Италия и Германия

от

0101Читатель уже привык к нашим «выездным сессиям» в определенном составе: Бабков, Кулагин, Бабаян.
Но «сессии» и их «составы» бывают разными. Не отказывать же себе и нашему читателю в удовольствии писать и читать о них!
В сентябре А.Бабков вместе со все более примыкающим к нам Андреем Казачковым совершил вояж в Мюнхен и Рим, где «совершено случайно» встретил своего сына Митю (ему-то по аналогии с «Первым Посланием Тимофею» Андрей и направляет свое «первое послание». Верный своему литературному «зуду», Александр уже разместил на страницах нашего блога свои первые материалы, посвященные этой поезде («Рим», «Искушение Св.Андрея», «Спасибо тебе, Марианна»). Обещает, что последуют и другие. Плюс ко всему прочему и Андрей Казачков не остается в долгу. Он не только щедро снабжает нас фотоматериалами, но и все более оттачивает свое перо.

Обычно у меня не бывает проблем с тем, чтобы дать своим этюдам название, но здесь я призадумался. Многое приходило в голову, но тут же отвергалось. В конце концов, я понял Николая Васильевича Гоголя и так, просто, и назвал эти заметки: РИМ.
А. Бабков
Марине, моему давнишнему римскому другу, посвящается.
0201Есть ли где еще такое место на Земле, где, выйдя из метро, нос к носу сталкиваешься с тысячелетней историей в «лице» Колизея или древнеримского Форума? И где уже к вечеру того же дня ты и с тем, и с другим уже практически на ты? От былого, еще утреннего потрясения не осталось и следа. Ты проходишь мимо этих свидетелей истории, как мимо добрых знакомых, и, делая им ручкой, небрежно бросаешь: «Чао!»
Тут же Гай Юлий Цезарь: один в бронзе на постаменте, другой во плоти, более того, прекрасно себя чувствует и даже кокетничает с девушками, мечтающими с ним сфотографироваться. «Ave Ceasar, morituri te salutant!» — бодро отчеканиваешь ты… «Сiao, ciao…» — небрежно роняет он, подмигивая очередной проходящей мимо красотке.
Еще 20 минут назад из окна поезда ты упорно старался не замечать жуткие трущобные дома на подъезде к Риму, ты воротил нос от «неместных» попрошаек и вместе с пожилыми «местными» — римлянами – возмущался вечно неприбранным мусором и граффити, начертанных в самых невообразимых местах и отнюдь не учениками или последователями Рафаэля…
Но вот, порядком пропитавшийся скепсисом, ты выходишь на Палатин или на Капитолий, и весь твой скепсис улетучивается в тот же миг. Время мощным потоком подхватывает тебя и водоворотом уносит в тысячелетние дали? глубины? Ты чувствуешь себя жалкой песчинкой, проваливающуюся в бездонную горловину песочных часов. Кто интересуется впечатлениями и ощущениями ничтожной песчинки? Да и ей самой позволительно ли иметь чувства, мысли, ощущения? Ты раздавлен Римом, тем столбом времени, что, выше всех его столпов и колонн, вознесся над знаменитыми холмами.Ты пытаешься скрыться в метро, но и здесь чудовищное давление времени не оставляет тебя в покое.
0202Тебе неотвратимо кажется, что поезд несет тебя не от станции к станции, а от эпохи к эпохе… «Осторожно, двери закрываются. Следующая станция – «Период правления Марка Аврелия»… А следующая за ней – Августа…
