком бисквита.
Пауза неприлично затянулась. Альберт Львович поднял взгляд и на лице сына увидел чуть ироничную улыбку. Он тут же спохватился и отразил удар: «Но сокровища эти, их нужно еще накопить сперва!» — с не свойственным ему сарказмом отрезал он.