Этот рассказ я давно еще хотела разместить в качестве комментария к «Нескучному саду», по фактуре же он вполне подходит для Намедников, поэтому положусь в вопросе размещения на нашего редактора: как Он решит так и будет!
Алла Лаппала

В ожидании…

Со своим старинным приятелем, которого не видела лет …дцать и которого случайно встретила на просторах интернета, я договорилась встретиться в районе м. Октябрьской, ближе к вечеру, чтобы дойти до Нескучного, который давно хотела посетить и сделать несколько снимков для дочери. Я отважилась на эту встречу, несмотря на то, что дела мои в Москве, с затейливыми хитросплетениями каких-то новых правил, совершенно мне незнакомых, ввергали меня если не депрессию, то в состояние некоторой ошарашенности точно. Я знала, что общение с таким оглушенным человеком, каким я была тогда, — дело гиблое, но в этот день мне необходимо было быть на людях, надо было заполнить как-то время до 8 часов вечера, когда я ждала сообщения от дочери со страшным и волнительным «быть иль не быть» Кембриджу в ее жизни. Время от времени я погружалась в свои страхи, мысли, гнала надежды, чтобы не сглазить, но усилием воли вытаскивала себя из своих подвалов и заставляла видеть и слышать реальную жизнь, даже участвовать в ней по мере сил и возможностей, только бы не думать о предстоящем звонке… Удивительным же было то, что даже во время «провалов», часто довольно продолжительных, моя память фиксировала каждую мелочь независимо от меня и словно на «автопилоте», при этом, даже уходя в себя, я была в состоянии контролировать и оценивать себя, и каким-то чудом помню все до единого слова из нашего ничего не значащего разговора, последовательность наших действий и даже то, о чем мы говорили в том или другом месте нашей прогулки. Втайне радовалась, когда мой приятель, принося извинения, отвечал на телефонные звонки и говорил подолгу, словно давая мне возможность расслабиться, снять напряжение постоянного самоконтроля и даже снова провалиться в себя.
Уже входя в Нескучный, мы встретили соседа моего приятеля, выгуливавшего довольно крупненькую шолоитцкуинтли, голую мексиканскую собаку. Поначалу я обрадовалась милой компании, но потом мысль о том, что поддерживать диалог будет сложнее, совершенно парализовала меня. Было уже почти семь, как я этот час выдержу?! Одно полушарие моего мозга бьется в конвульсиях перед предстоящим подписанием договора купли-продажи, другое — вовсе отключилось в ожидании звонка от Лики. Думаю, именно такое состояние называют невменяемостью. При этом я все четко и досконально фиксирую.
Сосед, которому я была представлена как подруга, живо отреагировал:
— Такие подруги нам нравятся, — шутливо-игривым тоном, улыбаясь, произносит он.
Я чувствую себя обязанной сказать в ответ какую-то любезность, титаническая работа мысли, судорожные потуги интеллекта — и вот я с облегчением (и двух минут не прошло!) слышу свой ответ:
— Ах, какая у вас собака! Похожа на голую мексиканскую.
— Она и есть, да!
— Такая большая! Я думала, они меньше! — продолжаю вещать я.
— Они бывают разными, — охотно поддерживает диалог владелец собаки.
В тот самый миг, когда мы уже почти миновали теннисные корты, я понимаю, что меня заклинило, что я «зависла», как плохонький компьютер, и что я совершенно потеряла власть над собой, потому что слышу снова свой голос:
— Ах, какая у вас собака! Похожа на голую мексиканскую!
— Да, это она и есть, — озадаченно произносит мой собеседник, словно вынужден принимать участие в какой-то непонятной игре с незнакомыми правилами.
Я буквально прикусила себе язык, чтобы не сказать еще раз о размере собачки, но меня распирало:
— Я думала они меньше….
И снова:
— Ах, какая у вас собака!
После пятого (или десятого?) повтора, я ловлю на себе исполненный сострадания взгляд. Так смотрят жалостливые люди на слабоумных или крайне нездоровых психически людей. Счастье, что мой приятель у меня за спиной, и я не вижу его недоуменно-осуждающего взгляда. Кажется, даже пресловутая голая мексиканская собачка почуяла неладное: она резко потянула влево и послушный хозяин с облегчением последовал за ней:
— Всего доброго , — прощается он.
— Ах, какая …. — шепчу я им вслед.
Рокочущий басок моего приятеля заглушает мои болезненные причитания… Я с ужасом осмысливаю произошедшее, но зато это отвлекает меня от ожидания звонка.
Мы сворачиваем вправо, в одну из аллей. Я понимаю, что надо менять тактику и задаю вопросы, требующие пространных ответов, минут 15 отдыхаю, «слушая» детальный рассказ. По интонации понимаю, что повествование подходит к концу и «хитро» задаю следующий вопрос о нашем общем знакомом.
— Как ! Разве я эти полчаса не о нем тебе рассказывал ?!
Я понимаю, что постыдно вляпалась, пытаюсь выкрутиться, припомнив, что речь шла о работе:
-Да-да, конечно, ну а как личная жизнь… — мямлю я, понимая, что любопытство мое несколько двусмысленно.
И снова обстоятельный рассказ, внезапно прерванный, снова звонил телефон, снова извинения, снова у меня передышка. Отхожу от приятеля, чтобы перевести дух, собраться с силами. И тут звонит мой телефон….
— Мамааааа! — моя дочь выкрикивает это всегда одинаково и в минуты отчаяния и в минуты восторга.
Мое сердце падает, душа сжимается… «Конечно, нельзя было ставить все на одну карту, как я могла не предусмотреть этого! Как можно было так самонадеянно из биохимии в физику и без всякой подстраховки!» — мгновенно проносится в моем ожившем вмиг мозгу.
-Мамааааа! — снова голосит Лика, но сейчас мне уже слышатся нотки торжества.- Мама! Я аспирантка Кембриджа! Ааааааа!
— Аааааа!- точно так же победно кричу я, прикрывая рот рукой, чтобы не оглушить своего приятеля, уже закончившего телефонный разговор.
Я словно оттаяла в этот момент… Не знаю, как я выглядела, но приятель мой в изумлении констатировал:
— Слуууушай, Алла, какой восторг, что случилось?
И вот с этого момента я не помню ничего, кроме того, что мы выбрали неправильную дорогу и в Видное я приехала поздно, но о чем мы говорили, что обсуждали — здесь абсолютно чистый лист!