Готов ли ты к таким перелетам во времени? Вполне ли представляешь, что тебя ждет? Судорожно перебираешь в памяти отрывочные сюжеты из «Жизни 12 цезарей», из «Сатирикона», из Джованьоли… Пустыня, бесконечная пустыня… Все погребено под безжалостными песками времени, и только из-под отдельных барханов торчат то какие-то латинские изречения, причем вовсе не к месту, то какие-то факты истории, плохо стыкующиеся между собой. Сортируешь по какому-то принципу, скажем, — криминальному. Вот колонна, под которой был практически вивисекцирован Гай Юлий Цезарь, а вот за этим углом нашли тело Альдо Моро… А в центре этой площади был сожжен Джордано Бурно. Теперь же на этом самом месте сидят и милуются две влюбленные парочки. Кто они: потомки Джордано или его палачей-инквизиторов? Нет, только не эти: он – темнокож, она – узкоглаза! Знают ли они, что это за «мужик в балахоне», строго смотрящий на них сверху вниз? Знают ли они, какие прочие тени витают вокруг этой площади и ближайших к ней улиц?
«Сегодня ты нам, завтра другие – тебе» — гласит надпись под изображением «scheletro umano», взымающего дань с прохожих на поддержание «вечного огня» на местном кладбище, от которого и следа-то уже давно не осталось. Но сраженный логикой изреченного твоим несчастным предшественником, ты выуживаешь из кармана монетку, затем другую — помельче, и «щедро» просовываешь ее в узкую щель. Те же, что достоинством покрупнее: в евро, в два – продолжают весело позванивать в твоем кармане. Пока. До поры, до времени…
0203Да и то сказать: сегодня ты со смертью уже запанибрата. Особенно после вчерашнего посещения крипты францисканского монастыря в районе площади Тритона. Вот уж где поистине настоящий «Триумф смерти»: сотни и сотни, если не тысячи, будем надеяться, спасших свою душу монахов «украсили» своими костями стены и даже потолки монастырской крипты. «В земле им было ужасно тесно, а уничтожить кости, тем паче предав их огню – страшный грех» — как бы оправдывается служащая на входе-выходе из этого жуткого места. «А не грех, не кощунство ли плести узоры из останков в прошлом тоже живых людей?» — так и подмывает задать вопрос, но он так, комком, и застревает в горле. Уж больно не по-доброму горят глаза у этой скромной служащей, уж как-то больно хищно оскаливаются – в «улыбке» — ее зубы… «Добрых вам снов!» — ласково напутствует она посетителей, а детям практически задаром раздаривает открытки, стоящие иные евро, иные – два. «Возьми еще одну, даром – подари товарищу!»
Кстати сказать, такого количества детей я не видел больше ни в одной церкви, ни в одном музее. С другой стороны, черепа и кости вот уж несколько лет, как стали востребованным и модным атрибутом детской одежды и прочих принадлежностей «цветов жизни». «Да это их, детей, культовое место!» — с ужасом понимаю я, и от этой мысли меня всего передергивает. С головы до ног. Не знаю, заметили ли это мои спутники…
За дверями верещагинского «Апофеоза», причем в самом жутком, в самом извращенном его виде, уже бьет ключом римская жизнь – «Сладкая Жизнь»! Именно здесь, на этой улице – Вия Венета – в 60-е годы снимал этот свой фильм Федерико Феллини. «Почему именно здесь?» — этот вопрос не возникает и поныне. Роскошнее и аристократичнее место трудно себе представить. На секунду мерзкая ухмылочка «вампирши» из крипты Санта Мария делла Кончецьоне вновь приходит на ум. Мертвы, практически все уже мертвы герои и участники «Сладкой жизни»: сам Феллини, красавица Эгберт, Мастроянни… Да уж, действительно, «сладкая» жизнь…
Но эта мысль не успевает овладеть тобою. Уже на следующем перекрестке ты видишь целую стайку молоденьких Эгберт в самом расцвете своих физических и жизненных сил. На протяжении дня не один «Марчелло Мастроянни» предложит тебе проехаться на такси, выпить чашечку кофе, любезно ответит на твои вопросы в кассе музея. Что же до Феллини, то эти, как правило, скрываются в тени многочисленных церквей или, на худой конец, не менее многочисленных министерств. Не ты, а они смотрят на тебя с амвона или из окон бывших резиденций Барберини, Фарнези, Поли… Ты чувствуешь эти внимательные взгляды и думаешь, а какое место и какую роль уготовили они тебе в трагикомедии этой жизни?
0204А жизнь снова и снова бьет из всех щелей этого фантастического города. Этот кровоток не прекращается ни днем, ни, похоже, ночью. И в час, и в два ночи ты все еще видишь весталок, возничих, художников, музыкантов и просто праздношатающихся, которые, кажется, не спят просто никогда.
У тебя же сил неизмеримо меньше, и ты идешь спать. В номере ты колодой валишься на кровать и засыпаешь в тот же миг. Но и во сне город не отпускает тебя из своих объятий. Ночью ты заново переживаешь все перипетии истекшего дня. Более того, они облекаются в причудливые формы всех тех Манчини, Синьорини, Де Кирико, Савинио и Болдини (да простят меня все неупомянутые, но не менее достойные!), что ты видел днем в Галерее современного искусства на Вилла Боргезе. Ночь же и образы ночи предыдущего дня (о, Господи, «ночь дня», дни, ночи!..) были украшены в одежды совсем другой эпохи и другого стиля, манеры, жанра: Бернини, Канова, Караваджо… За ночь же до этого безраздельно правили Диоклетианы, Траяны, Марцеллы и Помпеи…
Пульс столетий, не столетий даже – тысячелетий сотрясает улицы и площади этого города. Плотной поэтому стеной стоят дома в историческом центре города, и мощными громадами врастают они в мостовые, случись стоять им особняком, отдельно. Им иначе нельзя – падут под напором времени, превратятся в руины, как превратились цирки, форумы, термы, базилики, колизеи…
Да, Колизей… Сегодня мы в последний раз стартуем отсюда в наш паломнический тур по улицам и площадям Вечного Города. На этот раз нам поможет в этом туристический автобус… Вру!… Автобус, т.е. четыре колеса, шасси, корпус, фюзеляж, сидения и поручни — это он в Москве и прочих местах автобус. А здесь это – машина времени, которая промчит нас через все времена и эпохи, что увидели свет… и тьму – тьму и свет на берегах когда-то полноводного, а ныне пересыхающего Тибра.
Пересыхают и источники жизни. Стираются и утрачиваются идеалы, Марина! Люди и годы безжалостно высасывают их. Безжалостное солнце времени сжигает.
Грядет Вечность!…

ДЕВУШКИ БАВАРИИ
ДЕВУШКИ РИМА
0301
0302
0303
0304
0305
0306
0307
0308
0401
0402
0403
0404
0405
0406
0407
0408

ГОРОД, В КОТОРОМ АФОРИЗМЫ РОЖДАЮТСЯ САМИ СОБОЙ

0301
0501
0502
0503
0504
0505
Рим это какой-то фантастический сгусток времени.
В этот раз, после Рима, мое бегство из Италии будет еще более стремительным.
Рим буквально раздавил меня. Смогу ли я (и как?) жить дальше в таком противоестественном, расплющенном виде?
Рим – только один. Не может быть никакого другого: ни «второго», ни тем более «третьего». В чьем воспаленном уме могла возникнуть эта кощунственная идея? Он просто, наверное, никогда не был в Риме.
Митя! Не потеряйся в водоворотах времени!
Не был в Риме, и не надо: живи себе спокойно!
Рим – это величина поистине исключительного масштаба. Вся наша история покорения космоса второй половины ХХ века – просто смехотворна!
Фантасты, научные и ненаучные, оставьте ваши фантазии. Просто поезжайте в Рим!
«Какое тысячелетье на дворе?» Б.Пастернака – это про Рим.
В Рим можно приехать. Но вот выбраться из него уже невозможно!
Из Рима – прямиком в сумасшедший дом!
Человека привыкает ко всему, это я окончательно понял в Риме. Вот ведь жители Рима – привыкли же к этой вечности за окном? И ничего, живут себе…
Москву и Рим объединяет только одно: непрекращающийся ни днем, ни ночью шум за окном. Но в Москве это суета сует, а в Риме – бег времени.
Время в Риме не то, что в мире.
Время в Риме – глухое бремя.
Рим что мир,
В нем веками время,
А не днями с годами мерят.
После Рима едешь домой уже просто доживать.
Только в Риме становится понятным тот фанатизм, с которым на протяжении истории все варвары стремились овладеть этим городом. «Владеющий Римом владеет миром». Но если бы все действительно было так просто. Легко овладеть, владеть трудно. Вот почему Рим вечен и не принадлежит никому. Кроме, возможно, горстки-другой мудрецов, иные из которых Рим и в глаза не видели.
В Рим юнцом, из Рима – мудрецом.
Рим это Библия в истории архитектуры, живописи, скульптуры… Всего искусства в целом.
В Риме легко развязываются все жизненные узлы, из всех жизненных тупиков в Риме легко находится выход.
«Земную жизнь пройдя до половины, я оказался в сумрачном лесу…» Данте нужно было не в Равенну, а в Рим ехать…
Если из Рима ты не приехал другим человеком, значит, ты побывал в другом городе.
Я бы поделил всех людей на тех, кто был в Риме, и тех, кто там не был.
Рим это тот город, который, уверен, примирил бы меня с друзьями, устранил бы все наши художественные разногласия.
Интересно, а Ницше, этот безжалостный ниспровергатель всего и вся, случалось ли ему бывать в Риме? Полагаю, что нет. Тогда бы это был уже не Ницше, а, скажем, Рильке.
Здесь даже объяснения в любви связаны никак не меньше, чем с вечностью. Граффити, аршинными буквами, выведенное на подпорной стенке набережной Тибра: «Ti amo qui… alla fine del mondo… e di nuovo qui… all’infinito» — «Люблю тебя отныне навсегда // До Страшного суда // И даже после // На веки вечные // Люблю…»
Можно по-разному входить в этот мир: врываться подобно урагану, стоять и ждать своей очереди… Но выходить нужно только смиренно и благочестиво, покорно склонив свою голову под напором новых «варваров» и перед неумолимою десницею судьбы… Кто этого не понял, тот не понял в жизни ничего, и только попусту потерял время.

Италия и Германия

от | Окт 6, 2010 | Экскурсии

3 комментария

  1. avatar

    замечательные заметки, but! Via VenetO и Анита Экберг. Оба два имени собственных (Витторио Венето), надо бы писать аутентично, а то в прекрасном материале глаз режет. Nothing personal, just lingua!

    Ответить
  2. avatar

    О, спасибо, Ирина. Как видно, и на старуху бывает проруха… Но мне, как старому и завзятому итальянисту, конечно, должно быть стыдно. Хотя с другой стороны… Как раз, с точки зрения della lingua, все правильно: женский род — Veneta. Но я даже представить себе не мог, что улица названа не в честь Венеции, а в честь области и даже местечка Витторио-Венето. И стало даже немного обидно за «Витторио», которого почему-то упразднили…
    С киномиром я меньше знаком, хотя, конечно же, перед публикацией следует все проверять и перепроверять. Тем более, что в эпоху Интернета это не так уж и сложно. Но с другой стороны, век живи, век учись. Так что спасибо за науку, а еще больше за то, что заметка понравилась. На этом фоне краска стыда сменяется краской застенчивости.
    Прошу нашего редактора внести в текст соответствующую корректуру. Спасибо

    Ответить
  3. avatar

    Я к вам случайно заглянула, благодаря Алле. У нас общий знакомый был у всех — Володя Морсаков, но я еще помню Юру Дикова и Женю Ефимова (картошка, дача, Интурист). Хотела вообще-то из любопытства про Германию отчет увидеть (я немецкий учила), но не нашла, зато прочла с интересом про Италию :-)

    Ответить

Оставить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *